Озеро Остров Башня Миллион

«…Авраам убил Исаака; Исаак убил Иакова; Иаков убил Иуду и братьев его;
Иуда убил Фареса и Зару, помогала ему Фамари; Фарес убил Есрома; Есром убил Арама;
Арам убил Аминадава; Аминадав убил Наасона; Наасон убил Салмона;
Салмон с Рахавой убил Вооза; Вооз с Руфью убил Овида; Овид убил Иессея;
Иессей убил Давида царя; Давид царь убил Урию и с его женой убил Соломона;
Соломон убил Ровоама; Ровоам убил Авию; Авия убил Асу;
Аса убил Иосафата; Иосафат убил Иорама; Иорам убил Озию;
Озия убил Иоафама; Иоафам убил Ахаза; Ахаз убил Езекию;
Езекия убил Манассию; Манассия убил Амона; Амон убил Иосию;
Иосия убил Иоакима; Иоаким убил Иехонию и братьев его, перед переселением в Вавилон;
По переселении же в Вавилон, Иехония убил Салафииля; Салафииль убил Зоровавеля;
Зоровавель убил Авиуда; Авиуд убил Елиакима; Елиаким убил Азора;
Азор убил Садока; Садок убил Ахима; Ахим убил Елиуда;
Елиуд убил Елеазара; Елеазар убил Матфана; Матфан убил Иакова;
Иаков убил Иосифа; к Марии явился Святой Дух и поведал ей перед смертью, что от Иисуса, которого назовут Христос, погибнут…»

(Из типового изложения Основной мантры Государства на типовом (школа, институт, университет, академия) письменном экзамене по истории)

…- Буквы должны ложиться кучно, ровно, - поучали учителя в школе, - главное - твердая рука, верный глаз, сердце бьется так, словно яйца на яичницу-глазунью разбиваешь. Как пишешь, так и проживешь!

У маленького, молодого Шон Те почерк был превосходный, рука твердая, глаз верный, а вот сердце никудышнее, подверженное мечтательности.

- За сколько убьешь? – спросил его монах в паспортном столе, когда пришла пора Шон Те получить личный «паспорт».

- За… миллион, - робея, ответил Шон, пытаясь засунуть кобуру с «паспортом» за пазуху.

- За миллион? – насмешливо переспросил монах. – Тот, кто хочет за миллион, не сможет и за три! Тверди мантры!

Слова монаха оказались пророческими: к тридцати годам надежды и жизнь Шон Те скукожились в нечто неприглядное, как сворачивается кровь. Монах приписал его в смазчики – одну из самых низших категорий всеобщей гильдии наемных убийц, и только благодаря своему почерку сумел Шон Те к тридцати годам подняться до жалкой должности писца визитных карточек членов гильдии в своем районе, получил к «паспорту» «водительские права» - емкость магазина побольше, калибр тоже помощнее, поскорострельнее, но пахли «права», как и «паспорт», одной только смазкой, и когда случалось Шон Те в пьяном виде попасться в руки монахам-чистильщикам, те брезгливо нюхали ствол, с презрением оглядывали Шон Те и отпускали восвояси…

- …Авраам убил Исаака; Исаак убил Иакова; Иаков убил Иуду и братьев его; Иуда убил Фареса и Зару, помогала ему Фамари.., - бормотал себе под нос Шон Те, едучи по эскалатору и читая желтые буквы мантр с черной пыльной спины парня, ехавшего перед ним:

- Фарес убил Есрома; Есром убил Арама... Почему я не миллионер!?.. Почему люди едут навстречу друг другу? Одни едут туда, откуда едут другие – отчего же им не остаться там, где они есть? А денежки – мне бы… Почему я не миллионер!?

- Я бы тогда… Я бы построил зоопарк – тигры, медведи, бурые и белые, гризли, тигры сибирские, пантеры, леопарды, тушканчики, суслики, олени, пятнистые, полярные, кони-лошади, пумы, ламы… И все – бритые. Догола! Налысо! Эпилятором! Щипчиками выдернуто все до волоска! Всем тепло, сытно, жирные, бока круглые, все в помещении, кормежка от пуза, вольеры просторные… Но голые!

- А вход бесплатный! Клоуны! Шарики! Кукуруза воздушная!

- Почему я не миллионер…

- Я бы тогда… Арам убил Аминадава; Аминадав убил Наасона; Наасон убил Салмона.., - теперь Шон Те читал рекламные объявления на стенах. Была у него привычка между мыслями, которые посещали его, читать вывески, объявления, всевозможные надписи. Мысли (которые он называл «Посещения о Мирах Иных») часто так захватывали Шон Те, что он забывал о реальности, и – визжали тормоза, заливались гудки, толкались встречные, стукался Шон Те лбом о двери и попадал ногой в ямы… И потому прерывая мысли, читал надписи, возвращаясь к действительности.

- Салмон с Рахавой убил Вооза; Вооз с Руфью убил Овида; Овид убил Иессея…

- Иессей убил Давида царя; Давид царь убил Урию и с его женой убил Соломона…

- Построил бы пресс. Станок. В миллион тонн. В пятьсот тысяч. И поставил бы стул под вес. И кинул бы. Кнопочку тюк! И всей массой – по стулу. А стул простой. Но не табуретка. А со спинкой. Но простой. И чтобы земля сотряслась на восемь миль в округе. А я просто по стулу!

- И взял бы сто сорок пивных баночек. От Хайнекена. Пустых. Сам бы все выпил. Но не сразу. А так – слуги бы проследили: сто сорок, мастер! Пора! И каждую наглухо запаял бы, и к каждой трос - от двух километров до пяти, или там одиннадцати… С грузиком-якорем… Нет, баночек мало по объему, чтобы такой трос удержать… Выпил бы сто сорок и заказал бы их копии увеличенные, сто сорок копий – разного объема, чтобы трос держать. И в каждую большую банку засунуть аленькую мной выпитую баночку, и разбросать по всем морям и океанам – Тихому и Атлантическому, пару банок в Северный Ледоитый… Чтобы они там болтались.

- Плывут пароходы, все на борту столпились – пальцами указывают, смеются, у виска крутят. А я бы тоже плавал. И все бы на меня указывали…

- Соломон убил Ровоама; Ровоам убил Авию; Авия убил Асу…

- Аса убил Иосафата; Иосафат убил Иорама; Иорам убил Озию…

- Город бы построил. Большой. С небоскребами. Как Нью-Йорк. Или Токио. На Луне бы построил. Дороги, хайвеи, тролейбусные линии, автобусы, маршруты, чтобы все охватывало. Но без аэропортов и вокзалов железнодорожных. А в остальном хорошо бы полную копию соблюсти. И устраивать лотерейные экскурсии. Каждую неделю сто, нет, хватит и пятидесяти, человек из этого города, земного, конечно, выигрывают, по жребию, лотерее, выигрывают экскурсию в лунный город. Там по родной улице пройтись могут, в дом свой заглянуть, мебель там подвигать, цветы полить. Хорошо! – Шон Те наклонился вбок и глянул вперед – до конца ехать еще было далеко.

Начался темный участок туннеля. Шон Те вздохнул и сел на ступеньку, достал баночку пива из кармана, подцепил кончиком пальца колечко, подумал о ногте, потянул, жесть хлопнула, пиво попыталось зашипеть, но, словно прочитало мысли Шон Те, - злобно выглянуло белым глазом и скрылось в банке. Шон Те с наслаждением отхлебнул…

- Эх… Мечты… Мысли… Езекия убил Манассию; Манассия убил Амона; Амон убил Иосию; Иосия убил Иоакима; Иоаким убил Иехонию и братьев его, перед переселением в Вавилон…

- Почему я не миллионер? Все, наверное, хотят быть богатыми, страшно богатыми. Вот этот впереди, - Шон Те поглядел на черную спину, потом скосил глаза, мимо настречу ехала женщина с застывшим взглядом, держала в руках цветы, похожие на розы, в мутной блестящей обертке, - И эта вот хочет в амазонке ходить…

- Глупые! Бедные. Я бы вам… Я бы купил бы банк какой-нибудь. Известный. Бэнк оф Америка. Или какой-нить государственный, центральный, в какой-нить стране. Такой полуразвитой, с бедным, но продвинутым населением. Чили, или Сингапур. Сингапур это страна вообще или город?

- Но лучше взять стану какую-нить из бывших социалистических. Польшу, Венгрию. Вот купил бы банк и дал объявление в газетах. В разделе юмора. «Такого-то числа, каждый может придти в банк такой-то и унести столько денег, сколько сможет. Все купюры по одному доллару. Обращаться в кассы номер три, пять и девять.» Ну, натурально, никто бы не пошел. А кто и зашел бы по своим делам – за свет, телефон заплатить, коммунальные услуги, или деньги снять, положить, спрашивать бы об бесплатных деньгах не стал бы…

- А потом бы в газетах, на первой странице мой портрет и рассказ об экцентричном миллионере, который в этот день действительно забил банк деньгами и открыл двери всем желающим.

-… По переселении же в Вавилон, Иехония убил Салафииля; Салафииль убил Зоровавеля…

Пиво кончилось. Шон Те с сожалением повертел ее в руках и отправил вдоль поручня, как поступил уже не с одной банкой.

- Интересно, много их там скопилось? В конце пути? Доеду, погляжу… Эх, почему я не миллионер. Я бы и политикой занялся бы. Это ерунда, что политикой для разбогатения занимаются... Политику для кайфа устравивают. Только я бы больший кайф устроил. Все равно весь кайф в политике кончается после выборов, что выиграл ты выборы, что проиграл. Я бы этот кайф… ух, увеличил бы!

- Я бы участвовал в выборах – на Президента, сразу в двух, нет, в трех, или четырех странах, двух бедных, африканских каких-нибудь…и двух – в США и России… Разумеется, везде под вымышленными именами, двойников бы завел себе, биографии слепили бы мне, скупил бы я партию распристреляных «удостоверений» на какой-нибудь войне.

- Начал бы по тирам выступать, обещания выдавать. Непременно везде победил бы. И вот после последней победы объявляю… объявляется: «Этот чокнутый сумашедше богатый Шон Те – Президент всех четырех стран!»

- Понятно, выборы объявляются недействительными, фальсифицированными… То есть они пробуют объявить… А у меня гражданство везде есть, и вообще я по документам во всех четырех странах родился, никаких подчисток, переписаны – за мои-то бабки! – все архивы и книги эти – гражданского состояния. А я – что я!? – я невиновен? У меня была амензия, или, нет, амнезия и сам я не помню… Мне по документам личность врачи возвратили. Многочисленные баллистические экспертизы показали – три пули из десяти выпущены из моего «паспорта». Во всех странах. И клиники самые уважаемые. В общем, все детали таковы, что только шуметь всем я оставил возможность.

- И вообще у меня остров в Тихом океане, набитый ракетами ядерными. Ведь я человек добрый... Я во время выборов бедных сильно подпитал, кормежка там, жилье, здравоохранение. В общем, народные массы везде радуются, хоть какое-то разнообразия в надувательстве, и вообще их-то я не надул. Им-то по хрену. Вот и опять я повеселился просто так, по доброму. И народ улыбнулся…

Вдруг эскалатор дернулся и стал. От неожиданности Шон Те ткнулся носом в спину перед собой, спина, впрочем, тоже влетела грудью в человека впереди. Кто-то впереди и в нескольких людях позади завозмущался служащими. Ехавшие навстречу тоже заметно оживились, разглядывая потерявшихся без движения лестницы соседей напротив.

Шон Те поднялся на ноги. Стало глупо боязно – как бы причиной поломки не объявили его – сидение на ступеньках. Хотел достать «паспорт», но подумал еще и на всякий случай достал «права»…

Стояли минуты две, наконец, что-то звякнуло под потолком, эскалатор снова дернулся и пошел. Обошлось, все же Шон Те продолжал некоторое ехать стоя, к тому же лампы под потолком недавно меняли, светили почти все, и Шон Те было неловко садиться – привлекать к себе внимание – пассажиры сейчас косились друг на друга, любопытствуя – как отразилась на соседях остановка.

Шон Те поднял глаза к рекламным щитам на потолке:

- Зоровавель убил Авиуда; Авиуд убил Елиакима; Елиаким убил Азора…

- Азор убил Садока; Садок убил Ахима; Ахим убил Елиуда…

- Почему я не миллионер!? Господи, сколько же раз я уже спрашиваю себя об этом? В миллионый, наверное? Тут я миллионер.., - Шон Те усмехнулся и мелко потряс головой.

- А с женщинами? Что бы делал с женщинами, если был миллионером? – Шон Те задумался.

Представить, как улучшить то, что он делал с женщинами, будучи немиллионером, было почему-то нелегко. На ум лезли сцены из виденных кинофильмов – скукотные из старых английских и американских, и какие-то слишком изблескивающие, замусоренные блеском и шиком виды «Новостей Светской Жизни», фэшн-показов и фотоисторий из порножурналов.

Внезапно все это перебила мысль: «А как бы я вообще женился!?»

Шон Те был женат уже восемь лет, жену его звали Ли Та, было у них двое сыновей и дочь, был Шон Те доволен своим домом и счастлив со своей женой (такой ответ давал себе Шон Те, когда задавал себе этот вопрос – счастлив ли он, Шон Те, со своей женой - редко, впрочем, задавал, как и полагается много работающему мужчине,– обычно в редкие моменты принятия решения – переводит близкое знакомство с иной женщиной в интрижку или не переводить), Ли Та была красива, и красотой своей поделилась и с детьми, и с домом, и осталось красоты у самой Ла Та еще довольно на много лет.

(Впрочем, должны мы признаться – не было у Шон Те никакой красавицы Ли Та – и признаемся мы в этом шопотом, потому что самому Шон Те знать об этом не стоит. Откуда у жалкого визитчика жена, да к тому же красавица, да еще трое детей, и совсем невозможное дело – быть довольным жизнью, то есть собой в должности жалкого визитчики при красавице-жене – спрашивается за чей счет красива и довольна красавица-жена бедного визитчика?.. Выдумал Ли Та Шон Те, но – тсс..!)

И вот подумал внезапно Шон Те: «А не привлекли бы тогда Ли Та мои миллионы? Привлекли бы! Ничего не поделаешь! Вот если бы она была миллионеркой – разве не думал бы я об этом все время? Думал бы! Испортило бы это все...!»

- Елиуд убил Елеазара; Елеазар убил Матфана; Матфан убил Иакова.., - забормотал Шон Те в поисках решения…

- За кого вы меня принимаете, - крикнула женщина на соседнем эскалаторе.

Крикнула каким-то двум парням, обступившим ее, Шон Те на мгновение поглядел в сторону крика, встретился глазами с женщиной, проскользнуло в этом полусекундном контакте какое-то извечно понимание друг друга…

Но уже глядели в сторону Шон Те парни, проследив взгляд женщины, и тут Шон Те от испуга озарило:

- Вот… как мы переглянулись! Как.. магниты стянулись. Потому что беззащитные, бедные. Магнит – бедный камень, поэтому и тянется друг к другу. Алмазы-то не тянуться… Значит… если бы я был миллионером, я бы вел… двойную жизнь. Одну – по-миллионерски. А другую - одевался бы бедно, жил бы бедно, дружил бы с бедными друзьями... Разумеется бы у меня были советники, которые бы меня консультировали – чтобы я себя чем не выдал - с одной стороны, и чтобы мне не сильно в тягость было бы притворяться, с другой.

- Шили бы мне ботинки на вид дешевые, а на вкус, то есть на обногу – ну, какие богачи носят, что в них ноги не потеют…

- А уж по-богатому чудил бы во всю. И уже лицом стал бы известен многим.

- И вот когда познакомился бы с Ли Та, примагнитился бы в образе бедного человка, я бы ей сказал, что я просто очень напоминаю богача Шон Те, и от этого сильно страдаю. Ну, она бы, конечно, сильно мной увлеклась – кому не интересно – как живет человек, похожий на Шон Те, но бедный?!

- Кстати, из-за этого, у меня бы много было знакомых девушек, мне легко было бы знакомиться с женщинами из-за этого. И я бы знакомился, пока не встретил бы Ли Та… Вот, а потом бы ее интерес стал бы большой любовью. Ну конечно! Ведь я был бы я! И мы бы поженились. По-бедному. Но Ли Та все равно бы немного чувствовала, что вышла замуж за небольшую частицу богача Шон Те и теребила бы меня: дай денег. Ну, она и так теребит, а так бы теребила бы больше. А я нарочно жил бы еще беднее, чем сейчас. И довел бы ее до истерик. Это бы год длилось.

- Для Ли Та и наших детей можно потерпеть.

- А после какого-нибудь скандала я бы ушел, отсутствовал двое суток, а потом вернулся бы с большой пачкой денег.

- Натурально, Ли Та бы изумилась: откуда!? А я бы ей сказал: зашел в банк, представился Шон Те, дескать, на меня на улице напали, ограбили, потому что мой «мандат» заело, дайте мне так со счета денег. Ну меня в лицо «знают», вот и дали… Деньги я, разумеется, взял бы сам у себя богатого вполне нормально… А через некоторое время еще раз бы повторил тот же трюк. Ли Та бы испугалась – как бы меня не поймали… А потом деньги бы кончились, и она сама бы меня невзначай… Намекнула бы… Я как будто не понял… Довел бы ее до того, чтобы она за руку меня к банку отвела…

- А вскоре после того я бы перед ней открылся… Скандал, пощечины, разрыв… Но смотри, Шон Те, - от возбуждения столь изящным решением, витиеватым, но безупречным, Шон Те даже обратился к себе по имени, - Она бы подумала: сколько он со мной прожил бедным! И пусть это причуда была у него, но ведь любовью стала! И пусть он меня проверить хотел на деньги, но… может быть он прав… ведь думаю я о них… Вот не хочу, а думаю… И стали бы мы жить с ней вместе. И поскольку до того в бедном состоянии я бы приучил ее думать сначала обо мне и связывать нехватку или наоборот, крупную сумму денег со мной, то чихала бы она на мои миллионы, а главным для нее всегда бы оставался я!

- Вот!

Довольный Шон Те откупорил вторую банку пива и огляделся по сторонам. Оказалось, он уже ехал в другую сторону, на улицу, в направлении дома: как-то он проскочил дорогу между транспортерами, как ехал - не помнил, так занят был расуждениями. Это его поразило немного, глядя на стены, он забормотал:

- Иаков убил Иосифа…

Меж тем, показался край эскалатора, лестница начала складываться, из-за края, как солнце над горизонтом, стала подниматься осиянная огромными лампами стеклянная будка дежурного по станции, дежурный – молодая девушка в серой форме и синей шапке сидела, навалившись животом на пульт, лицом на стекло, черные глаза были широко открыты, странно выпучены, пусто открывала дежурная рот и что-то отпускала через него из себя в микрофон.

- …К Марии явился Святой Дух и поведал ей перед смертью, что от Иисуса, которого назовут Христос, погибнут..., - прочитал Шон Те по губам дежурной, это его отрезвило, и он – редкий случай – вместе со всеми пассажирами преодолел широко разлившуюся на входе-выходе лужу по краю, по самому мелкому месту - на дворе стояла глубокая осень, входившие люди несли на обуви снег, отряхивали с зонтов воду, лужа подступала и даже обступала будку дежурной, от нее до сухого месте была брошена пара досок, порой пассажиры сдвигали эти доски для своего прохода к лентам эскалатора, если дежурная это замечала, она высовывалась и начинала орать в микрофон, выбегали из станционного отделения монахи-чистильщики в сапогах и шлепая по луже, под злорадную улыбку дежурной обрызгивая поток пассажиров, двигали доски обратно к будке…

Плечи Шон Те сблизились, слепились с плечами соседей, пошли все люди – синхронно переваливаясь по-пингвиньему плечом к плечу, покачиваясь влево-вправо - чтобы быть вновь выпрямленными и разрезанными железными стойками распахнутых стеклянных дверей станции.

Так было вчера и много дней до вчера. Но сегодня, оглянулся на будку Шон Те, жидкая его кровь ударила ему в голову, вспомнилось ему «Этот мир… хуже родиться только в аду… хуже умирать только в раю…», полный жалости к себе и презрения к другим и кому-то более высокому за эту жалость уже у самого выхода растолкал он людей, перемахнул через поручень, разорвал поток пассажиров, ступил на эскалатор, идущий вниз, и …

…- Почему у меня нет миллиона? – в который раз думала Нинда Зэ, одурев от восьмичасового сидения в своей будке, будка стояла между двух эскалаторов и к концу дежурства левый глаз Нинды Зэ начинал косить влево и назад – узелок глазного яблока выпирал чуть ли не до края переносицы, с бока же глаз глубоко вдавливался внутрь; правый глаз претерпевал зеркальную трансформацию…

- Я бы… Я бы купила бы себе озеро, остров, башню. Нет, не так, я бы переселила всех, всех людей отсюда, из этой страны, с этого материка, сделала бы огромный котлован, озеро посредине, там остров, огромный, снова озеро, снова остров, снова озеро… И в самой середке – башню, до неба…

- Но я бы не жила там! О, нет… Что я дура!? Со своими-то миллионами!? Я же молодая! Я бы жила под разными именами, известной миллонершей, в разных странах. Я бы веселилась бы. По-всякому. А главное мое веселье было бы подслушивать: что говорят люди об дурочке Нинде Зэ, которая выстроила себе остров, озеро, башню и сидит там себе сиднем и какие они планы строят насчет того, чтобы пробраться и …

Тут какой-то мужичок выбежал из толпы, идущей на выход, перескочил через ограждение, растолкал людей, на ходу вытаскивая из-под серого плаща – Нинда видела все как в замедленном кино – и передергивая «паспорт» и «права» – ступил на железную пластину перед первой ступенькой и принялся стрелять с обоих рук (неправдоподобно далеко их вытянув из рукавов плаща, обнажив чуть ли не до локтей, казалось, что выпускал пули из ладоней) в затылки людей ниже…

…Однажды Нинда Зэ уронила трехлитровую банку маринованных томатов, вот также разлетались головы во все стороны, перед тем как обвалиться вниз, тела силой выстрелов разворачивались грудью к Нинде Зэ и застывшим пассажирам за спиной серого плаща, сделав это последнее па падали и катились вниз по лестнице, сбивая живых, стоявших ниже, а мужичок… растрелял магазины… поднял оба ствола к носу, стоял в мутном облаке пороховых газов, облако медленно окутывало людей за его спиной, вползла кислая струйка в будку Нинды Зэ, она втянула запах, и блаженно зажмурилась...

Запищал сигнал вызова нижней дежурной и Нинда Зэ, чтобы отвлечься от увиденного, всколыхнувшего в ней слабые сладкие то ли мысли, то ли чувства, забормотала, снимая трубку:

- Иаков убил Иосифа; к Марии явился Святой Дух и поведал ей перед смертью, что от Иисуса, которого назовут Христос, погибнут…

- Гильзы! Гильзы собери, - кричала нижняя дежурная в трубку.

- А? Что? – недоуменно отвечала Нинда Зэ, глядя как за стеклом ползают на коленях по остановившейся лестнице монахи-чистильщики, и рядом, не боясь их, простые люди, дерутся друг с другом и шарят руками по щелям лестницы, словно выискивая закатившиеся бриллианты или жемчуг с рассыпавшегося колье. Серый плащ же куда-то пропал…

- Вот, - сказал Шон Те, стоя за спиной Нинды Зэ.

Она, не веря голосу, обернулась – серый плащ на дрожащей ладони протягивал ей горсть гильз, другой рукой, равнодушно висевшей вдоль плаща, держал оба документа. Серый плащ сказал:

- Больше тревожиться не о чем.

И внезапно Нинда Зэ поняла, что больше тревожиться действительно не о чем…

И больше ничего мы о Нинде Зэ и Шоне Те не знаем. Случайным и недолгим было наше знакомство. Просто налетел редкий в наших краях ветер, поднял волну, одну, но довольно высокую, пошла волна, через один остров, на другой озеро, через другой остров, на следующее озеро, и дальше, и постепенно опала волна, ударяясь на каждом острове о подножья башен, отчего поднималось небольшое облако брызг и влетало в пустые бойницы и утоляло бесплотными обитателями этих брызг жажду неведомого владельца этих озер, островов и башен.