Колдун. IV. Проверка

Посетитель все-таки появился. Правда, не тот, и не с той стороны, откуда ожидал я. Он сидел на подоконнике и черным блестящим немигающим глазом изучающе смотрел на меня. Это был большой черный ворон. Очень старый, судя по всему. Я никогда еще не видел такого большого и старого ворона.
Кирилл подошел и протянул к нему согнутую в локте руку. Ворон исподлобья посмотрел на Кирилла и, неуклюже подпрыгнув, уселся на его руке, зябко нахохлившись.
Они оба уставились на меня, словно ожидая от меня чего-то. Налюбовавшись на меня, Кирилл с вороном на руке стал медленно приближаться ко мне. Я попятился. Свободной рукой Кирилл подал мне знак не двигаться. Я счел благоразумным подчиниться. До них оставалось шагов пять, когда ворон вдруг начал подавать признаки беспокойства. Кирилл остановился, и неприязненно взглянул на меня. Мне показалось, что сейчас вот-вот в его руке появится пистолет.
Но нет. Ворон успокоился, и тихонько кракнул. Кирилл снова стал приближаться ко мне, но теперь еще медленнее, чем раньше.
Три шага… Два… Ворон закатил глаза, пошатнулся и шумно взмахнул крыльями. Кирилл отреагировал мгновенно — отскочил на пару шагов назад, и помог ворону усесться на руке снова. Потоптавшись на руке секунд двадцать, ворон снова подал сигнал к движению. Недоуменно качнув головой, Кирилл возобновил движение.
До меня оставался шаг, когда ворон взмахнул крыльями, и обдав меня воздухом, перелетел на подоконник. Кирилл вопросительно уставился на него. Ворон потоптался по подоконнику, потом повернулся, и вылетел в разбитое окно.
Проводив взглядом траекторию его полета, я взглянул на Кирилла. Тот стоял и задумчиво смотрел на меня. Потом напялил прямо на голое тело свою куртку, и прихватив дипломат, вытолкал меня на улицу.
Внимательно меня оглядев, он на весу открыл чемодан, сунул туда руку, вынул пригоршню одноразовых шприцев и пихнул их мне. Меня несколько стала раздражать эта его молчаливая манера общения. Но я подумал, что на моем месте мне не стоит пока возмущаться. Пока я рассовывал шприцы по карманам, недоумевая на фиг они мне, Кирилл что-то писал на клочке бумаги, умудряясь одной рукой держать дипломат, а другой придерживать бумагу и царапать каким-то огрызком карандаша. Закончив с этим, он сунул бумажку мне в руки и, слазив в карман куртки, выудил оттуда ключ от врезного замка.
— Домой не иди. Найдешь квартиру по адресу, который я тебе написал. По пути никуда не сворачивай. Там всё есть. Жди и никуда не высовывайся.
Он дал мне ключ, и повернулся, чтобы уйти. Но приостановился, и обернулся ко мне:
— Впрочем, твое дело. Ты можешь отдать мне все, что я тебе дал. Прямо сейчас. И мы больше не увидимся.
Я решил, что не хрен мне с ним разговаривать, а воспользоваться добрым советом и сделать так, как он говорит. Поэтому я молча развернулся и пошел к остановке. Пройдя шагов десять, я обернулся, загадав, что никого не увижу. Точно! Улица была девственно белой и пустынной.
Снова пошел снежок. Крутя за собой поземку, подъехал светящийся троллейбус и громыхнул дверями, впуская четырех замерзших человек, включая меня, в свое нутро. В «нутре» было относительно тепло. Я уселся сзади и принялся рассматривать свое полупрозрачное отражение в стекле.
Какого черта нужно от меня этому Кириллу со своим беспородным попугаем, и этим кошмарным существам, место которым только на страницах комиксов? Какого такого ляда я должен тащиться… черт, куда это я еду? Я полез в карман и развернул бумажку с адресом. На ней значилось: «пер. Кожевников, 32, кв. 56. 15 трол., ост. “Гастроном”, 19 авт., ост. “Солдатская пл.”». Я знал, где «Гастроном», а вот на 19 автобусе я еще не катался. Ничего, спрошу у кого-нибудь дорогу. Правда, в 11.30 вечера, как показывали мои «Командирские», это казалось довольно проблематичным.
Выйдя из троллейбуса, я вдруг вспомнил, что мать уехала на три дня в командировку, а дома остался Карлсон. Мне ни в коем случае нельзя оставлять его там некормленым. Иначе всем соседям будет мало места. А после приезда матери и мне. Я пошел в сторону дома, надеясь, что ничего не случится, если я загляну туда на секунду, чтобы забрать кота. В принципе, можно было проехать пару остановок, но транспорт вымер как те динозавры, так что я пошел пешком.
В подъезде было темно и сыро. Сыро и темно в нашем подъезде было сколько я себя помню — несмотря на жару и холод. Микроклимат тут такой, так сказать, — хоть шампиньоны выращивай. Я вызвал лифт. Постукивая и поскрипывая оный спустился и распахнул свое чрево. Я зашел внутрь и нажал на обгорелую кнопку без надписи, но по идее означающую комфортное перемещение на шестой этаж.
День «везения» продолжался. Я застрял где-то посередине пути. Пару раз без всякого отклика нажав на другую обгорелую кнопку, предназначенную для вызова лифтера, я принялся бить кулаками в дверь, наивно думая, что привлеку чье-то внимание. Впрочем, я довольно скоро прекратил это занятие по вполне обоснованной причине — кто-то снаружи, сопя, пытался открыть двери. Я отошел к задней стенке лифта, чтобы не мешать. Сопение было каким-то знакомым. Неприятное сопение. Двери тряслись и гремели, но успешно сопротивлялись. Правда недолго — вскоре они начали медленно разъезжаться в стороны.
Этого следовало ожидать, меня ведь не зря предупреждали не ходить домой — с той стороны стояло давешнее чудовище и раздвигало двери лифта. Раскрыв щель, достаточную для того, чтобы просунуть руки, оно заблокировало норовящие закрыться двери ногами, сграбастало меня и вытащило наружу. Меня понесли наверх.
Квартира моя была почему-то открыта, и в прихожей горел свет. Меня внесли внутрь и бросили на диван. Дверь захлопнулась, и два раза щелкнул, запираясь, замок. Я огляделся, и увидел темный силуэт под торшером, сидящий в кресле. Силуэт незнакомца, слава Аллаху, был гуманоидным. У него на коленях лежал Карлсон и урчал, жмуря глаза. Незнакомец почесывал его подбородок и шею длинными костлявыми пальцами. Лица его я не мог разглядеть — торшер был выключен, а сам незнакомец, как бы впитывал тот немногий свет, падающий на него, отчего казалось, что тень вокруг его тела гуще, чем вокруг других предметов в комнате. Я, молча и насупясь, выжидательно смотрел на него.
Хмыкнув, он мягко столкнул Карлсона с коленей, и потянулся рукой за кресло. По силуэту я смог разобрать, что человек (или не человек?), сидящий передо мной — это чуть ли не скелет, обтянутый кожей.
Он достал блестящий в тусклом лунном свете длинный изогнутый металлический предмет. Я узнал тот меч, что сделал из останков твари и подарил мне Кирилл.
— Интересная вещица. — Голос был сухой, трескучий, но интонации в нем просвечивали какие-то слащавые. — Сам сделал или помог кто? Знакомый у него вид какой-то.
Я угрюмо молчал, но чувствовал, что он пристально и с насмешкой смотрит на меня.
— Ладно, не суть важно.
Он бросил клинок мне — я автоматически его поймал. Но несколько неудачно — порезался. У меня теперь появился повод молчать: я зализывал свою рану.
— Покажи руку.
В его голосе прозвучали повелительные нотки и еще что-то такое, что я незамедлительно протянул ему руку. Мазнув по ране пальцем, он поднес его к темному пятну, где должно было быть расположено его лицо.
— Кровь…
Контекста его реплики я не понял. Интересно, а что он ожидал увидеть? Я снова занялся своим порезом.
— Твое настоящее имя… Скажи мне его, — опять слащавость.
Я пожал плечами и назвался. Он рассмеялся трескучим смехом и спросил снова:
— Нет, ты не понял. Настоящее имя.
Я не понимал, о чем идет речь. Либо он кретин, либо я. Я надеялся, что все-таки он. Мне оставалось только снова пожать плечами и молчать.
Вдруг он порывисто склонился ко мне. От неожиданности я инстинктивно вжался в спинку дивана. Теперь я смог смутно разглядеть его лицо. Цвет был неопределенно-темный. Вместо глаз — большие черные впадины, зрачков не видно, нос прямой, правильный, но очень тонкий. Тонкими и бескровными были и губы. От него веяло холодом. Он явно был необычным существом. Возможно даже не человеком.
Он ухмыльнулся.
— Где-то ты прав. Но когда-то я им был. Ладно, парень, гуляй пока…
Я почувствовал, как корни волос на голове начинают поднимать мою шевелюру дыбом. О! Если бы только это! У меня свело пальцы на руках от страха. Я вжался в диван. Если бы была моя воля, то я бы и сросся с ним.
Незнакомец встал. На нем, как на вешалке, болтался плащ защитного цвета. Запахнув его, он задумчиво, как бы сам для себя произнес:
— Тебя охраняют… Или охраняли. Ты вызвал их интерес. Значит, ты представляешь интерес и для нас.
Он помолчал, потом повернул голову ко мне и спросил, как бы между прочим:
— Имя Хорт тебе ни о чем не говорит?
Я испуганно затряс головой.
— Я так и думал… Но знай, парень, что следующая наша встреча вряд ли кончится для тебя мирно. Не лезь головой в пекло — потеряешь ее чего доброго.
Он направился к двери.
Я чувствовал, как с каждым его шагом к двери ужас, овладевший мной, сходит, уступая место любопытству. Кто он, этот незнакомец? Кто такой Хорт?
Его шаги замерли перед дверью. Через секунду зазвучал его сиплый смех. Он вернулся в комнату. Ужас, сковывавший меня ранее, вернулся вместе с ним.
— Есть одна хорошая поговорка, которая относится к тебе, пацан: «Любопытство убило кошку». И еще… Я начинаю подозревать, что недаром Пятый Легионер выдергивает хвосты у плешаков, и ходит вокруг тебя как кот вокруг масла.
Разглагольствуя, незнакомец вышел на середину комнаты и взял в руки спящего на полу Карлсона.
— Ты хочешь знать кто я такой? — он погладил Карлсона, который снова принялся урчать, — Я тебе продемонстрирую.
Взяв голову Карлсона в руку, он безо всякого труда оторвал ее от туловища. Пульсирующие и быстро стухающие фонтанчики крови брызнули во все стороны, заливая пол и плащ незнакомца. Голова и туловище кота безжизненными кусками упали на пол. Незнакомец усмехнулся хищной улыбкой и развел руки в стороны, отчего стал похож на большую тощую птицу. Я заметил, что фигура незнакомца вдруг стала быстро темнеть, затем раздался шумный хлопок, как будто лопнула перегоревшая лампочка, но без звона стекла, и незнакомец исчез. На том месте, где он только что был, лишь волнами колыхался окрашенный темно-фиолетовым и темно-синим цветом воздух. Но вскоре развеялся и он.
На ковре, где только что в расползающейся луже крови лежали кровавые останки кота, сидел, как ни в чем ни бывало, целехонький Карлсон, и изумленно озирался во все стороны. Я представлял себе его состояние. Но абсолютно не представлял что же, собственно, произошло. Единственное объяснение, которое я мог притянуть за уши это то, что все, что произошло с Карлсоном — иллюзия чистой воды. А этот незнакомец — мастер в деле иллюзии. Легкость, с которой он это проделал со мной и с Карлсоном поражала. Я взял ошалелого кота на руки. Он вцепился в меня когтями и прижался ко мне всем телом, как он делал, когда был еще котенком. Иллюзия это была или нет, но Карлсону она явно не понравилось. Я запихнул его за пазуху куртки. Потом зашел на кухню и набрал в сумку типа «авоська» всякой съедобной всячины.