Трико

                “Грек Макс - тук-тук! -
                враз секс, кекс, фекс, пекс.
                Вот так-с!”
                /Татьяна Толстая. На липовой   
                ноге./

      Золотой перстень  на безымянном пальце правой руки - деталь в пользу
пошлости...На левой - обручальное кольцо. Разведен?...Высокий, крепкий, напористый: “Ваш телефон?...Планы на вечер?.. Я позвоню...”
      Почему дала телефон? Случайному знакомому на улице. Это не в ее правилах. Глупо.
      ...Шел мягкий, крупный снег. Сибирь. Север. Вокруг - на тысячи километров - тайга, зима, глушь. Стаями бегают по-волчьи крупные собаки. По городу. Резвятся, играют. На базаре выхватили из сумки кусок сыра. Поставила сумку на пол - покупала молоко и сметану. И вдруг - базар хором: “Ваш сыр! Из сумки! Собака! Утащила! Женщина!”
      Женщина вскинулась и - смешно так - дернулась за сыром, бегом за собакой. Зачем? Вырвать из звериной пасти лакомый кусочек, сорт “пошехонский”?
        Женщина потеряла сыр. И нашла мужчину. Входя в магазин. Прикладного искусства. Он пропустил ее в дверях. И что- то сказал полушутливое. Женщина приостановилась в нерешительности. Отвечать? Или не стоит?... Не стоит - мужчина не в ее вкусе. Бросила лениво, через плечо - лишь бы отделаться. Но при этом невольно, по привычке / совершенно бессмысленной, как показал весь предшествующий жизненный опыт/ состроила глазки. И как оказалось - в очередной раз - пронзила что- то там такое внутри объекта. Объект - пронзенный - вышел, а женщина вошла. В магазин прикладного искусства. Где, прикинувшись покупательницей, забросала продавцов вопросами: “В какую цену бисер?.. Береста - откуда? Тобольская, м... Ах, пасхальный набор для яиц, м...” Спросила тоном ценителя прикладного искусства и о картине из оленьего меха. О статуэтке из дерева “Комполэн” - болотный дух*. Не обошла вниманием и керамику из местной - обской глины... После чего продавщицы немедленно загрустили, раскусив в посетительнице любопытствующую эстетку. В их обязанности не входило беседовать с эстеткой и они стали беседовать о чем-то своем.
         Эстетка залюбовалась, и надолго , миниатюрой из белой кости: олень - нарты - селькуп*. Задавать вопросы было некому - продавцы плотно сдвинули спины. Эстетка протянула руку к селькупу и потянула его к себе, но селькуп заупрямился и статуэтка неожиданно разделилась на несколько автономных частей: рога, олень, нарты.
        Продавцы ожили - ежом подскочили и выхватили селькупа. Стали вставлять рога в оленя. Селькупа - в нарты.
      “Женщина! Спрашивать надо! Каждый берет и ломает! Надоело собирать! Цена-то - ого! Сто долларов!”
       Эстетка оказалась к тому же скептиком, проявившимся в емком ответе: ”А вы ценник поставьте. Руки - ага! - сами отдергиваться будут!”
       Но в ответ -угу- ни гугу! Спины сдвинули, губы сомкнули. Привет...
       Вышла из магазина. Во! мужчина не в ее вкусе. Лицом к лицу. Слово за слово:
      -  А вы кто?
      -  Артистка.
      -  Это заметно - богатая мимика... Работаете где?
      -  Преподаю...
       И то, и се... Постояли. Поговорили. Сделали разведку. Прощупывали почву. Закончили цифрами. Три- два -шесть -пять- четыре. После семи. Пригласить Ирину Михайловну. До свидания, Павел Павлович. Расстались... Cнежинки падали в том же темпе - состенуто*. Даже слишком состенуто. Сердце Ирины Михайловны билось им в ритм. Ни малейшей учащенности. Зачем же тогда давала телефон? Ирина Михайловна уже корила себя. Павел Павлыч не молод, не свеж, не игрив. Скука. Тоска. Но он позвонит. Но она ответит. Пригласит в гости. Пить чай. Беседовать о жизни. Кто знает - зачем? А вдруг - мелькнет, зажжет... Ирина Михайловна улыбнулась - не мелькнет. Нет. Тогда - какой смысл? Да нет смысла. Тайга кругом. На тысячи километров. А на тысяча пер-вом - селькуп скользит: нарты, олень, рога. Без единого доллара за душой... Ах, вот оно что! Ирина Михайловна вспомнила печатку... Павел Павлыч производит впечатление солидного человека. В ее жизни никогда не было - солидных. Она их избегала. А солидные - ее. С ними скучно. У них - автомобили, дачи, путевки. Связи, взятки, знакомства.
         Надо послать солидного, с печаткой, Павла Павлыча, туда, откуда пришел. С ним не будет, не может быть: чувства, задетого за живое нерва, трогательных слез, не перехватит дыхание, не сдвинется разум.
         Он позвонил. Были конфеты - “ Родные просторы”, Россия, Самара. Вино - “Ностальжи” - розовое, молдавское. Сладковатый запах носков... Благое намерение сделать даме комплимент: “ Ты красивая. Тебе кто-нибудь говорил об этом? Какие же мужчины дураки! Такая женщина - и одна!”
        Сладковатый запах распространился по комнате. Оставалось смириться с непреложным фактом - есть мужчина - есть и носки. Есть носки - есть и запах. Запах бывает острым, режущим, тошнотворным и терпимым. Ирина Михайловна пыталась не дышать. Не получилось. Пыталась дышать краем легких. И строго распорядилась - в глубине души - принять запах таким, как он есть. И Павла Павлыча в том числе. Хоть и напорист он. Хоть и волнения нет. Но поцелуи его приятны. Вернее - не лишены приятности.
        Павел Павлыч за поцелуями в карман не лез. Был краток: разведен, квартира, машина - девятка, последняя модель, цвета морской волны, приличный оклад. И руки протянул к груди. Губы - к шее.
       Было скучно. Но скука - не лишенная приятности. Руки пробирались под одежду. Что ж. Это неизбежно. Начало скуки положено. Осталось положить ей конец...
      ...Сказать, что Павлыч овладел Михайловной, значит громко сказать. Павлыч раздевался стихийно, сопровождая священнодействие шепотом: “ Что мы творим, что творим? “
      Когда Павлыч все натворил, что положено, он резко встал с кровати и стал натягивать сладко пахнущие носки. Одел трусы. На трико споткнулся. “Резинка лопнула” -  уронил сокрушенно.
     Ирина Михайловна хотя и была эстеткой, но отпустить от себя мужчину в трико без резинки не могла. На улице - минус сорок. Без трико - холодно. Взяла иголку, нитку. И протянула руки. К трико. Булавку - к резинке. Увидела резин-ку, трико - и отдернула руки... Как от селькупа за сто долларов... Резинка оказалась старая, тонкая. Почти что тощая. Видно - добросовестно ношеная, истертая. А трико - дырявое, расползающееся. С нитками полуистлевшими.  За вы-слугой лет...
      Машина, печатка, квартира  -  трико, резинка, дырка... “ Что мы творим, что творим...”
     Творец ушел. В трико с резинкой. Он не замерзнет. Мороз ему не страшен... Ему не скучно. Со скукой он не знаком...
      Когда он позвонил, Ирина Михайловна ответила: “ Вы ошиблись номером. Мы с вами не знакомы”, -  и положила трубку...
      Послесловие.
  Как-то, под Рождество, они встретились в городе. На центральной площади олени и селькупы катали на нартах детишек. Павлыч похвастался, что покупает новую машину. От слов “новая машина” Ирине Михайловне немедленно захотелось зевнуть. И только из скуки она не спросила: ” А как там -  трико?.. “

 




* Комполэн /хантыйский яз./- болотный дух, девушка-божество с венком из змей
*селькупы - северная национальность
*состенуто /итальянский яз./ - сдержанно