Мужская любовь

У меня есть умный и красивый друг, что само по себе не удивительно. Да и во всём его облике нет ничего удивительного – удивительна его сущность. Виртуальный друг. Мы общаемся с ним, обмениваемся информацией, но реально его тело я могу ощущать только в собакозвёздные  периоды – зимой пол-луны и летом – две-три.

По последнему трамваю разнёсся… Сквозь холодный запах рельс, через едкий перегар – его запах. Может быть, вполне возможно, что это просто запах одеколона, которым пользуется мой друг, а запах одеколона – не уникальная характеристика и таким же одеколоном (с таким же запахом) могут пользоваться другие люди. Но что-то просто дёрнуло меня изнутри и я жадно вылавливал этот запах и чувствовал…


Письма в дороге = мысли в пути = чувства в полёте = грязные конверты в почтовом вагоне. К сожалению, вся эта поэзия не передаёт отправительскую теплоту адресату. Я знаю, мой друг может почувствовать это. К чему это? к тому, что бумага несёт на себе клеймо тёплых рук и чернил. К чему это? к тому, что чувства как души от умирающих тел могут подниматься в воздух от букв и слов. К чему это? всё это несут грязные конверты. Друг мой, скорее всего, не поймёт всего этого, но обязательно это узнает.

Всё разделяется – и тоска лобзания пальца и счастье понимания неизбежности периода Canis+Cula . Наши с ним сроки почти совпадают – его срок – окончание собакозвёздности. В астрологии число 22 имеет странную особенность – солнцестояния, солнцевороты, начала и концы звёздных периодов. Может его срок и определён тем, что он Cula, а я, соответственно – Canis.

Мы никогда не беседовали о примитивности жизни и о том, как мы все этой примитивности подчинены: двоичная система: да – нет, Инь – Ян, чёрное – белое… и даже… я примитивизировал свою мысль: Canis – Cula – пусть он Cula, но я то могу быть и Culus , и Lux … последнее даже предпочтительнее: Lux +Cula! Мы никогда не беседовали, а ведь даже «даст – не даст» (система мужского самолюбия) не однозначна и «даст» и «не даст» есть функции от любви, привлекательности, денег может быть, странностей или, напротив, обыкновенностей. Нам просто некогда об этом беседовать.

Главное – «взять – не взять».

Я просыпаюсь по утрам и изредка думаю о нём, о его нефизическом существовании вдали от меня – как духа-сохранителя, которому нужен ещё и я…

Я жду того счастливого мига, когда увижу его реальное тело. Обниму его реальные плечи. Вопьюсь ноздрями в его реальную рубашку и: «как же я люблю этот запах» (!). Хотя в трамвае холодно и запах развеялся – его заменили запах холодного трамвайного механизма и едкий перегар. Последний трамвай, опустошив своё тело, умер. А я вспоминал о любимом друге, шагая по песчаному пустырю.