В дороге безумным шепотом

Знаешь, о чём я мечтаю? А скорее, не мечтаю – представляю себе волшебные картины, от которых на сердце тепло и легко? О том, как я сижу в автомобиле, в тёплым воздухом урчащем салоне и смотрю наружу. Снаружи валит тёплый снег, кое-где местами образовались мягкие лужицы – снежинки плавают по несколько секунд прежде чем потемнеть от воды и утонуть. Да, это правильно – тёплый снег – это он, сыплющийся бархатистой пеленой снег, тающий от дыхания и тепла руки, когда воздух ещё не простужен насквозь и можно глубоко вдохнуть его не обжёгши лёгкие и зубы, когда небо медленно и вяло виснет над головою, превратившись в сплошную рыхлую серую подушку, распоротую – снег капает как пух из подушки. Да, ещё кроме этого, в автомобиле обязательно звучит музыка – песня о снеге, лучше блюз всмятку с регги, жаль нет такой доброй музыки о снеге на русском языке… но она звучит, автомобиль обязательно едет – тихо, если дорога извилиста и кочковата – быстро, если ровно стелется асфальтовое полотно. Да, окружающий background не прячется за тёплым снежком, он пробивается сквозь сеть-пелену и то, что становится видно – почти прекрасно – то ли это грустные городские дома, то ли лесные деревья, то ли иссохшие осенние травы, то ли медленные прохожие… Мне так хорошо, и не обязательно чьё-то соседствующее присутствие в салоне автомобиля, совсем не обязательно.
Теперь ты знаешь обо мне почти всё, а я о тебе – ничего. Можно остановиться и на этом.
Тебе снится иногда один страшный сон – будто ты – в бутылке, в огромной хрустальной бутылке, в дороге – ты летишь сквозь вакуум своего чёрного (бесцветного и безвоздушного) как космос сна – совершенно одна, и так больно и пусто на сердце, так гложет одна большая слеза твои карие глаза, так тесно и одиноко в бутылке, так страшно и беззаветно странно лететь из тьмы во тьму в совершенной пустоте и так хочется остановить падающее время или разогнать его до неимоверной скорости, чтобы быстрее уснуть… Бутылка с огромной быстротой летит (падает (?)) куда-то вперёд (назад (?)), а ты одна и хочется чьего-нибудь взгляда, дыхания по правое плечо и тёплой руки в твоей руке… Ты летишь долго, очень долго – и кажется, что весь сон так и пройдёт в этом падении, и, проснувшись, ты обнимешь пухлую подушку и может даже выпустишь на волю большую слезу из своих карих глаз; а на сердце оставишь тоску по взгляду, по дыханию по правое плечо и по тёплой руке в твоей руке, сжимающей крепко пухлую подушку. Но вот, из пустоты пустот появляется на сетчатке твоего глаза изображение такой же бутылки, в которой заключено чьё-то тело, может то самое, имеющее взгляд, дыхание по правое плечо и тёплую руку. В твоём эфире слышится улыбающееся дыхание – оно утешает тебя и ласково молчит – ты радуешься, ты счастлива – ты разжимаешь руки и подушка падает на пол – твоё ожидающее тело прильнуло к горлышку бутылки, тебе не терпится встретиться с другой бутылкой, это чувство захлёстывает все клеточки тебя – ты потеряла своё одиночество и рада этой потере. Эйфория будущего медленно достигает апогея и… тебя пронзает ужасная мысль, настолько ужасная – вокруг Двух бутылок лишь тьма, пустота и немое молчание – настолько, что ты ринулась к донышку бутылки, но чувство не покидает тебя, оно грызёт твоё сознание – вы разобьётесь друг о друга! Лишь ваши оболочки, изрезанные хрустальными осколками будут плыть (падать (?)) вдаль (в никуда (?)). В голову врывается вихрь противления ужасу слияния – может это чьё-то дыхание, чьи-то руки, чей-то взгляд вовсе не нужны тебе? Может твоё тело, душа твоя, твоя мысль должны жить? Жить-жить-жить!!! Ты просыпаешься в холодном поту – постель холодна и стены, и воздух, и пол, и подушка на полу – всё замёрзло и покрыто жёстким инеем – ты выпускаешь пар изо рта и, поёжившись и одевшись, уходишь в день.
Да, я знаю это, и ты это знаешь… Мы знаем.
В нашем мире нет других людей – ты тоже видишь автобусы, тротуары, окна домов – пусты, но всё продолжает двигаться, всё живо, и я еду в торопливом такси, вдыхая его бензиновые испарения – руль сам крутится, везя меня в назначенное место – хотя такого и нет – я просто еду. Ты – где-то вдали, где-то впереди или сзади, но ты – есть. Мы Вдвоём в этом пустом, но живом мире, и если мы увидим друг друга, то сразу же узнаем, идентифицируемся – может ты стоишь где-то в очереди к окулисту, а может гуляешь по улицам – я увижу и узнаю тебя – ведь мы одни в этом мире – мы хрустальные бутылки. Наш мир – я хочу найти тебя и унести (увести (?) увезти (?)) в наш мир – он чуть выше земли, но ниже неба – мы будем ходить по поплотневшему, превратившемуся в плоть воздуху, мы будем пить Ласковый Сок Деревьев, растущих повсюду то тут, то там, среди голубоватой почвы, среди льющегося света и дождей.
Ты слушаешь? Ты читаешь? Спасибо. Как ты думаешь – это любовь? Мы знаем такое друг о друге… то есть я знаю о тебе, а о себе рассказываю. Может быть это любовь?
Если ты не захочешь в наш мир, не захочешь пить Ласковый Сок Деревьев, то позволь, позволь моей хрустальной бутылке присоединиться к твоей – мы будем просто рядом – нас разделит двойное стекло – стенка моей бутылки + стекло твоей бутылки, но моё тепло проникнет к твоей груди, мой взгляд всегда будет с тобой, моё дыхание, для которого нет стен, – за твоим плечом. Только тёплые изредка руки останутся при мне. Да, и если ты не против, пусть идёт тёплый снег.