Культурная кулинарная книга по прочтении - съесть

КУЛЬТУРНАЯ КУЛИНАРНАЯ КНИГА
(по прочтении - съесть)

… ему пришло в голову выстрелить себе в колени..,
 но он так и не смог это сделать,
 вместо этого он упал на колени
и выстрелил себе в голову…


Лет пять назад попалась мне в руки книжица, в коей автор делясь с читателем анекдотическими познаниями жизни, заключал каждую главку кулинарным рецептом. Искренне сожалею, что не запомнил имя автора, ибо один из рецептов – лобио, был мною проверен и найден превосходным. До этого я знал одно лобио – фасоль в томатном соусе, незамысловатое блюдо невысокой ресторанной выучки. Томатному лобио я не изменил, но гранатовое – из книжицы - стало моим alter lobio.
И вот случилось так, что я, подобно неизвестному автору, на склоне лет, задумался, а что такого я принес в этом мир? Что в нем преобразил, что бы мог оставить в куче остального культурного мусора, оставляемого поколениями?..
…Ничего, кроме кулинарных рецептов, блюд, не столько питающих русского человека, сколько помогающим выжить. Ах, это не водка, вернее, это не только водка. Это борщ, яишница с помидорами, помидоры с сахаром, шоколадная колбаса, баклажаны завернутые, жареная картошка. Разумеется, все глубоко оригинальное, иначе и не стоило бы браться за благодарный труд приготовления "Культурной Кулинарной Книги" (ККК). Оригинальность не только вкусовая, но и методическая - каждое блюдо может служить в качестве первого, второго, дисерта, закуски, основного, дополнительного, единственного блюда на столе, в доме. Говорю же, русское все. Так что Книга эта - для холостяков, мужей, мужчин ухаживающих и мужей отухаживавших, в общем для всех, кто когда не выпивает, неприменно закусывает.



Исскуство приготовления борща.
О! Борщ!
(Н.Е. Красов)

Потребуется: выпить 55-70 г (от рюмки до трети чайного стакана) водки. Закуска: пока ею увенчивать нечего – поэтому пальцами в банку и скока вытащится капуста квашенная (она же – для борща – достанем потом). И еще: все кулинарные рецепты следует читать от начала до конца, а уж потом им следовать. Не иначе!

подготовка рабочего места (1)

За первой выпивкой, однако, займемся подготовкой рабочего места. Некоторые готовят борщ в чем придется – так они неправы. Борщ – он…требует! да-с! требует! Потому – полы подмести в кухне и комнатах, белье валяющееся как мужское так и женское – распихать по тазам в ванной комнате и шкафам бельевым в жилых. Мокрой тряпкой (можно использовать старую футболку – чудный повод избавиться) протереть полированную, а также горизонтальную поверхность всего (в том числе верхние грани створок упомянутых бельевых шкафов, такожды экран телевизора и мало ли какого добра накоплено горизонтального).
Кухней займемся плотнее. Выпьем. Далее : почистка плиты от выжаренных капель масла с позавчерашней яишницы. "Комет" – действительно помогает. В сочетании с щеткастой ершкой (ершкастой щеткой). Почистка раковины – чтоб сияла белизной, я сказал! Повторяю: не ****овать, а чистить раковину, следую инструкции на пачке Комета.

картошка и морковка

…Пока плита по инструкции отымеевается Кометом, займемся чисткой картофеля (картошки) и морквы. Опять же – сначала выпив водки «Московской» (такая с зелено-белой этикеткой). И поставь на звукопроигрыватель – какой имеется  - Марка Кнопфлера. Лучший альбом – для чистки картошки – Wag The Dog (“Хвостани псу”).
Итак, у тебя имеется 4-5 старых картофелины (братых неделю назад), и 2 кг купленного нынче. Чистим как старый так и новый – добавляя новый по мере необходимого объема. Борщ будет волшебный, потому многокартофельность входит как составная в принцип многопродуктости. Для чищенного картофеля – разыскать отдельную кастрюльку-тазик-что-угодно-чтобы-пролазило – наполнить холодной водой и туда – в воду - класть картофель – тогда он не потемнеет. Потемневший картофель в борще выглядит как и не потемневший, и на вкус таков же, и вкусен не менее, но чисто эстетически при закладке с ним дело иметь не опрятно (с потемневшим). А с беленьким – как он нам понадобиться спустя 23 минуты – и работать приятнее…
Такожды: выбрать самую мелкую картофелину и – не нарезать ее! Почистить только, а потом бросить в борщ целиком! После – при разливании по тарелкам – если в семье есть маленькие дети – эту целиком сваренную картофелину выловить и покласть в тарелку ребенка. Наградой вам станет благодарный детский смех. Это – целиковая «случайная» картошка – типа сюрприз.
…Но вот картофель и почищен. Попалась пара гилых картошек. Но это ничего. Подсунула-таки тетка рыночная. Но это правильно. Гармонично. Лучше больше потратить, чем меньше заработать. Это верно и для одного человека, и для двоих. Если я больше трачу, а она больше зарабатывает – это не отменяет указанного принципа. Поэтому – режь гнилый (конечно, ошметки не жалея).
Теперь морква. Берем три морковки среднего размера. Хотя в каждой местности свой средний размер. Однако берем и чистим, я сказал…
Теперь выпить, и…

…Это было, конечно поперек очереди, но я еще раз выпил, бо был телефонный звонок и он меня совершенно вырвал из процесса. Выпить  - за возвращения. Это, кстати, тоже секрет правильного борща. Если вам звонят, и вы делаете музыку потише – на время разговора, а потом возвращаете дозвонковую громкость, такожды нужно и выпить для возвращения дотелефонной ловкости и воодушевленности. И так поступать при каждом телефонном–дверном звонке, буде случаться (случатся от женщин – звать в гости упирая на борщ – еще ни одна не отказалась… дело не в женщинах – дело в сюрпризе – когда окажется – что званы на борщ!.. то есть умеете и еще что-то)…

Морква, однако, еще не чищена. Чистим. Пока не выпивая, я сказал.
Если кто не знает, моркву чистят не как картофель – не срезая шкуру – но ерзая ножом, поставленным перпендикулярно к моркве – туда-сюда. При этом можно срезать заранее толстый конец (корневой). Тонкий не срезать. Тонкий – если морква вяловата - сам отвалится на третьей-четвертой фрикции ножа от себя. Если морква ваще вялая – ножом ерзать осторожно – чтобы не сорвать полморквы в виде отвалившегося конца. У твердой морковки тонкий конец срезать – когда морква вся отъерзана.
Итак, морква почищена.

подготовка рабочего места (2)

Теперь пора отмыть плиту от "Комета". Тут же и сменить музыку. Рекомендуется – идеально для смывки – Пегги Лии (Peggy Lee). Лучше взять сборник ее хитов, тогда милые песни сменяться Power To The People в самый нужный момент!
И перед отмывкой – конечно – выпить.

Ай эм абоут джини ин геолоджи…. Поет Пегги Лии: я типа, немножко гений в геологии (дальше: - но я совсем не понимаю тебя)… Насчет тебя – ладно, а насчет геологии – при чистке плиты – в самый точк!

Также: меняя музыку ((после чистки картофеля и морквы), и выпивая, и закусывая – отгрызая куски колбасного сыра (с кожурой (так надо – зачем – поймете позже))), вы – даете паузу стечь воде с очистков - 

О! Совсем забыл – картофель и морква перед чисткой вываливаются в раковину на 2/3. В оставшуюся треть ставиться дуршлаг – металический (если нет – пойдет и пластмассовый). В этот дуршлаг (над ним!), производится очистка так, чтобы все отшкурки оказывались в дуршлаге… И теперь – вода (пока вы меняли музыку и выпивали) стекла в дырки и в дуршлаге остались почти сухие ошкурки. Их можно бросить в ведро – и теперь мусор не станет мокрым дерьмом…
Бросили? Таки – после споласкивания дуршлага - за помыв плиты!

Сначала поживому натираем плиту металлической сеткой. Затем, смываем влажной тряпокой. Затем дотираем пятна нажаристые – сеткой, остальный – мягкой металической губкой. Потом – снова тряпкой. Сияет? Нет? Но ведь большего не достичь? Значит – справились.

мясо (1)

И теперь: о! Теперь! – набираем одну с половиной четверти кастрюли воды и ставим кипеть. Набирать – горячую воду. Закипит быстрее. Некоторые думают, что набирать следует холодную. Проверено: вкус не изменяется. Очевидно: на теплостанциях воду не нагревают но – о х л а ж д а ю т. То есть холодная вода в наших кранах - охлажденная горячая. Поэтому менее заморачиваясь – ставим кипеть горячую. В нее… Стоп! Момент-то переломный. Поэтому – ага! Выпиваем, но! Закусываем! Чем?! Нет! Не сыром с упаковкой! Нет! Теперь-то мы может развернуть холодный пролетарский корейский закуск (купленный на рынке по доллару за сто грамм), как то – баклажаны, фаршированный чем-то корейским и кабачки, заворачивающие что-то тоже корейской но иное. И вот развернув и оставив в целофанновых пакетиках – разверстых и ожидающих как женщина в мечтах подростка 25 лет с разверстыми ногами на заграничном фото – выпиваем на 10 грамм более, чем прежде – чтоб захватило дух до грани выверта и – хвать! и - в рот! И жмуримся (как ранее – с сыром – морщились).

Таки-сделаем это: моем мясо.
… А пропос: проверьте: включили ли вы газ (электричество) под кастрюлей – это раз, и два – порой разверстав закуски, поставив рюмку (или что иной используемое), и взяв бутылку – совершается попытка свернуть пробку (крышку), и обнаруживается – что крышка уже отсутствует – выпивая в предыдущий раз (с сыром), вы забыли завернуть крышку (если честно – ваще ее потеряли). Ништо – это признак того, что приготовление борща идет правильно… Но к – мясу.
Мясо надо вымыть. Но перед этим сменить Пегги на Jamiroquai с песенкой You Are My Love. Некоторые предпочитают Spend A LifeTime для помывки мяса, но это… филологи… Право, чисто по ритму – первая песня подходит лучее… Да! Зачем мыть мясо? Самый сомнительный вопрос, который когда-либо мучил людей. Вот ответ: нет не от грязи (как со всеми иными другими продуктами). Просто при рубке мяса – случается крошка. Которая в последней тарелке борща может причинить неудобства для ее вледальца. Навару от той крошки – тьфу! Поэтому – смываем. Холодной водой. Чтоб на затронуть ни молекулы белка. А то свернутся – и поминая как звали – уйдут в водопровод. Помыли холодной? В кастрюлю! Закипела или нет – неважно! Есть мнение, что для хорошего бульона – надо класть мясо в холодную воду, а для хорошего отварного мяса – в кипящую. Но для борща – когда класть мясо  - неважно (именно неважно – потому что и борщ и отдельно мясо – будут – превосходны).
Итак, помыли? Поклали? Ну… Правильно! С правильной закуской. Постепенно к ней привыкая.

Овощи. Нарезка

Итак, после закладки мяса, у нас есть примерно от 35 до 55 минут (иное мясо варится до полутора часов – нас с ним не по пути в наши желудки). Итак у нас есть от 35 до 55 минут (разница диктуется не возрастом-родовитостью-видовостью мяса, но исключительно границами, в течении которых повар готовит остальные ингридиенты). Итак у нас есть от 35 до 55 минут – так постараемся не напиться.
Начнем с долгого. Ставим новую музыку. Рекомендую Пинк Флойд, коллекция UMMAGUMMA. Название очень соответствует канве мелодий, канва – размерам нарезаемого картофеля. Итак: слева ставим кастрюлю с холодной водой, в которой плавает чищенный картофель. Перед собой – доску. Справа оставляем стоять то, что стоит. Теперь вылавливаем картофель  - нарезаем его Длина Х Ширина Х Высота – 142х28х28 px (5Х1Х1 см). Разумеется, это идеал, следи за тем, чтобы центральная часть картофельного початка была близка к нему… Остальная может удаляться. Но если не выходит очень близко к  - 142х28х28 (px) - то лучше сделать совсем далеко и отделенно. …Однако, пора ебнуть… Тьфу! Это я чисто по описательскому делу… Однако, и по кулинарному, пора...
Итак, дополнительные замечания: установи уровень воды в кастрюльке с картофелем таковым, чтобы потом нарезав его – все, что находится в кастрюле номер два (вода и нарезанная картошка) вошло без сучка но с задоринкой в основную кастрюлю (с водой и мясом). Ибо сок, пущенный картофельными ломтиками, драгоценнен. Не то чтоб очень, но лучше с ним.

Размеры кусочков морквы идеальные: таковых нет. Есть лишь способ их нарезки. Итак, морковка, почищенная по указанному много выше способу, разрезается на два куска – поперек. Затем каждый кусок нарезается вдоль ломтями произвольной ширины, но не менее 3 (трех – для минимально узкой - для широкой морковки прикиньте сами – сколько ломтей – опыт показывает, что из самой толстой (но не пустотелой) морковки может получиться и до 6 вдольных ломтей). Затем плотно обхватив пальцами (всеми, кроме указательного) нарезанные ломти, ставим указательный палец на минимально отработанное расстояние от конца и вдоль ногтя – щмась ножом,… отногтяем указательный на минимальное и снова – щмась ножом…. Минимальное расстояние я вам покажу лично – при желание – а при нежелание – вам покажет любой повар в самой низкой забегаловке. Главное: принцип: доли морковки в силу своей природной хучности и так невелики, но наша задача – сделать их  совершенно п р о з р а ч н ы м и!
Тут же нарезать лук колечками. Соедините большой и указательный пальцы. Колечко? Кольцо. Вот такие только в рецептурных книгах получаются. Для борща они не катят. Итак луковое колечко – любая нарезка лука –  по всем размерам – только толщина 8-10 пикселей (до 0,4 мм).

Теперь из нарезанных лука и морквы взять - 1/5 лука и 1/6 морковки – эти части следует не жарить, но свалить на отдельную миску.

Капуста

Теперь, капуста. Я тут наквасил два трехлитровых банки (с одного 8 килограммового качана (некоторые считают, что правильнее “кочана”, но “качан!”  - ах! красивше!)). Вот поэтому нынче с квашенной. Разница между борщем с квашенной капустой и свежей одна – с квашенной – картошка будет потверже – даже если переваришь (потому рекомендуется для начинающих), со свежей – картошка будет нежна и развариста (в пюре – если не соблюдешь секунд – буквально!). Еще разница во вкусе – но небольшая и именно качественная – то есть после правильного борща с квашенной – пожрать борща с натуральной – разные блюда и жена не бита. Однако, вернемся к делу.
То есть выпьем. Закуска еще осталась, надеюсь (никогда не будь не будь не будь скрягой и трезвенником – есть большие беды, чем нехватка водки и закуски, но лучше с ними не соприкасаться).

итак

Итак:
- мясо почти сварилось
- картошка готова к закладке
- капуста – квашенная  - давно готова
- водка налита
- А поджарка???
Срочно!

Поджарка

Раскаляем сковородку, налив(ши) подсолнечного масла (внимание: лучше: п а х у ч е г о -  то есть рыночного, если нет такого – то  до р о г о г о  непахучего (рафинированного) – именно дорого, рекламированного, и только иначе – любого какого есть – но обжарь его). В раскаленное масло кинуть: нарезанную моркву и лук.
Сначала моркву.
Нет, сначала музыка. Теперь: только Procol Harum и только коллекция Something Magic.

Жарить: сначала морковку до золотисто-коричневого оттенка – как только данный оттенок приобретен – закинуть нарезанный лук, перемешать и обжаривать до… Важный момент: момент докуда обжаривать – не важен – пока лук не пожелтеет, не покоричневеет, не позолотится… все это ерунда. Смысл обжарки – чтобы лучок и морковка стали не  ц в е т н ы м и   но  - с л а д к и м и. Сладость благоприобретается уже на 4 минуте обжарки. При этом цвет может еще оставаться естественным – не “золотистым”. Цвет ролевеет – только потом в готовом борще. Поэтому после четвертой минуты можно не выкобениваться и снимать. Если ты не опытен – ты легко сожжешь лук. И еще – на время обжарки отключи телефон и вырви дверной звонок. Если любят- дозвонятся потом. Если не любят – хоть лук сохранишь! А когда станешь опытным – к сладости самопроизводной в луке сможешь добавить и свой рукотворный его цвет – в середке золотой, по краям коричневатая траурная кайма. Вот как у меня примерно.

Зелень

Теперь про зелень. Меняем музыку: ставим Nirvana, коллекцию   Unplugged In NewYork с любимой юзерской песенкой PollyWantA_Cracker, она длинная, нам хватит. Итак: пучок кинзы и пучок петрушки – промыть
- нагретой горячей водй из крана в течении 34 секунд, или
- холодной водой из крана в течениии 1 минуты и ошпарить кипятком (то есть слить на траву около 400 мл самоличновскипяченной воды).

Порезать зелень отрезками по 0,5 см.
Припасти отдельно лаврового листа. Примерно одну шестую от венка. И – никаких других приправ-пряностей! Повторяю – читай предыдущую фразу. Никаких хмели-сунели-мамели-банелли-чумели! Припасти и сунуть в варящееся мясо.
…Выпить уже как 20 минут налитое.

совокупление

Теперь самое ужасное. Вы не забыли, что в некой кастрюле мясо варится. У меня была бабушка. Она варила борщ…постный. Он был наваристей мясного рагу. Но она померла. Бабушка. Вот. Поэтому, озираясь (у каждого свои причины озираться), кидаем в кастрюльку – три кубика говяжьего кубика. Я кидаю КНОРР. Я кидал БЛАНКУ, я кидал верблюжьи кизяки. Кизяки кинчились. Эффект тот же. Да! И музыку сменить! Борис Гребенщиков. Некоторые женятся, а некоторые Так...
Еще про мясо: ни в коем случае не снимать пену – накипь или как это называется то коричневато-серое, что выступает поверх. Это – белок! Это не грязь! Это – неприменная часть вкуса борща. Потерпите. Некоторые снимают. Даже инструмент сочинили – шумовку. Шумовка – слово красивое, но инструментально – дрянное приспособление.

А теперь: чтобы мы не делали, как бы мы не старались: все вместе – раз! И совокупили! Старого коня борозда давно не ****. Я знаю: все вместе в кастрюлю – как бы не расчитывали – не лезет – тут и достаем кастрюлю наибольшую – старую, немытую – моем. А то и ведро. А что? И моем. И переливаем. И перекипичевываем. И…  И музыка играла дальше….

итак (2)

Сливаем в ведро:
- бульон с мясом и лавровым листом
- квашенную капусту
- картошку
- помидоры нарезанные – красные и зеленые (о них до сих пор не говорил – бо тривиально)
- отначенную морковку и лук
(- также можно мелко нарубить и покласть полстручка острого зеленого перца – рубить мелко-мелко – ибо он никогда не вываривает свой вкус до конца и попавшись на ложке может вызвать слезоотделение)

Разумеется – все это дело перестает кипеть. Ждем пока запузыриться. Как запузыриться, докидываем:
- поджарку (лук и морковку)
- нарезанный болгарский перец – разноцветный – красный-желтый-зеленый. У болгарского перца: разный цвет – оттенки вкуса (о нем и нарезке его не писал до сего – бо тоже тривиально).

Как отпузыриться и закипить, кидаем:
- нарезанную зелень.

Кипятим, вылавливая картофель и пробуя. Выключаем плиту за 1 минуту до того, как картофель на зуб поддатлив, на язык нежен. Иначе развариться. Все, кушать, я сказал.

Кушать

Кушать – элементарно. Разлить на тарелки. Разлить в рюмки. Вторую бутылку. Если от первой что-то осталось – верный признак, что в борще чего-то не хватает. И стонать. Стонать, я сказал. Если ты не один – разговоры найдут тысячу и одну новую тему. Борщ – он языки-то развязывает. Если один – включай телефон и звони тем, кто тебя любит. Философствовать на эротические темы, сказал. Например:
Все это менее скушно, нежели когда я собираюсь напиться. Я пишу первое, второе, третье, - каша в голове – остается кашей. От рождения ничто не определяется. Одни расспрашивают, другие – спрашивают – о чем первые расспрашивали. Я - знаю? Знаю, но – не скажу? Как сказать то – что не слышат? Я – летучий мышь? Подземный вертолет. Западло. Западло быть спутанной телефонной трубкой: ее частями - из которой слышат (верхняя), и из которой хотят услышать (нижняя).

…Да, и разумеется, этапы приготовления борща можно менять местами как угодно. Я знал одного почти человека, который сначала борщ вкушал, а уж затем готовил. Так вот.
И немного об эпиграфе к данной главке. Читатели неоднократно спрашивали меня, кто такой Н.Е.Красов. Очевидно, моя незамысловатая шутка оказалась несколько тяжелой. А я лишь зашифровал фамилию Некрасова. Кстати сказать, строки взяты из его стихотворения, посвященного Наталье Николавне Борщ, с которой  он пережил бурный, но короткий роман в 1883-84 гг. И тут есть интересное: Пушкин любил Корж Анну, Некрасов – Наташу Борщ… Ах, какой мужчина не полюбит женщины, умеющей вкусно готовить, но если у нее еще и фамилия  такая, это может сделать человека поэтом, ей-богу. (Гоголю не повезло, он, как известно, женщин не любил, равно как и мужчин, а любил исключительно себя – если экстраполировать мою догадку, то ему ничего и не оставалось делать с фамилией, значение которой намекает то на жареных гусей, что слала ему из деревни мамушка, то на сладкую яичную болтушку, на которую он сам был большой мастер, писал он прозу, называл романы поэмами…)


Икра: в ожидании гостей

Если вы никогда не ели краденной красной икры, значит, вы не ели икры вообще. Опять же неприлично. Пришли гости: на столе икра – красная, черная, минтая. Гости налегают на минтайную, выказывая к ней прямо-таки неприличную страсть. С чего бы это? А с того, и чтобы от этого того избавиться, вы
вы, как не скупой, радушный хозяин, говорите гостям: а что ж вы черной не пробуете – сам крал! Тут же минтай останется в одиночестве.
Главная проблема в людской ассоциативности – проблема неловкости. Когда на столе икра – на столе стена. Разрушьте ее. Скажите, что она – икра – краденая. Все станет плоско и видно до горизонта. И самому станет легко кушать ее – икру. Вы же не виноваты, не вы же назначаете эти, прямо признаем, неприличные цены на икру. Так уж, коли потратились, сделайте себе хорошо, убедите себя, что вы ее украли.
…Разумеется, себя так сразу на прямом коне не обскочешь – обманите для начала гостей. Они, как это поэт сказал: «…икру увидев, я сам обманываться рад». А там уж сами гости начнут вас распрашивать: где крал, как, почем. Ну тут вы сами и уверуете в свою выдумку. И навернете. А там и водовки. А там и разговор. Общение. Шум. Гам. Выкрики. И минтай проканает.
А если совсем жизнь, сука, задолбала, купите баночку красной, баночку черной, баночку икры минтая. Откройте их все и кушайте поочередно. В одиночестве. Ложечкой. Красная вам покажется немножко прокисшей, черная будет горчить, а минтая ваще никуда не сгодится. Попробуйте намазать их на бутерброд со сливочным маслом (икры в три раза больше чем масла). Эффект – тот же. И в этот момент на вас снизойдет понимание тщеты и суетности всего на свете (кроме собственно света и темноты). После этого позвоните друзьям, зовите их в гости. Езжайте к ним сами. Выставляйте на стол открытые банки с недоеденной икрой и говорите: кушайте, сам крал! И тщета сменится усталостью. От последней можно по крайней мере проспаться…
 

Картошка жареная и прочая всея Руси

Картошка, это просто. Но ведь можно и повыебываться. Так давайте выебываца.
…Картошка может пожариться у всякого дурака. Но не всякий дурак картошки нажарит. Для правильной жарки картошки потребна стальная воля. Вот сказал себе: не пью! – и жарь с успехом. Или сказал себе: как ни тошнит, но выпью! Опять же выжарится. И без вариантов. Все варианты: иди пожри в МеСеДоналдсе.
Итак, милый мой читатель. Речь пойдет не о картошке-гарнире. Отнюдь. Но о жареной картошке, к которой самой гарнир клади какой есть – от корейской капусты до русской водки. Все гарниры околоземны, если картофель нажарен как…
Есть два способа правильного нажаривания картофеля. Нежный и еще нежнее. Начнем с нежного. Поклон – благодарный у сторону Ильи Котелка – рецепт разработан им, даже жена Котелка была в отдалении, когда он нажаривал картофель по способу «нежный». Секрет в – нарезке.
Итак, зачищаем картофель как обычно до полного снятия кожуры, затем нарезаем вдоль ломтиками в диаметре до 1 см. А теперь внимание: каждый ломтик режем поперек на куски толиной 0,3-0,5 см. То есть нарезаем полную мелочь. Редкий случай, когда стоит мелочиться по-крупному.
Нарезав миску такой мелочи, ссыпаем ее в сковороду и жарим. Будет вкусно.

Второй рецепт (нужно использовать новую картошку: испорченная по первому рецепту – не катит – совершенно!)
 
Но, бля, даже эти рецепты не для бедных!
Для бедных рецепт один: буханка хлеба: срезаешь верхнюю корку, выковыриваешь мякиш (осторожно, не скатывая оный), наливаешь в получившийся каркас жидкость (воду, раствор бульонного кубика, разведенное в воде вино), крошишь туда выковыренный мякиш, черпаешь навар снятой верхней горбушкой, нахваливаешь супец… спаси господи всякого двуногого (человека – сколькоугодноногого) от такого супца.

Рецепт наинежнейшей картошки. Сковородка. Масло. Разогрел. Картошка: нарезанная как попало: но ни мелко ни в коем случае!!! Повторяю: чем крупнее – тем лучше!!! Но – чисто с виду – нарезанная для жарки – то есть  толстой соломкой, округлая – квадратиками. Ни в коем случае не половинками или полумесяцами.
Скинул в масло – жарить. И тут же: развести в кипятке бульонный кубик: до 140 мл. Залить в сковороду с картофелем. Заскворчало? Значит, все по плану. Суть: картошка одновременно жариться и отпаривается. Отпаривание не исключает поджаристости, кстати. И все – под плотной крышкой.
По причине дешевизны картофеля, рекомендую: приготовить оный по обоим рецептам и выбрать самый душевный. И помнить, что картошка – порой самый и единственный наисытный продукт, поэтому, чтоб не приелась, нажаривать ее надо уметь по всякому…


Яишница с помидорами (не яичница с томатами)

Дрожащий оранжевый свет... Именно он польется с ваших ресниц после отведывания сей яишницы.
Говорят: «што», пишут «что». Есть масса подобных пар – «сонце»-«солнце», «канец»-«конец», «любофь»-«любовь», «ннну!»-«ну», «каротче, склифассофский!»-«короче, Склифоссовскый», «пашли ебаца»-«пойдем потанцуем», «вы выходите?»-«пусти, казел», «лестница»-«лесница», «киросин»-«керосин», «самавар»-«самовар», «мет»-«мед», «крабль»-«корабль», «памидор»-«томат», «вада»-«вода», «лошка»-«ложка», «нош»»-«нож», «фанарь»-«фонарь», «вотка»-«водка», «калиндарь»-«календарь», «каропка»-«коробка», «чисы»-«часы», «пирок»-«пирог», «телифон»-«телефон», «акно»-«окно», «костачки»-«косточки», «катриж»-«картридж» », «бляха-муха»-«елки-палки»... 
Но это от неграммотности, от голимого незнания принятых конвенкций написания. Однако, есть и другие вывихи, когда и пишется правильно, и слышится не лучше, но от слышимого ах! пере-дергивает. «Синенькие». О! бля! Это о баклажанах! Яичница! Нет! Нет! Яишница!!! Запомни, нынче тебя не будут травить яичницей. Нынче будет яишница с помидорами. Томаты – нахуй! на пасту томатную! Только помидоры!!! Как написал наш современник: «Я луче бы в негры пашел, и лущил гарох на каленях, чем руский учить, за то, что им гаварил Пилевин!»
Итак, поыхали!
Из расчета 5 куриных яиц и три помидора среднего (в вашей местности) размера.
Скворода – площадью около 600-900 см, круглая (опять же, если в доме только квадратная – сойдет и она). Масло: растительное, если другого нет. Если есть то - только! – сливочное! Для яишницы только сливочное! Нарезать, растопить столько, чтобы покрыло дно на 1-3 мм. Если сковорода на той  кривой плите – то поддерживая за рукоятку горизонтально – проследить, чтобы покрыла именно на указанную толщу. Потом, конечно, все сольется вбок, но после вбитья яиц все устаканится. Кстати, выпить водовки (вотка-водка-водовка).
Масло расплылось, отскворчало, ужарилось (сливочное). На доске нарезаем помидоры. Каждый – пополам, наскось (не наискось! А наскось!!!) от корешка. Из половинки с корешком вырезать корешок. С полученнных половинок сделать две части. Короче: с каждого помидора – четыре части (в зависимости от размера: порой половину придется порезать и на три). Нарезанные дольки – на сковороду и обжарить до… ну тут надо почувствовать докуда. Чтоб размякли и в кухне запахло (противно) жаренными томатами. Тут-то Тутту и

Вливаем яйца. Разбивать яйца ножом, низко-низко над тарклкой, дабы уменьшить риски разверстывания желтка. Разбил яйцо на тарелку – слил на сковородку. И так каждое. Некоторые бьют яйца сразу над сквородкой. Но. Но однажды последнее яйцо окажется тухлым (на вид нормальное, белое), тут-то и поймете, что коцать яйца надо над отдельной тарелкой.
С тарелки нормальные яйца сливаем на сковородку (тухлые – в раковину и с последующим помывом тарелки). Сливать яйца на сковороду следует либо по часовой, либо против оной стрелки. Все – кроме последнего. Как правило, перед последним яйцом сковородка оказывается полностью заполненной яйцом кроме одного - хило-бледно-плоского - места. В это место и слить последнее яйцо.
Кстати, древние славяне перед военными походами заготавливали яишницу впрок. Для заготовки яишницы впрок – нажарить много-много сковородок, скласть получившиеся круги в бочонок, один на другой, поставить сверху груз. В прохладном месте хранится до 2 дней, дольше военные походы славян и не длились…

Жарить. Жарить, пока не образуется по краям поджаристая корочка. Теперь заметим, что кое-где поверх мелко трясется сырой белок. В этих местах подрезать обелевшую основу ножом – раз! и два: именно теперь накрыть сковороду крышкой. Терпеть 1 минуту. Затем отставить сковороду с огня и снять крышку. После того, как яишница подышить 1 минуту, – перекласть на тарелку и жрать. Жрать: макая (давля) мякиш белого хлеба в желтки и наламливая белок вилкой (нож не нужен). Жрать и думать слова: «велик великом, а русский тучен и кручинен, ибо…!»


Жарим Перец

После съедения перца, приготовленного по данному рецепту, самым последним мизантропом овладевает временный положительный взгляд на одушевленные вещи. Есть даже такая арабская поговорка: «Кто в каире не бывал и кто вывернутого наизнанку перца не едал, тот пророка не видал, и тому – саечка!» «Саечка» – по-арабски – плюшка. Насчет каира как насчет пророка, а вот перец вывернем.

Итак, предположим, вы идете в гости к милой даме и не знаете с чего начать, чтобы закончить так, как вам хотелось бы. Или вы идете к себе домой, где этим вечером может случится дама. По дороге вы берете водки, вина, и отчего-то вы все еще в раздумьях. Смело прикупите: болгарского перца – до 2 кило – выбирайте разноцветный, если нет – сойдет и ровно зеленый – главное – чтобы стручки были толстые мясистые. Сойдут и тонкие, сойдут любые, но именно сойдут. Правильно – толстые, мясистые. Они могут быть не длинны, а шарообразны, но это ништо.

С порога заявляйте: опаньки! Счас я приготовлю ужин, у тебя картошка есть? Воодушевленную такими подходом даму ставите чистить картошку – ее (картошку) отчистив – отварить целиком.
А сами – включаем духовку, разогреваем ее, чтоб стала горячей, выключаем, во время разогрева духовки ставите на плиту сквородку большую. Наливаем масла растительного – чтоб покрыла. Если плита кривая, и сковорода стоит наискось и масло сливается к боку – лить масло пока не покроет дно, немотря на бок (не эмулировать горизонтально, но именно чтобы масло покрыло к р и в о (к а к  е с т ь) стоящую сковородку).
Теперь нагреваем масло – поскворчит и бросит, как бросит – можно закладать приготовленный перец.
Как приготовит перец?
Вот так. Вымыть без мыла, нежно выглаживая ложбинки пальцами.
Нарезать. Пополам. Вырвать пальцами корень с семенами. Не вырезать -но вырвать! Часть семян останется на стенках – пусть остается. Каждую половинку разрезать пополам. Получиться: перец поделенные на четвертинки. Иные варианты тоже допустимы. Главный принцип: чтобы каждая часть ужарившись лезла в рот – раз! И два принцип: максимально возможная плоская поверхность каждой нарезанной части. (К этим принципам относиться как ко всем прочим: можно начхать).

Нарезанный перец укладываем кожурчатой стороной на отскворчавшее масло.

Обжаривать под крышкой до полупочернения кожурки (внимание: полупочернение вполне допустимо! Можно ограничиться и золотисто-коричневым цветом шкурки, но перец редко представляет такую возможность. Поэтому когда, переворачивая, вы обнаружите что часть (порой большая) перцев почернела – это ништо!). Потом можно перевернут и поджарить чуток (внимание: именно чуток: здесь никакого золотистого цвета, поджаривание с этой стороны преследует единственную цель – довести весь кусочек до состояния мягкости. Так что если перец тонкий – не переворачивать – и так сойдет!).

Теперь чеснок. Сколько бы перца вы не жарили – минимальное количество требуемого чеснока – две головки (не зубка но головки – то есть два соцветия!). Лично я успеваю обработать чеснок, пока жарится первая порция перца. Если вы в себе еще не уверены, заготовьте чеснок заранее.

Заготовка чеснока: очинить зубки, нашинковать мелко-мелко. Нашинкованное – отдавить плоской стороной ножа (у лезвия ножа, как известно, три стороны – две плоских и одна тупая, резать чеснок – отсутствующей четвертой острой плоскостью, давить – любой из плоских). Ссыпать чеснок в большую миску (прикинуть ее размер – чтобу впоследствии в эту же миску влез весь обжаренный перец).
Ссыпали? Перец тоже обжарился. Скидываем перец в миску с чесноком. Перемешиваем. Посыпаем солью, поливаем уксусом, перемешиваем, ставим в горячую духовку (вот зачем мы ее грели).
Закладаем новую порцию четвертинок перца. Накрываем крышкой.
Вторая порция перца поджарилась? Достаем миску с первой порцией из духовки, закидываем вторую порцию в миску – посыпаем солью, поливаем уксусом, перемешиваем, ставим в духовку. Закладываем на сковородку новую дозу перца.
И так пока перец не кончится.
В конце концов, имеем миску полную перца, с чесноком, посоленного, политого уксусом. В эту миску вылить жир и сок, оставшиеся на сковородке после всех прожарок. Перемешать. Дать настояться 10 минут. Пить водку, закусывать и видеть пророка! Также наблюдать, как дама хочет отдаться, да некому.


Чесночный супец с картошкой

Простой и незамысловатый суп, даже супец, однако. Чеснок отчего-то вызывает у людей кривую ухмылку. Людей я повидал немало (как бы самонадеянно это не звучало), и чеснок не вызывал кривой усмешки только у Наташи Чернышевой, Наташа мне как-то чесноку даже в карманы наклала. Я и сочинил чесночный супец. Итак, девушке Наташе посвящается.
Взять мяса. Неприменно свинину. Или на косточке, или с костями. Если свинины нет – сойдет и тройка бульонных кубиков, но это выйдет уже полусупец.
Мясо отварить как обычно (как необычно отварить мясо – даже я не знаю). Пока мясо варится (свинина!), начистить и нарезать крупными мусульманскими символами веры (толстыми полумесяцами) картофель. Нарезанный держать в холодной воде.
И чеснок. На кастрюлю стандартного размера – два-три соцветия. Почистить, нарезать мелко. Покласть на тарелку и накрыть сверху – чтоб не подсыхал. Доску, на которой чеснок резался, пока не мыть.
Мясо готово – закинуть картошку. Пока она варится, выкладывать порциями чесночную стружку на доску и протирать плоской стороной ножа (как при приготовлении перца). Протертое соскребывать в кастрюлю. В идеале, после укладки чеснока картофель должен быть готов через 2-3 минуты. Готов? Снять с огня и дать настояться 20 минут.
Наливать полную тарелку, изумляясь – отчего у супца аромат вовсе не чесночный, а… цветочный, сладкий. На вкус супец такой же. Съесть две тарелки, подумывая: отчего ж это все сложное так просто, а простое так редко встретишь,…, передохнуть, съесть третью тарелку.
 Супец особенно хорош для семейного ужина в малочисленных семьях.
Также супец хорош тем, что его способен приготовить даже одинокий водитель тролейбуса. Мясо, картошка, чеснок. Ни тебе поджарок, ни тебе приправ. Повторяю, сам от неверия пробовал добавить что-нибудь в супец помимо чеснока. Супец переставал быть чесночным, становился стандартным московским, третьетещевским супом. Не добавляете, не портите похлебку, которой закусывали еще мушкетеры в трактире «Английский Гусь» по дороге из Бретани в Анжо.

…Вообще, супы меня изумляют. Создается впечатление, что нацию нашу (городскую ее, пролетарскую часть) нарочно кто-то злонамеренный отучил от суповой культуры. Говорят по телевизору (я человек темный, т.е. телевизор люблю смотреть в темноте – доверия больше вызывает), что раньше были Интеллигенция, Царь, Начало Века, Вишневые Сады, Барышни в Кисеях и Господа в Портьерах, Самокопание и Рефлексия. Это была  Культура и Генофонд Нации. Но Большевики все это порушили и насадили культ Цемента, Стали и Простого Доноса… Пусть так. Но кто смазал представления наших людей о борщах, щах, солянках, луковых супах? Попытки независимых грузин (и других наций с желудками неподдатливыми к упрощению) внедриться в Россию с тем же харчо были пресечены той же тихой сапой: харчо подменили рисовым супом с говядиной. Кто? Большевики? Помилуйте! Они вкусно пожрать не дураки…
Право, мой чесночный супец изысканней  п е р в о г о, что подают на столы домашние хозяки в 99% московских домов. Вода желтоватого цвета (подобно полусбежавшей воде из водопроводного крана после проведения ремонтных работ в подвале), в которой плавают: здоровый мосел, кусок животного жира в наглом «эсссесссенном» состоянии с вкраплениями 10-сантиметровых волокон м я с а, немногим мельче – куски морковки, рис и картошка, еще - риса размоклая тина на дне кастрюли. Все.
Поджаркой и не пахнет. От лука слезы текут. Действительно, иногда при зачистке лука из глаз текут слезы, порой непреодолимые. Шумеры (2 500 лет до н.э.) верили, что это пробуждается в человека сожаления по поводу совершенных преступлений – зачистка лука был один из косвенно-божественных способов проверки подозреваемого. Для облегчения рекомендуется периодически смачивать лезвие ножа в холодной воде. Смочи и режь – защипало в носу-глазе – смочи еще раз. Все пройдет.
Но.. поджарка такое дело: раз не поклал, два не поклал, а там и забывается потребность в ней. Хотя подсознательно самые стальные супруги чувствует нехватку чего-то важного, и оттого в семье без поджарки нередки мелочные ссоры.
А рис? С рисом вообще беда, как бы его не юзали – равно для плова, харчо… Выходит либо рисовый суп, либо рисовая каша с морковкой. Нынче рис удается только мужчинам, носящим черные туфли, особенно с острыми, чуть загнутыми (даже подзагнутыми) носками. Я таких туфлей не ношу, просто черные, нелакированной, но гладкой кожи, но этого вполне достаточно для хорошего риса a la pasta al dente равно в супе или плове.
Как же объяснить эту странную потерю вкуса, даже нюха к супам?
Мои объяснения не претендуют на полноту. Проблема еще ждет своего исследователя, рискну высказать лишь ряд предположений.
Может быть, причина в том, что супы, что бы не говорил, но блюдо очень женнное, мужьим рукам их не приготовить. Суп – блюдо, приготовляемое для поедания самостоятельным человеком, и приготовляемое существом, такого человека любящего, уважающего, немного побаивающегося. В России прекрасные супы варили в прошлом веке равно: бабы в избах отапливаемых по-черному, повара в московских трактирах, повара в блестящих анфиладах петербургских дворцов под надзором супружниц государственных мужей (см. воспоминания С.Н.Витте и невинно убиенного М.С.Столыпина). Люди эти, говорившие изнеженное «Право,..» и подобострастное «….-с», умели, однако сохранить свою внутреннюю свободу, и поиграть, произнося «…-с» изнежено-нагло, а «Право,..» издевательски-в-нос…
Но к концу ХХ века культовыми фигурами в крупных культурных центрах страны стали Свекровь и Теща. Не муж, не жена, ни свекр, даже не мама жены, но именно Теща и Сверковь. Люди изначально самостоятельные, но не свободные (а есть ли более страшное сочетание!?), неспособные ни к каким голосовым, эмоциональным модуляциям (их речь: словно все реплики внутри них записаны на магнитную ленту – нужна реплика к ситуации?… перемотка назад… нужна другая?…перемотка вперед?… ситуация, напоминает первую?…перемотка назад… мотор страшно воет… иногда лента рвется… ее склеивают вонючим поливинилхлоридом…), и при всем этом обладающие свойством принудительно сообщать окружающим страшную  центростремительную силу...
Тещин суп – это суп недовольной женщины, которая точно знает, что она недовольна, но не знает – чем. Не спешите обвинить меня в женоневистничанье, проблема тещи – это проблема недовольного человека XX вообще, просто в женщине она проявляется наиболее ярко в бытовом разрезе. Эта уверенность-неопределенность в собственном недовольстве тещу страшно плющит, она бьется, как рыба о лед, в попытках найти исходники неудовольства. Метод этого ее биения: выражать недовольство всему, что ее окружает. Но в лучшем случае все, что она находит, это прорубь, лунка. Однако, что хорошо для рыбы, то плохо для тещи…
Недовольному человеку не место у плиты. Равно как и у станка, брачного ложа, в общественном транспорте. Однако другого человека не наблюдается. Вот теща и готовит. И если мясо плохо приготовить трудно, искусство яишницы и картошки встроены в мужчинах на уровне инстинктов, рядом с инстинктом похмелья и крепкого плеча, то вот супы, лишенные своей хранительницы, прозябают.
Мной были проведены многолетние полевые наблюдения над превращением молодых жен в тещи и свекрови. Что сказать… В начале карьеры молодая супруга активно экспериментирует с первыми блюдами (пусть и нет привычки к супам, культурных-то традиций – ек!), некоторые особенно яркие особи решительно отказываются от советов своих мам и идут своим путем. Надо сказать, что большинству удается составить рецепты действительно превосходных супов. Но… Появляется ребенок, визиты изгнанной было мамы учащаются, случается экономический кризис, муж теряет работу, муж находит любовницу, платья изнашиваются, жить скушно, появляется увлеченность женскими романами английских писательниц… Женщина перестает творить. Муж тоже. Новых мест для секса больше не случается, новых блюд не сочиняется. Наблюдается стагнация, застой, а дальше неизбежное движение вниз. Технологии приготовления супов упрощаются, время у плиты сокращается, мало помалу в составе блюд обнаруживаются «неосновные», «необязательные» ингридиенты, каковые и вымываются… И эти покатушки вниз, к состоянию  полного отпада души от всего, проходят под лозунгом: «Хочу наконец-то пожить, как человек!»…  (Справедливости ради отмечу: у мужчин эта стерилизация происходит без всяких громких заявлений, они, подъедаясь тещиным супчиком, едут по жизни, как обоссаный вагон метро (?право, вам не случалось: входишь в вагон метро, и нос спирает от запаха? При этом другие люди в вагоне словно ничего не чувствуют,.., это так страшно, что я, например, в этом вагоне проезжаю перегон, чтобы меня не могли сразу обвинить в антисоциальном поведении, и только на следующей станции перебегаю в другой вагон… стараясь, чтобы никто не заметил, не задался вопросом – чего это он? И не побежал следом глазами – бить!).

…А тут еще случается стать тещей и самой, и окончательно: вроде дел много, но все они – заботы. Отличие дела от заботы – с фактической стороны никакого, отличие – на психоэмоциональном уровне: дело – оно всегда для себя, забота она всегда о других. А другой и так сожрет…
А может Теща вторична и всякий муж достоин своей тещи...? Милый друг, если это так, то придется тебе сражаться равно против Тещи, за спиной которой Государство, и против социала мужей, в котором всех выше стоит тот, которому внутри себя некуда и неоткуда падать.
Но истинно цивилизованный человек чихает на цивилизацию, когда альтернатив нет, а здесь именно такая ситуация. Нет других вариантов, кроме драки, если ты действительно хочешь вкусно жрать. Выпей и – за дело!
Конечно, если теща не застарелая, то можно попробовать ограничиться паллиативным поиском новых мест для секса. Жена испытает эмоциональный подъем, отстранит тещу от плиты и займется делом.
А если теща уже не гастрит, но язва, то… сбегать! сбегать! и на новом месте начинать все с начала, в качестве которого сгодится хотя бы и этот чесночный супец. Приучи себя к хорошему, и никакая теща потом будет уже не страшна. Сразу начнешь искать (и найдешь) те счастливые исключения из императива Бытовой Злосуетности Века Всеобщей Жилплощади.


Рецепт жаркого.

Помнится, был такой литературный произведений «Дама с собачкой». Сюжетца никто не помнит, а вот образ запомнился многим. Что-то такое омерзительное есть в этом образе. Еще Юлий Цезарь, приехавши в Александрию, и увидав увлечение тамошних женщин мелкими домашними собаками, воскликнул под впечатлением от упомянутого рассказа: «Едрить-копать! Вы что детей не можете завести, что с этими шмякодавками цацкаетесь?»…
Что вызывает неприязнь к образу? Дама? Собачка? Мужик ейный (дамы)? Общество, воспитавшее их? Пожалуй, все вместе. Пес болоночный особенно поган.
Однако, если спросить даминого мужика, то он ответит, что никакое общество их не воспитывало, но виновато действительно общество, только с другим аттрибутом, не общество  в о с п и т а в ш е е, но общество, в котором они вынуждены жить и иметь свою любовь.
Вот прогнал так прогнал! Не спеши, читатель, друг мой, соглашаться с этим синим дворянчиком, сейчас я представлю тебе Настоящую Даму С Собачкой, вызывающую чувство… полное бесчувствие у мужчины, из которого он, подобно Орфею, готов ползти за ней на край того света. Моя настоящая дама с собачкой, возвращается с одинокой (муж на работе) дневной прогулки по пирсу под моросящим дождем, отбивает визжащую собачку палкой, приуготовляет и делает жаркое для мужа. Муж возвращается с работы… ужин, возможно, при свечах…
После лирического отступления, однако, рецепт жаркого от Веры Васильевой.
Свиные ребрышки-хрящечки. Картошка. Все мягко-мягко… Нет, не могу, чтобы приготовить такое жаркое нужна Вера Васильева. Поэтому

…В качестве жалкой замены предлагаю вам рецепт великолепной гречневой каши с молоком.
Помню, однажды угощал я этой кашей девушку Лену и заметил забавное совпадение: фамилия Лены была Лена Гречкосей, и была Лена золотисто-конопатая, и круглолицая. Очень, очень свежая ласковая и, одновременно, бодрящая каша…
Гречку промыть, выбрать камешки. Некоторые камешки представляют собой комочки песка, при попытке ухватить их – крошатся, поэтому после выбора всех каменных камешков и раскрошения песочных, гречку промыть еще раз. Отварить, посолив.
Класть в тарелку, заливать молоком и кушать большой ложкой, любуясь желтоватыми тонюсенькими кружевами масла, даже не кружевами, но теплыми золотистыми снежинками, плавающего поверх молока (откуда они берутся?)

Особенность блюда вовсе не в смешивании гречки и молока. Высший вкус достигается при верной пропорции температур каши и молока. Только что сваренная каша, горячая, требует залива исключительно ледяным молоком из холодильника! А вот для остывшей каши молоко из холодильника абсолютно неприемлимо! Нужно молоко комнатной температуры. Напротив, каша, отстояшая свое в холодильнике, стерпит только немного подогретое молоко. Потренируйтесь, на первых порах рекомендую вам иметь молоко разных температур, также класть кашу советую в большую тарелку, залить молоком, попробовать, температурный вкус может потребовать от вас добавить либо каши, либо молока, и не один раз. Поверьте, результат того стоит!
Еще совет: всегда имейте молока несколько больше, чем требуется для наличествующей каши. Почти всегда, подъедая правильно приготовленную тарелку, вы заметите, что молоко потребляется быстрее гречки, и требуется подлив молока.
Да! И никакого сахара! Никакого сахару!
Другая особенность этой каши – ее приготовление ни в коем случае нельзя поручать женщине-спутнице жизни. Женщины неприменно постараются всунуть туда сахару, не говоря уж об их полной нечувствительности к температурному режиму тарелки. За это их винить нельзя, это проистекает от милой их рассеяности, установки на то, что дела внешние (каковой является кулинария) состоят из ненужных мелочей. Некоторые считают, что женщины по природе своей мелочны, но странно их отношение к мелочам. Готовит женщина вот эту кащу и думает: «Температура – мелочь! А вот сахару не добавить ли? Тоже мелочь, но значительно овеществит в каше мой труд и я могу потребовать прибавки к жалованию…»
Проще говоря, некоторые дамы не видят сексу в готовке и считают, что готовить пищу – занятие неблагодарное, гораздо ниже нежели, например, положения косметических средств на лицо. Самый чувственные женщины не способны самоотдачу обернуть поглощением чужой личности. Чувственность далеко не чувствительность, она гребет, но не отливает, а кто не отливает, тому и не отливается…
Вообще, тема женщины, которая готовит… (не теща! Теща – не женщина, но.. а черт ее знает – кто она!). Женщин жизнь плющит тихой сапой, мужчина, которому есть что терять, или теряет, или тихо спивается, женщина, которой есть что искать, находит все меньше и меньше, и обрюзгает. Женщины не знают падений (кроме любовных), зато они не знают и высот (в том числе кулинарных).
Любовные страсти не способствуют кулинарии – в рот кусок не лезет… зато рюмка опрокидывается с легкостью…
Но, вообще-то, вопрос «кто лучший повар – мужчина или женщина?» похож на вопрос «В какой общественный туалет лучше всего ходить – мужской или женский?». Кому в какой хочеца – тому в такой и ходица. Я лично, при возможности, посещаю женские – в них если не чисто,то, наверняка, чище. В туалет я хожу аккуратно, поэтому чувства неловкости не испытываю.


Баклажаны завернутые

Закуска. Холодная. Сытная. Особо рекомендуется в начале запоя. Знакомая ситуация: уж било двенадцать дня, имеется пара бутылок водки (разной), бутылка портвейна, бутылка легкого вина, человек в раздумьях – с которой водки начать.
Начать с любой – сто грамм, после чего одеться, еще пятьдесят, и идти на рынок. Там, приобрести при хорошей погоде три-четыре крупных пузатых баклажана. Также взять пяток помидоров, зелень – кинзу, петрушку (укропа не брать), пачку сметаны и пачку майонеза (у кого по старинке молокопродукты в банках – брать в банках).
По приносу прикупленного добра домой, раскласть продукты частично на кухонном столе рядом с плитой, частично на кушетке (тахте), стоящей на кухне.
Полюбоваться, выпить 75 грамм. Засучить рукава и вымыть овощи.
Поставить на плиту сковородку, растительное масло, включить газ/электричество.
Вымытые баклажаны нарезать широкими полосками, толщиной до 0,7 мм,  – класть и обжаривать до мягкости-подрумянливания на сковородке (лучше наоборот – нарезать по мере обжаривания – чтоб баклажан не темнел на срезе, плод нежный, окисляется).
Обжаренные полоски класть на блюдо.
Во время нажарки очередной порции готовим помидоры и соус. Сначала помидоры - чтоб немного обсохли. Каждый делим на четыре части. Все.
Соус: в миске смешать две доли сметаны с долей майонеза, посыпать мелконарубленную зелень (кто ж ее рубит-то? Однако, термин.) Все нещадно перемешать. Добавить соль (правильно: баклажаны и помидоры не солить!)

Итак, имеем:
Блюдо с нажаренными баклажанными плоскостями,
Тарелку с помидорными дольками.
Миску с соусом.

Теперь начинается самое оно: берется полоска, кладется долька помидора, поливается соусом, заворачивается. Укладывается в глубокую миску.
Второй сверток присосеж/дивается. Иные, а именно боковые и околобоковые, слайсы баклажана выходят коротки – в них заворачивать тонкие дольки помидоров. Если заворот выходит не аккуратный (помидор торчит) - не пугаться! Аккуратных заворотов не бывает.
Когда вся баклажаны свернуты, а соус, меж тем, еще остается, оставшимся соусом поливаются ровные, на заглядение, ряды свернутых баклажанчиков в миске.
Дать постоять полчаса. Требуется, чтобы наши неаккуратные завороты слежались.
Добывать пальцами и закусывать. При использовании во время запоя данного блюда, чувство вины при выходе из запоя значительно слабее, нежели при голимом потреблении фрикаделек, сосисек, и прочей несуразности.
Все почему? Все потому, что на один и тот же берег не выйдешь дважды.


Пицца (питца-питься)

Питца или не питца? Пить или не есть? Вот в чем запрос современности. Держа в руке череп бедного Йорика, как не ебнуть. Ебнем. Однако, что?
- водка, подкипяченная с вишневым соком
- кровавая, отхлынувшая от щек Мэри
- водовка с друзьями
- водовка с водовкой
- водка как ингридиент привносящийся в любое приготавливливаемое блюдо, включая сухари, в том числе из булок с изюмом
- водка перед работой
- водка после работы
- водка вместо работы, как последний и окончательный труд и отдых
- московская, русская, смирновская, по девятнадцать пятьдесят пшеничная
- водка в холодную погоду
- теплая водка
- водка, когда водки мало, а есть портвейна – много
- водка в окружении непьющих гомункулов
Иные думают, что водку придумал Мечников (бактериолог), иные, что Менделеев (племянник известного химика). Напротив: не они, но водка создала не только Мечникова, Меделеева и племянника оного, а и вообще человека. А племянник Менделеева придумал мешать водку с пивом. Есть даже арабская пословица: «Водка без пива – перевод с арабского на русский и обратно на арабский». Арабы, конечно, не люди, но пословицы сочиняют правильные. Я и сам араб, не Петра, но тоже Великий.
Говоря о водке, нельзя не сказать о женщинах. Я сказал: иные женщины похожи на женщин (иные из таких – даже на девушек), но иные – не похожи. Хоть ты лопни! Но не похожи. Ладно бы все, но ведь иные – похожи.  Знаешь, чем водка отличается от вина, мужчина от женщины, женщина от неженщины? Болтливостью. Одни болтливы, другие разговорчивы. Вот прям сейчас поищи на стене перед собой картину. Нашел? Захотелось закусить? Закусывают водку горячей пиццей.

Итак, помолясь о том, что ***вые люди не болеют, пойдем закусывать водку пиццей в пиццерию у Курского вокзала. Точный адрес не помню, но ты ищи, и не путай НА Курском вокзале и У Курского вокзала. НА Курском вокзале водку не закусывают. Так что ищи пиццерию У Курского вокзала.
И вот мы в заведении. Перво-наперво закажи пиццу. Самую дешевую. Сколько бы у тебя не было денег – заказывай самую дешевую. Это рецепт. Далее к пицце закажи греческий салат. Его точный состав я и сам не мог определить. Там есть вроде: тонко нарезанный болгарский перец (опять он!), помидоры - такожды нарезанные. И – брынза. Такая ништячная брынза. Вот порцию этого салата и переклади на пиццу.
Насчет порций: проверенно: одной пиццы хватает. Хватает и на двоих, и на шестерых. Под пиццу очень удобно составлять столики. То есть если за соседним столиком скучает (то есть брызжит соком – так хочет познакомиться с тобой) девушка-девушки, смело сдвигаете столики – свой и ее.  Можно даже предложить: девушка/девушки, не составить ли нам столики? А составить! Однако!
Однако, что за пицца без бильярда. Он в 30 рублей партия, что совсем не дорого. Если играть самому с собой. То есть одному (одному! А не в одиночестве!). Хотя намного дороже, чем играть сам с собой в шахматы или шашки (некоторые, говорят, играют, даже чемпионаты проводят: Чемпионат мира по шахматам сам с собой)… Сначала купить у бармена жетон. Куда его вставлять в бильярдном столе – ищи сам. Щель заныкана в каждом заведении в своем месте. Кладешь жетон в такую выдвиженку-вдвиженку-подонку; вжикаешь вглубь, слышишь перестук колес железнодорожных, теперь ищешь щель номер два – из нее добываешь шары. Складаешь их в треугольник, замечаешь, что одного шара не хватает, ищешь его в щели номер два – и все равно не находишь. Догадываешься о щели номер три. Находишь щель номер три (еще никто не находил щель номер три прежде щели номер два), в оной – белый шар, один-одинешенек. Им, стало быть, и разбивать сложенные в треугольник.
Кстати, увидев белый шар, ты впервые замечаешь-задумываешься: отчего часть шаров полноцветные, а часть с белой опоясывающей полосой (а что? Бывает же опоясывающий лишай, отчего же не быть и опоясывающей полосы?). В голове мелькуют слова: «русская пирамида», «американский пул»… Забудь! Забей! Поскольку ты играешь один, тебя полосатость не ****. Полосатость придумали, чтобы игроки не просто забивали шары, но делали это – каждый со своими – одному назначаются полосатые, другому полноцветные. Типа для усложнения правил и увеличения интереса. Хрен-то там. Это америкосы придумали для экономии: заплатив 30 рублей, хочется им поиграть подольше. Вот и увеличивают длительности игры, разделяя – тот шар забивай, этот не забивай. Сюда же катит и «неприличие» забивать подставы – шары, оказавшиеся прямо перед лункой. Типа, непрофессионально. Гонка! Опять же для экономии – чтоп на свои вонючие 30 рублей гонять шары до невмоготы. И как они не додумались зашить все лунки, кроме одной и играть с закрытыми глазами. Прикинь: раз заплатил и всю жизнь катаешь!…
Но ты играешь сам с собой, ты сам заплатил за себя, не заморачиваешься - кто будет платить за следующую партию, поэтому полосатость тебя не ****. Впрочем, подставы не загоняй – сам у себя по дешевке и вправду не интересно…
Через некоторое время убедишься, что правая рука не ведает, что видит левый глаз. Пора поискать на бортике мелок, такой кубик синего (реже белого) цвета. Мелком этим натираешь промежуток между указательным и большим пальцами левой руки (там, где кий ерзает). В центре куба ты углядишь ямку и подумаешь – как же мелок мог так стереться? А просто: у некоторых профессионалов в руках даже кий потеет и они ввертывают кончик кия в мелок.
Правую руку тоже протираешь: идешь к бармену и хватаешь пару салфеток, ими и вымакиваешь правую, обхватывающую кий, ладонь.
Получается? Ага! Если не получается – пойди тяпни водовки и закури. Курить, при игре, неприлично, пепел падает – как бы ты не уберегался – на сукно. Но в том то и прелесть, что в голове все время вертится: “осторожно! Не запачкай сукно”. С у к н о… Сук – но… Красивше слово хоть раз выговаривал? То-то…. Так вот, время от времени выдирая сигарету из пересыхающих губ, отчего с них, как со змеи, слазят кусочки кожи, ты роняешь пепел на сукно и смачиваешь глазомер водовкой…
Про пиццу не забыл? Забыл. Пойди, оторви кусок, кинь нарезки греческого салата, сожри холодной, и назад к столу. Ибо в начале был шар.Змий Адаму через Еву предложил покатать шары-яблоки. Адам натер левую ложбинку мелом, правую ладонь – салфеткой, и случилась цивилизация. И вот так упиваясь, постепенно видишь себя в саду райском, кругом девы пляшут, колышут кисеями. Через неделю только это и вспоминаешь: какая чудная пицца случилась в твоей жизни.


Колбаса шоколадная

С колбасой у русского народа связано ложных (в филологическом плане) любовных ассоциаций больше, чем у немцев с их немецкими колбасками и австрийцев с венскими сосисками. Причем, ассоциации эти возникают отнюдь не при взгляде на колбасу – тут просто хочется отломить ножом шмат и вонзиться. Колбаса – одно из немногих приличных русских слов, которые при произношении не вызывают соответствующего приличного материального образа.
Колбаса – это, с одной стороны, «***» и «****ь», с другой - своеобразный «антихуй»,  «анти*****» (помните анекдот: когда русский поводырь кричит «*****!» – слепые немцы восклицают хором «здравствуйте, девушки!» и обламываются). ***** *****ю не называют, *****ю называют жизнь, которая, конечно не может быть *****ю в силу того, что одно – вот она, щупай, а второе – хуй нащупаешь. Хуй употребляется аналогично, как видно из предыдущего же примера. Колбаса, напротив, реальная – вкусна до омерзения, на словах – же омерзительно аппетитное что-то, что никак не ухватишь.
Но ништо не безнадежно в этом наиколбаснейшем из миров, и сейчас мы с вами ухватим колбасу за самые… Вот вам пример потерянного слова. Счас вылечимся. Как? Мне кажется, путем создания реальной колбасы – такой, чтобы отведавший ее тесно, наитеснейше, как «солнце» с солнцем, увязал эту суперколбасу с «колбасой». Вот вам для этого рецепт моей шоколадной колбасы.
Потребуется: три пачки печенья, пачка какао, 15 грецких орехов, 15 орехов лесной лощины (фундука), лимонной кислоты на кончике ножа, рулон вощенной бумаги (пергамента).
Внимание: печенье – только советское, как то «Юбилейное», «Солнечное», «Трехгорка», какао – такое же –«Золотой Ярлык». Грецкие орехи и фундук – советски по исторической традиции, равно как и какая-нибудь рецептурная хрень на кончике ножа, вощенная бумага – вообще пахнет русью святой. Повторяю все советское, русское, застойное (даже водку надо пить при готовке «Русскую», как бы погано ее не делали даже на «Кристале»).
Все продукты еще можно найти в магазинах, кроме пожалуй, вощенки, она нынче продается в красивых рулончиках и исключительно импортной. Поэтому за бумагой идем не в магазин, а к пожилым пигментным соседям. У них запасы этой бумаги еще с 70-х годов, когда колбаса и начала окутываться эротическими переживаниями, превращаться в таинственное вожделение, исчезая в слове, подобном манящему в дурную бесконечность пустынному призраку – миражу…
Да. Еще потребуется фунт масла сливочного – масло попробовать – если его можно сожрать 20 грамм без хлеба – масло годиться. Масло требуется самое что-ни-на-есть сливочное, настоящее, как было раньше, «вологодское» или «крестьянское». Счас такого не найти, даже у соседей, поэтому пробуем импортное и пробуем тщательно.

Включить духовку на малый нагрев. Она должна разогреться весьма и весьма минут через 30, когда… Тогда, а пока, включив духовку

Взять большую кастрюлю и покрошить туда «Юбилейное». Примерно 2/3 сколько угодно мелко (должна образоваться «крошкомука»), а 1/3 – неровными кусочками площадью 2, 25 см2 (сумма длин сторон должна быть приблизительно равна 6 см).
Поколоть орехи, нарубить их мелко, покласть в кастрюлю с печеньевым крошевом. Сунуть кончик ножа в кастрюлю, стряхнуть лимонную кислоту. Ссыпать пачку «Золотого Ярлыка». Взять теплое масло, нарезать его слайсами – если готовит женщина – то толщиной 1 см, если мужчина – то до 2 см, покрыть нарезанными слайсами в один слой смесь в кастрюле и – правой рукой жать, жмать, мешать, месить содержимое. Когда масло примерным образом распределиться по «тесту», докласть еще масло, и снова жать…
В результате образуется довольно-таки неприглядный ком коричневого цвета с белыми вкраплениями орехов и неподавившихся кусочков печенья. Это ништо, это ништяк.
Теперь отрываем куски «теста», раскладываем их на кусках вощенки и сворачиваем колбаски – диаметр от 5 до 7 см. Длина до полуметра. Концы подвязываем ниткой. Все как у настоящей колбасы.
Духовка разогрелась?
Раскладываем на решетке наши колбаски и выжариваем их минут 10, после чего духовка выключается, но колбаски остаются в ней томиться до полного остывания.
Теперь, вначале боремся с собственными предубеждениями. Достаем одну из колбас и разрезаем посредине. И смотрим на срез, влюбляясь в него все больше и больше. В кульминационный момент речевой аппарат сам воскликнет: «Да это же настоящая колбаса!».
Однако, еще предстоит короткий бой с подсознанием: отрежьте «настоящее» колечко и вкусите… После вкушения ваш мозг станет чище на целое слово. Это не мало, поверьте. Теперь отрезаем кусок колбасы и несем угощать соседей. Они отнесутся к гостинцу недоверчиво, но вы только ухмыльнетесь, потому что знаете - через час-другой тарелка будет возвращена с просьбой о рецепте.
Остается вымыть кастрюлю.
…Приличные слова лечаться, как вы только что убедились (неприличные – не лечатся вовсе, уже ни одна русская девушка, из самых высокородных институток, пыталась реабилиторовать «****ь». Тщетно, как тщетно русские мужчины пытаются продемонстрировать миру приличный ***. Тут даже стараться не стоит…).
Пока мне удалось вылечить «колбасу». Следующим словом, за которое я примусь – слово «кончина». Может это будет сделано через кулинарию (попытаться связать со словом «конченная конина»), хотя предвижу трудности, все же при своем литературном рождении кончина была кончиной Льва Толстого. А еще есть огурец, но с этим фруктом даже возиться не хочется.


Десерт: помидоры с сахаром

Собственно, а что ни десерт? Десерт: что-то легкого оттенка какого-угодно вкуса – от горького до сладкого, как правило, опосля основных блюд. Словесное предварение десерта:
- Ну все, я наелся…
- Пора подавать десерт…
Ну так вот: заползая в кабак, чтобы заказать шашлык, лобио и бутылку водки, разве не говоришь ты себе и окружающим: вся! я! наелся вашей гребаной жизни!..? И у шашлыка легкий вкус и водка летуча – чем не десерт?
…Это только подыхая ты поймешь, что жизнь - вся она, какая никакая, что в ней было не было, - не была десертом, не было десерта, да и основных блюд не было, но вдруг пора сползать под стол, сползать с пустым желудком. И цепляешься за жизнь – как за жирный аппетитный запах с уносимого из-под носа нетронутого блюда. Да и уносят не из-под твоего носа, а неизвестно из-под чьего, ведь запах до тебе доносится из чужого окна, под которым ты подыхаешь так знакомо, так знакомо, как ты бывало вставал из-за стола, переворачивая его. Только дальше не десерт, не твои пьяные танцы, не полупьяные женские глаза, не чьи-то ноги, растущие из-за ушей. Дальше загробная жизнь смытых в раковину объедков…
А что, собственно, такое помидоры с сахаром? А просто: нарезаешь помидор на дольки – примерно мандариновые, может, чуть крупнее, посыпаешь сахаром – по вкусу – каждый раз чуть побольше, чем в предыдущий, и кушаешь. Сам не полюбишь – научи своих детей. Они будут вспоминать этот десерт, даже когда вырастут и разлюбят тебя.


Рот-Фронт или Маньжа Молдавская

Я таки понимаю, что это эротичная глава под незовущим соусом. Ведь когда в рот – тому приятно.
Начну сначала, а то не так понять можно. Итак, имеется зависть народня к людям, именуемым дегустаторами. В чем отличие дегустатора от пожирателя? В то что дегустатор берет в рот, а пожиратель сразу хапает желудком. Однако, где вы видали в желудке что иное кроме приятной тяжести. А вот во рту-то вам и вкусовые пупырышки, и тактильные ощущения. Те же устрицы – сколь они тактильны. Как половые губы, пардон. И вот некоторый распространенный человек робеет взять в рот, если это не сертифицировано для желудка. Он ждет, чтоб сначала дегустатор сертифицировал.
Я вам скажу, что это словно: мужик бы женился на бабе и уступил бы право дефлорации с п е ц и а л и с т у. Чих-пых, никакой натяжки тут нет. Очень верная ассоциация.
Разве не влечет первым попробовать расстегая из грибочков, науке не известных, выросших у вас под балконом?
Не влечет?
А как насчет ман(ь)жи. Блюдо молдавской кухни: варится курица, относительно мелко нарубленная, курица вынимается,
в отвар-бульон вмешивает некоторое количество томатного сока,
затем всыпает мука высшего сорта до загустения в ј ,
взвесь процеживается во избавление от комков муки, из кусков курицы выбираются нормальные и вкидываются обратно, остальные в ведро мусорное,
такожды закладывается (не в ведро) зелень, немного сухих специй (любых).
Когда девушка смотрит, как я это готовлю, она носик морщит, воротит. А когда я ей ко рту подношу, в самый первый раз, брезгливо-боязливо губками касается… И то что я сам, первый, пробую, лезу – помогает, но не убеждает… И только потом, когда я настаиваю и убеждаю, таки берет, кладет под язык, за щечку, лишь бы не в горло сразу, боиться, перекатывает. И вдруг – нравиться! Глотает! Еще! Кушает. Но стыд-то в чем: не может не признать, что я был прав – вкусно это! Удивительно вкусно! И вот, скрепя сердце (а каково женщинам сердца скреплять – вы знаете?), говорит: «Да, Григорий, ты опять оказался достоин себя!»… Всякий муж достоин своей тещи, народ – государства, но редкий человек достоин себе. Ты – себя достоин? Ну и молодец.
Та же ман(ь)жа – чем неприятна? Тем что на муке. А все что на муке – тюря! Кушай, Андрюша, тюрю, молочка-то нет. Ненависть к тюре, трусливая такая ненависть, у русских в крови. Эта ненависть зародилась в осажденном фашистами Ленинграде, и, как вирус какой, расползлась по всей России. Но Молдавия-то не Россия. И маньжа – не тюря. Просто похожа. Но бунтует незнакомый с маньжой желудок русский против нее. И только рот способен переломить. Но на этом рте надо еще настоять.
Или другой пример. Нет. Этот пример опустим.
Лучше другой пример. И этот обойдем.
Я еще не готов к этим примерам в ваших глазах, нежный мой читатель.
Сначала мы опустимся до ассоциаций.
Вот сравните: как пользуются дети? У детей желудка нет. Какой там желудок? Сплошной понос. Так что они – дети - все ртом. Палец сосут, соску, еще что найдут – в рот тянут. Тупой поймет, что от соски пользы желудку – ноль. Одно слюнотделение. Смазка. Дети – не просто цветы. Они – самые эротичные цветы жизни. Прошу понять меня правильно и сообразить: что такое эротика? Эротика – это когда живое существо видит тайну и эту тайну пользует, обихаживает, оставляя ее тайной, загадкой, и в то же время делает ее с в о е й тайной, загадкой.
А мы? Взрослые! Мы сразу все в желудок, если б в животе была дверца, кто б пользовался ртом? Сразу бы все в живот складывали. Печально это. Животом не посмакуешь. Только ртом. Изо рта Зевс родил Венеру. Пусть не своего, изо рта Афины, но не суть. Или именно что суть!
Некоторые идут дальше простого исключения рта из набора органов восприятия. Они берут в рот лягушек. Жаренных. Без комментариев. Саранчу. Червяков дождевых (Accropillius Fagos). Чих-пых ****ь мои костыли!
Римляне лягушек не брали. Они, как вам известно, просто напоминаю, все пропущенной дальше рта, считали бесполезным, шли и два-пальца-в-рот, и отрыгивали. Мы еще блюем. Но вы же понимаете: блевать – не отрыгивать. Кончили римляне плохо, но какова причина? Испорчнность народа, который стал требовать хлеба и зрелищ. Глазами сыт не будешь, сыт будешь вкусом – а какой у хлеба вкус? Вкус у хлеба прекрасный. Только однообразный. Потому хлеб – услада желудка, а не рта. Вот перестали римляне брать в рот, брать ртом, и вымерли.
А что же делать!!? А то – только ртом, в рот и никаких гвоздей. Нет ничего – ногти грызть! Под ногтями много чего скапливается, все встречи, все места - где был и не был, все что видел с утра да не заметил.
 
 
 
Жопа или Цыпленок-Табака

Однажды, 26 ноября, если быть точнее, 1999 года, если быть еще точнее, мы с Серегой (Сеговиией) Ивановым (И’вановым) забрели в кабачок «Японский Хачик Жоу Пза». Притом, типа век кончался, что видно из названия кабачка.
- Зырь, - сказал Серега Иванов, - Тот чувак.. С тем чуваком…. За тем чуваком… Тот чувак мне знаком. Мы с ним работали как-то…
Указанный чувак сидел с бабой, но с бабой – за которою ему платить, а бабе той и лестно, а когда бабе лестно – да в таком месте, так эта баба и не в бабу, а так…
Пока без дальнейших голимых объяснений поехали дальше. Короче, Серега обратил меня – мое внимание на чувака.
- С этим чуваком мы работали.
- Ну? (есть у меня свойство – когда я говорю «ну», я говорю это « ну» с интонацией – иной, нежели говорят иные. Они говорят это - к а к - сонно. Я же говорю это так, как они это имели это хотеть сказать – сонно, лениво, нагло, превосходно – «ну и хули!?»
…- Ну и хули, бля?
… … Иные говорят это:
- Ну?
- Ну и?
- Ну и хули?
- Ну, бля?
- Ну и, ****ь мои костыли!? (прайм-вариант по звучанию-убеждению)
- Н….у…..?

Я сказал:
- Ну и хули бля…
и подумал:
- О, бля, какой … эге.. баба-то евонная сидит.. улыбаеца…. бля… жирный парень…
И что б вы подумали?
Прихожу я другой раз в этого «Японского летчика» так… с бодуна.. с левым полтинником. Серебрянным. 1928 года. Завалялся. Ну и думаю – коли доллары меняют, так и полтинник сменяют. А он такой серебрянный. Я его зубной пастой натер. Он блестит. Блестит. Ну, не особенно блестит. Просто такой белый как серебро искуственное. С живым, однако, отливом. И – толстый. И тут это
Вот вам КАФЕ -
И в нем опять этот
- хер – тот, которого Серега мне представлял, рассиживается. Лысый. Почти. Одна борода – редкого, но длинного волоса - щимится из пор лица. Сразу я про полтинник забыл, доллары достал. Не люблю когда на меня криво глядят, а хер бы этот точно поглядел криво, если б я полтинник достал. Типа, глядите на него криво – он с полтинником в кабак пришел. А всякой мразоте объЯснять, что полтинник серебрянный, да еще 1928 года, неразменный такой, я его еще зубным порошком натер, - западло объяснять всэ это. Мразота – она и не поймет – а что такое тыща девятьсот двадцать восьмой год? – спросит.
Хочеться в рыло сунуть… Счас выпью, подожду когда его баба отлить отлучиться и…
В КаФе полагаетца быть охране. Еб! Они Такие короткие. Поверх стоят. А пониз вполне толстые ребята. Явно от холявы страдающие пивным сердцем.
Пивное сердце к непившему глухо. Сим объясняется неблагость при входе в подобный кабак.
Счас много появилось…эээ…. Однако если тут все виды активности:
- выпить.
- бабу снять (познакомиться)
и первичные:
- типа музыку послышать-
-типа попить пива бокал
- типа поиметься на вечеринке
(ох – сосем перепутал!)
Я о чем хотел? О чуваке, о котором были замечания Сереги Иванова. Типа он с ним работал
Вот ты с ним работал, а я знаю три варианта:

- Мужик работает с бабами и пытается их свеЗти,
- Другой Мужик работает с теми же бабами и пытается их свеСти,
- Третий мужик с ними знакомится и таки их Ввозит.
Да все бы не плохо, но жопа.
Вот у Представленного Ивановым мужика была не жопа. А –

Взять курицу целиком,
Или окорока уже отчлененные.
На достаточном блюдце смешать соль, красный перец (порошок) с черным, с приправой иной любой. Не жалеть перца!
Взять окорок. Взять бутылку пустой водки. И отбивать этот окорок ребром бутылки. Что сначала до открытых переломов, а потом чтоб и в полукрошево кости-то.
Бросить отбитое в миску, обсыпать перцем-солью-приправой, облить укусом, примять, дать полежать минут 20. Потом класть на скворчащую сковородку и жарить, накрыв крышкой и придавив утюгом. Вот после этого окорок станет приличным. Цыпленком-табака.
Но это путь окорока. А путь этой жопы, уподобляющейся окороку? Где он? Что он? Хоть бы штаны, что ли, поплотнее носил.
А откуда такая жопа берется? Мужики с толстыми жопами, слушайте! Чтоп жопа была как у ван дамма, нужно: чтоб по ней пинали 7-8 раз на дню. Вот если вас по жопе не пинают – диета не поможет. С другой стороны, такая жопа и бывает-то только у тех – кто пинает других, а сам достиг статуса непинаемого. Вот у шварниггера жопа большая – он ни в одном фильме никому не позволяет себя пнуть – сам первый всех и мочит. А ван дамма сначала отпинают все кому не лень. А только потом он собирается и начинает всех мочить.
Тот же чувак Ивановский. Василий Ганжа, по-моему. Арт-директор студии какой-то. Ну все эти с т и л ь н ы е рекламные ролики на телевизоре делает. То есть он не делает. Делают у него их молодые парни с тощими задницами. А он с бабой ходит в «Японского летчика» и платит за бабу. А баба и рада. Хвать его за зад и млеет. Арт-директор, бляха-муха!
Ваще-то, если я прав, принято бабе хвать мужика за плечи. А мужику как раз – ее за зад тискать и сходить с ума. А тут наоборот. *** там наоборот. Все радости бабы Ганжи ограничиваются тем, что он за нее платит. А потом она его с радости хвать – а под рукой-то жирная задница! Уууу, - думает баба, - арт-директор, бляха-муха!
Берет баба бутылку пустой водки, оплаченную задницей и окорок берет из холодильника, и начинает отшибать… отшибать. Сублимирует, короче. А что делать? Парни с тощими задницами ролики Ганже пишут, заняты. Только Ганжа и под рукой. Вырождается нация, короче. Ну и *** с ней. Всякая нация заслуживает своего вырождения, как сказал великий леонардо да винчи прежде чем покончить со своей нескладной жизнью. Его герцог Тосканский по заду запинал. Герцога Тосканского потом утопили в бочке с мальвазией (это вино такое, а не имя женское), но леонарду это уже не помогло.
Резюме: разве я не прав? Разве вы не видели, как приличные прежде люди, добравшись до кормил, вдруг стремительно отращивают себе зады? Я отношусь к тем людям, которые типа физиомнисты, которые считают, что по внешности можно судить о человеке, которые убеждены, что внешность – зеркало души. Начинал лев толстой, с глаз, сейчас наука эта шагнула далеко вперед, добралась до задов. Человек с толстым задом (повторяю – не вообще толстый человек, у которого зад – пропорционален, но именно малоголоватый, высоковатый - ростом не меньше 178, и при том задоватый) – дрянь человек. Он даже пожрать как следует не может. Стоя-то больше влезает. А как встать, если тянет упасть на собствееые филеи?
Так что следи за собой, за своей задницей, кушай стоя. Пока кушаешь стоя – ты человек с большой буквы. А цыпленка-то отбей, отличный цыпленок выйдет!


Добрый рассказ

...Разумеется, все глубоко оригинальное, иначе и не стоило бы браться за неблагодарный труд приготовления «Культурной Кулинарной Книги»…
(ККК, Предисловие)


Запинаясь, давясь, с бухты-барахты, набоум и натощак, но речь пойдет! Итак, и-эёх!… уффф! Хорошо пошла!.. Итак, о чем, бишь, я, бишь, мы? А! Как приготовить добрый рассказ, повесть, роман, наконец, самое задрипанное стихотворение, в общем секреты улАвления мелодий от первого лица, автора..?
Сочинительство очень похоже приготовление высокой пищи. Рассмотрим их параллельно, принцип подобия выручит нас из затруднительных мест. Написаний литературных произведений представляет из себя искусство рассказывать чужие рассказы, но рассказывать как бы про себя (в кулинарии: берешь чужие продукты, готовишь якобы свое блюдо, фактически лишь – маскируешь природную сущность вещей). У так называемых писателей это умение отточено настолько, что их творчество, в определенном приближении, выглядит как изобильное, исключительное цитирование самого себя.
На самом деле, конечно, все мы рассказываем чужие истории. С нами ничего не происходит. Это пародокс (если ни с кем ничего не происходит, то откуда – чужие истории?). А вот так. Мы и рассказываем чужие истории, чтобы услышавший их – рассказал их другому. Никто этого не замечает. Почему? Это как: при определенном градусе спирта в крови перестаешь замечать и запоминать источник выпиваемой жидкости, в упор не видишь цвета, формы, эткетки бутылки. Просто пьешь. И даже не пьешь, но жидкость сама в тебе рождается. Так же и с историями: трезвыми мы не слушаем людей. В абсолютно пьяном внутреннем виде собеседника уже не слышишь, но генерируешь «свои» истории (забавно: в состоянии «в полукашу» наступает миг внезапного протрезвения, и тут совершается тщетная попытки удержаться на грани, делается и попытка снасиловать себя на восприятия словесных эманаций собеседника, но это приводит только к бурному выплеску собственной души,.., откатывает волна и уносит с собой последнюю ориентацию во времени и пространстве).
Никто не будет спорить, что в походе на рынок за продуктами больше преуспеет человек, отличающий свинину от баранины, печенку от дичи, крымский лук от обычного фиолетового, кинзу от петрушки и так далее. Точно так от писателя требуется способность (постоянно развиваемая) классифицировать чужие истории, это нужно хотя бы для того, чтобы  уметь слепить  из однородных рассказов «свой» крепкый сюжетец.
Итак, подобно рыбе, мясу, злакам, овощам, (в другой классификации – летающему, ползающему, плавающему, рыскающему), в сказаниях есть четыре мотива, которые неизменны и подобны 32 китайским стратигемам (или их не тридцать две, но в мое время был очень вкусный белый хлеб по тридцать две копейки, такой вкусный, что даже я кушал его намазывая маслом (что отвратительнее нынешних бутербродов с маслом?)). 
Может дело не в масле, а во мне, но это не меняет отвратительности нынешних моих масляных бутербродов – а что прекрасней и настомозговее древнекитайского и столь же не существующего? (Тот же Наполеон насрал на эти стратигемы. Впрочем, с точки зрения военной логистики, его походы были проведены в полном соответствии с ними. Но Наполеоном он стал потому, что насрал на все стратигемы на свете, кроме стратигемы нравиться великосветским бабам противника, в связи с чем попал под действие четырех мотивов литературы и пропал не за грош... Потому я указываю тут не стратигемы - – которым всякий победит, но мотивы – с которыми можно принудить пропасть всякого на нас, писателей, покусившегося, ибо не мы ли самые мирные люди на свете, не мы ли те самый сливки, что идем к окончательной победе через принуждение к поражению противников?))
…В общем это рецепты-рельсы, по которым только и возможно движение к победе, а иных рельсов и невозможно, а если какие кто и выдумает, так они, по некоторому размышлению, окажуться вполне выводимы из наличествующих… Опять же, хороший повар, или писатель, подобно Наполеону, может огрничиться использованием одного только мотива, отива мяса, или мотива, ах, я еще не перечислил оных, итак -
Мотивы такие: любовь, трусость, зависть, корысть. Или другие четыре каких...
 Неважно...
 Хочешь написать доброе произведение: сразу распредели героев: этот отвечает за любовь (это, конечно, ты), этот за трусость (это, конечно, он), этот за зависть (это, конечно, другой), а тот за корысть (это все они, остальные).
Второй секрет - заставь отвечать за все мотивы одного себя…
Секрет этот - секрет Поли_В_Шинели, то есть сберегаем крепко, но кто завидя Полю_В_Шинели не доебется к ней с распросами? с такими распросами, что Поли тут же и расколется, распахнет свою шинель, ведь для того и надета она (шинель) на голое тело, чтобы подбежали и домоглись,  и чтоб шинельку-то распахнут и вентилироваться охами и ахами…

Теперь, мативированные, пойдем дальше.
Вот, говорят, некотрые люди, лишившись рук, приловчились все делать ногами – …ну, в общем все. Все же, мне кажется, к плите их родственники не подпускают. Конечно. облизать узкую лодыжку с высоким подъемом у любимого человека – приятно, но это другое дело. Так же и писателю, как и повару, требуется иметь четыре пальца на каждой руке. Вот у меня четыре пальца. Печатаю я всего двумя (по одной с каждой руки). Итого, по четыре пальца остаются лишними. Но печатать десятью пальцами мне в лом. Я и двумя иных машинисток обгоняю. Конечно, я сначала все пишу на бумаге, ручкой. Потом уже по памяти с бумаги пишу за компьютером. В общем, нужны пальцы – не меньше двух (из десяти возможных) и любимое записываемое средство. Вот один мужик любил записывать на песке (Архимед), а другой – сразу клал в бетон (Сальваторе Дали), однако оба писатели.
Еще необходима страсть к коверканью собственных имен. Вот, к примеру, в русском языке принято писать Salvadore Dali  как Сальвадор Дали. Но это в критике. Писатель, ужель упомянет Дали, имя оного должен переврать как минимум до СальваТорЕ. Типа, мое прочтение испанского. Архимеда не перевирают, но Архимеду от того не легче, всем известно как он кончил. Допрыгался из ванной.
Все это мелочи.

Еще важно отличать мелочи от мелочей, художественные мелочи от жизненных мелочей. Отличать и пользовать и те и другие во всю!
Итак, добрый рассказ.
А тут сказать нечего. Если ты сидишь вторую неделю первого месяца года и чешешь репу – что б такое написать, или, еще хуже, вторую неделю четвертого месяца года сидишь и тихо-яростно пишешь, пишешь свой 12 рассказ… не писатель сие. Но составитель радостного набора сновидений, которые унесут читателя далеко от него самого. Унесут далеко, но и к тебе не приблизят ни на чуть. Если ты крутой писатель, твой главное желание – словом своим не столько свою душу раскрыть, сколько всунуть ее через печатное слово в душу читателя, всунуть, втиснуть, заставить его побыть тобой на время чтения и чуток опосля. А если ты хочешь просто денег огресть за тираж, то ты не писатель, а опять же составитель чужих сновидений. И не оправдает тебя, если огребленные деньги ты широко и с фейверхами пропьешь в четырех кабаках, раскроешь все свои три души перед четырьмя однодушными незнакомками и тридцатью двумя неприятно-знакомыми физиономиями.

Писатель: он простой такой парень. Живет на твоей улице, в твоем доме, на твоем этаже, может быть, даже в твоей квартире, и в таком случае временами спит, вот ведь, сука! с твоей женой! (почему-то это всегда вызывает чувство отторжения, а вот то, что твои дети называют его папой – никакой антипатии не вызывает, скорее наоборот – наконец-то понятны слова о будущем, кто бы их не произнес – от родственников супруги до родственников государства (порой мои метафоры смущают, объясняюсь для примера: Людовик говорил «Я – государство!»,…, нынешние деятели,…, по крайней мере, претендуют на бытность родственниками государства – погляди только на Лужкова… Мочегонный_Его_Высочества…) …
Вернемся к нашему писателю… Ты его встречаешь. Его отличает твое чувство к нему: когда он мелькает мимо тебя: - ты в растерянности, - надо было: то ли воздеть руки, растопырить пальцы и заверещать, пугая, как над младенцем, «АААА-УУУ—ЫЫЫРРРР! ГРУ! К!!!»,..,  а то ли упать на живот (пусть даже писатель уже и прошел мимо), и шорохливо так отползти на животе к стенке лифта, дальше в угол, и затихнуть минут на десять,…, на пятнадцать, для надежности… Писатель прошел!
Обратное верно: когда ты идешь мимо человека, он тебе кажется незнакомым (абсолютно! что бы там не говорили про отчуждение города, про то, что люди, живущие на одной лестничной площадке, друг с другом не знакомы – вранье – раз незнакомы, два незнакомы, три – внешность по прежнему не запомнена, но при встрече уж не возникает неудобных чувств, точнее – не возникает никаких чувств – вплоть до тактильных – ежли нечаянно столкнулись – легко проникают друг друга, друг друга уже не припятствуя,…, не то при встрече с писателем!…)…
Писатель никогда не сталкиваются на улице с незнакомцами (все незнакомцы  втсречаются ему исключительно в стенах собственного дома). Так что если ты - мимо кого нейдя - видишь человека насквозь, если он для тебя прозрачен... Сквозь него ты видишь опять же его, лишь чуть менее прозрачного, а за вторым – его третью тень, …, четвертую…, пятую…,…, вы не сшибетесь  с ним лбами. Если так видишь – ты писатель.
Это было о том как писатель ходит вовне своих мыслей. Чисто затем как работают его глаза, которые он носит.
Как работают его уши. Его уши отдыхают. Немного оттопырены. Под старость из его ушей растет густой волос. Писатель его таскает каминными щипцами. При этом писатель рождает самые наполненные образы и умозаключения. Некоторые связывают таскание волос и образы. При определенном попущенни пропорции вещей, они правы. В возрасте роста волос из ушей скорее этот самый волос в ушах станет дыбом от ночного кошмара (которые сопровождают писателя до смерти), нежели станет ***. Вот писатель и не мастурбирует – что не способствуте сосредоточенности, но таскает волос – что способствует. Сосредоточенности на проблемах Венского двора, разумеется, в преломлении последнего обитателя Ясной Поляны и не подозревающего о существовании на свете этого самого Двора…

Но как составить добрый рассказ в юности, когда ты еще не вошел в обладание девками всей Ясной Поряны, ух волосом не пророс, и ты не уверен – писатель ли ты? Вот еще признак? Твои уши всегда отдыхают. Децибел человечьей речи их не ворочает. Скажи, какой вид благожелательней душе человечьей, чем вид другого задумчивого человека? Ну, разве что, вид Черного моря… Однако, замечаешь думающего человека и он столь мякл и поддатлив, что поневоле несут ноги к нему, вот счас подойду и вмажу мыслью и нутром. Подходишь и спугиваешь. Если задумчивый сам не писатель. Его не спугнешь. Его уши отдыхают, они поворачиваются таким образом, что он и внимает тебе и в самом деле задумчив себе, иной раз еще и блокнотик достанет, записывает – тебе в глаза глядя, но открещиваясь – де-свои мысли о чем-то постороннем записываю..

Вот когда ты человека не слушаешь, но потом… распрощавшись с ним, вдруг прет тебя, в тебе что-то прет, как тесто прет, и тесто это твое вдруг вздымает от бактерий, которых ты набрался от выслушанных тобой людей за последний месяц, год, восемнадцатилетие, тридцатник, день, и прет из тебя это на бумагу, монитор, жесткий диск, стену, выблевывается в утренний таз, и ты видишь, как заполняются их поверхности, емкости, впадины и вьеблины чужими тебе буквами, словами, знаками, мыслями,… но их сочетание вдруг рождает ощущение жизни - тягучей теплой ребристой, как батарея парового отопления, на которой сохнут твои ботинки, в которых тебе завтра идти, вновь выслушивать людей…. Когда вдруг так – ты пишешь! ты – писатель!

Писатель – это ярость. Здоровая такая, бытовая ярость. Если ярость перманентна, так это даже у боксеров не бывает. Не заливай. Если ярость временами – так это читатель, он начитается, напьется, ну и ищет побузить. У писателя ярость порционна как вспышки на солнце. Накопление ее идет постоянно. Выплескивание ее… Скажем так: писатель ее не выплескивает. Это она, поднакопившись, - ***к! – и выплескивает писателя. В Бибирево… Или Отрадное. Или на Сходне. Или у близких друзей в чулане…
А что в ярости-то? Все, кроме зеленых чудовищ с инозвездных планет, все, кроме тех, кто в дестве бил писателя по яйцам или отбирал кукол, все, кроме посторонних людей, обиженных родственниками государства. И – все - что писатель видел глазами, щупал руками, трогал иными отростками и вьеблинами тела (догадки мозга соотносятся! – ярость равно вызывают очевидные крошки на скатерти и неизвестьоткудавзявшиеся крошки под скатертью).

Яростное отношение к всем этим крошкам при некотором анализе расчленяется на отношения из любви, трусости, зависти, корысти. Переживать эти чувства к людям дано каждому. Но каждый же подсознательно чувствует, что самый красивый человек недостоин любви, самого наинависшего над шеей не стоит боятся, самый наираспухший от удачи и счастья может кончить страшно воняя, а уж жаться ваще скушно и не в нашей нации… Вот и не переживает никто, как бы внешне не являл зависти-любви. Но стоит только помочь человеку, любя другого, полюбить крошки на столе между ним и объектом любви, как… Ах, вознесется  в любви своей…. А корыстолюбцу помочь составить… и, ах! Падет так низко, что перевернется и встретится с любящим… Достоевский (бедный, бледный, злой, отщавший нестриженный черт)  с Пушкиным (если кто не знает – певцом любви) на брудершафт бухают, переплетясь загробными эфирными волнами… Такожды делают прототипы их литературных героев, познавшие себя в литературных героях. Такожды -  самые впечатлительные из их читателей. Вот тут показан заодно и пользень от литературы для неписателей…

В качестве крошек годятся: люди, корабли, айсберги, белые медведи Фрамы, Луна, звезды, гиппопотамы, буревестники, соколы, женщины, блюда русской и национальных кухонь (в т.ч. наций, образованных интернациональными потоками, как-то хот-доги).
Да-да, даже хот-доги! Как-то я встретил у одного продвинутого автора нон-комформисткого направления в тонком шелковом жилете по цене полувагона овечьей шерсти такие слова: (не дословно) “ах! как я ненавижу конформисткую Елену Молоховец (написавшую самую толстую русскую кулинарную одоавторную книгу)… зовущую нас в… и ограничивающ..”… Ах, милый этот автор, я знаю твое тайное страдание. От твоего неискренне яростного вида даже стерилизованные продукты начинают гнить и сгнивают прежде, чем ты закинешь их в свою тонкогубую пасть.
А вот я смотрю на краснорожего толстяка, кидающего в ворота своего рта жменю солененьких грибочков по одному из рецептов Молоховец и вижу – ничто нечеловеческое ему тоже не чуждо – сожрет и приятно поморщится, раскусывая горошинку черного перца, и будет стараться ради искоренения нечеловеческого из мира. И он больший писатель, чем ты, милый автор, чьи кости даже людоед погнушается пустить на холодец, ты, возносящийся духом, только чтобы пасть ругательством в помои своей души.
…Когда у щенят режуться зубы они грызут все подряд. Даже дорогую мебель. Когда у писателя режется ярость, он пишет все подряд (в этом смысле следует понимать высказывание Чехова о пепельнице, виденной им в Малом театре, где Чехова так славно взъебали за пьесу «Халей»).
Режется? Режется... И никуда не деться. Не тебе, ни им. Добрый рассказ будет.

к о н е ц