Сказка

       В некотором царстве, в некотором государстве, у подножия тёмных гор, среди рваных каменюг, лежит богатырь, кровью истекает. Отроду богатырю восем-надцатая година стукнула, сажень косая в плечах, в кулаках по два пуда. Да только ни к чему теперь са-жени косые, пуды тяжелые, если кровушка алая из богатырского тела на землю сухую падает. Тихо во-круг, после боя страшного. А в девять локтей от бо-гатыря сидит второй богатырь. Обхватил руками го-лову кудрявую, из стороны в сторону качается, на-шёптывает земле чёрной слова неслышные. Низко птица летит злобная, гордая, клювом кривым добычу метит. Села промеж камней за трапезу принялась. Лежит первый богатырь, думает:
    «Говорила мне мама: «Читай журнал «Мурзил-ка»!»… И не выпендривался бы. Мог сидеть сейчас с пацанами в «гадюшнике», пивко хлебать. Соски Ла-риски Эфендиевой кусать мог бы… Какие смешные облака. Это я где-то читал. «Над его головой плыли смешные облака»…Серёга тоже смеялся, когда ему ногу оторвало. Вверх смотрел и смеялся… Как там сказал капитан из военкомата?! «Тебя, парень, в дет-стве головкой не роняли? Там иногда убивают». Тут, капитан, не только убивают… Тут за счастье счита-ют, если сразу подохнешь…Кто не успел-опоздал… Знаешь ли ты, капитан, зачем я тебе заяву сунул?… И я теперь не знаю. Тогда, наверное, знал…А сего-дня мой взвод по земле «чичи» размазали…Смешали пацанов с песком…Коктейль фирменный… «И оста-лись дед да баба…».. Ты уж, Муха, извини, я за деда буду…Что ты вылупил на меня свои рязанские гла-зёнки? Кранты, братан!…Боишься, что я дуба дам? Шуба - дуба.. Не за меня ты переживаешь - за яйца, которые «чичи» тебе на ушах завяжут…, если вовре-мя «шмеля» в лбину свою не засандалишь. А губами ты напрасно шевелишь - я тебя, один хер, не слышу. Так что, Муха, отвали с горизонта, дай небо поню-хать спокойно… Если бы я мог прошипеть пару слов, салага Мухов Константин Анатольевич, я бы тебе прошипел про небо, и сдох бы красиво, как в театре. А так тебе придется довольствоваться моей очень ге-роической дыркой в брюхе... Не мельтеши - глаза бо-лят... Опять смешно. Когда кишки наружу, а болят глаза. Кишки не болят. Ветер, солнце и песок - луч-шая в мире анестезия…Правильно, Муха, сидишь - ну и сиди… Перед дорожкой. Дорога у нас длинная будет. Нам с тобой архангелов приставят. Чтоб не скучно было. С крылами. Это, братан, если нас в рай зафигачат. А если куда пониже, тогда нам Витька че-го-нибудь на гитаре сбацает.  Помнишь Витьку, Му-ха? Не «чичи» его шлёпнули, ой не «чичи». Не было сзади «чичей». Твой, братан, Калаш Иванович Вить-кину пайку сплюнул. Я то знаю.… А Леночке - ме-дициночке ты всё равно пистон не поставил. Не лю-бит Леночка «быков». Надо было всех нас, Муха… Тогда, может, и приласкала бы. И во-об……………………………………….. у-у-у-у-у-у-ух-х-х, твою мать………. Интересная штука - поте-рять сознание. Соскальзываешь вниз, в пусто-ту…Глубокую и звенящую. Летишь, летишь. Вдруг, будто парашютом подкинуло. В глазах светлее. Мед-леннее. Крутить начинает. Быстрее. Медленнее. Ка-русель, ей богу. Тишина опять. Стоп кадр………… Живой я ещё, Муха, живой……... Салям алейкум…  Это я так, выпал на секундочку, в тренировочный осадок…. А вот трясти меня не надо, ногами пи-нать………. Я сдохну от этого быстрее. Умирать те-бе, тогда, в одиночку, скучно и неприлично. Как шавка помоечная. Надо же, и откуда только выско-чило - «шавка помоечная»?…Что ты рукой прикры-ваешься? Плачь, не стесняйся… Я, может, и сам бы поплакал… «заодно и покакал..»… Знаешь, Муха, анекдот такой?…Не вскакивай, это у меня рожу не от боли перекосило, это я смеюсь так… Люди перед смертью папу вспоминают, маму, сестричек с бра-тишками, ну там, баб всяких, а я анекдоты травлю…. И ты не дрейфь, салага, хавай сопли… Гранату рядом положи, вытащи из сумки. «Рожки» подготовь… Спокуха… Может, и братва поспеет… Не суетись под клиентом… Живыми вылезем - клянусь, Ленке вместе пистон поставим…Вот заштопают меня, и по-ставим…. Автомат проверь. Заклинит - облажаем-ся…Пожить нам ещё надо… Ждут меня,  Муха… И тебя ждут… Нельзя нам сейчас… Вставай, родной… Готовиться надо…………. у-у-у-х-х-х, понесло опять………….
    Лежит богатырь в тридевятье, смертушку свою ви-дит. И уж, бог знает, о чём он там думает, да и дума-ет ли, а только птица грозная из-за камней, телом сы-тым солнце заслоняя, вверх поднялась и исчезла в воздухе, как и не было её. Чужой человек идёт.