Свадьба

Что за свадьба была! Ты и представить не можешь, любезный читатель, что за свадьба. Возле маленького сквера церкви стояла толпа разряженных купцов, крестьян из богатых, да некоторых чиновников, этаких важных грачей, все в черных, словно пришли на похороны.
- Служба, – многозначительно говорили они на редкие вопросы веселых молодок в разноцветных сарафанах. А те прыскали в ладошки, уж очень забавными казались они им.
Ожиданием полна была площадь, – скоро закончится венчание (весьма по странному желанию невесты, проходившее в тесном дворике). Наконец они показались…
«Да чего же хороши!» - послышался возглас одной из торговок. «А невеста, то невеста! Лебедушка наша, как идет, как идет, глазок ясных не поднимет!» Народ улыбался.
Красивой была эта пара, как нельзя больше подходили они друг другу.
- Из каких жених то будет?
- Как ты не знаешь? Да это же сын богатого крестьянина, отец сейчас уж не крестьянин, а купец второй гильдии! Молодец мужик! Так глядишь, и первую получит! А с чего начинал? С коровенки одной, да лошадки тощей!
- Да, вот таких я уважаю. А сын то? Как? Достоин батьки?
- А то! Первый во всем! А красавец какой!
И действительно, красив и ловок был этот парень. Нигде не было ему равных. И в хозяйство уже свое нажил, и не раз на чудо кораблях в разные неведомые земли ездил… Да что говорить! Хороша была пара.
Они прошли к тройке, и двое разговаривающих меж собой купцов могли рассмотреть их. Невеста была смуглолицей, черные соболиные брови взлетели и застыли в вечном удивлении, а коса толщиной с хорошую ольху мела мостовую.
Жених же напротив был белокож, кудрявый волосы цвета льна пышной шапкой закрывали большой длинный лоб, синие глаза смотрели весело и смело.
- Что это она глаз не поднимает? – продолжался разговор, стыд что ль на ней какой?
- Тю на тебя! Молодуха и не должна поднимать, сразу видно из семьи хорошей!

Ах, какая свадьба играла! Да что свадьба, пир какой был! Уж расстарались. Дымился нежный молочный поросенок, цвета зорьки, когда Ярило уже осветил землю, и она стала золотой. Сок тек из гуся, фаршированного яблочками да орехами. А бараний бок с гречневой кашей манил и зазывал гостей за стол. А медовуха? Хмельна была, валила с ног, а на вкус – сущий компот! Потянешь глоток, и ты уже на пасеке, а пчелки жужжат, жужжат деловито, и такой покой на душе.  Да…
Гости довольные песнями удалых потешников, откушавшие, так почему же не кричать горько, чтоб потолок в тереме трясся, а молодые пламенели…
- А это вам, чтоб не уснули! Чтоб готовы были! Хо-хо – звучал басовитый голос отца.
- Ну, молодец, мы еще здесь посидим, потолкуем о своем, а вам уж и спать пора – ехидно продолжал старинный друг семьи и сотоварищ* отца Лев Николаевич, - веди лебедя белого в опочивальню!
Сын порывисто вскочил, опрокинув стул, и честной люд повалился со смеху. «Торопиться как! Смотри, по дороге не задень за балку, да не опрокинься» – кричали гости незлобиво, каждый любил этого крепкого смышленого парня.
Он обнял ее за плечи – так, наверное, обнимают фарфоровую статуэтку, и повел. А вслед неслось улюлюканье, пожелание успеха в столь трудном деле.

***

Наконец, они остались одни.
- Любая моя! Господь наш Иисус, видит, как ты прекрасна! Ну, вот мы теперь женаты. Помнишь, ты обещала мне, что после женитьбы я увижу твои очи яхонтовые. Не прячь же их!
Он отшатнулся. Цветом зеленой листвы ударило по нему, но не то так ужаснуло, - черные клинки змеились среди зелени. Зрачки были вертикальными…