Зона любви

Все. Больше о любви ни слова. О несчастной – ни  ползвука. Молчок. Я вырву  язык всякому, кто станет болтать. А если он запоет, заламывая руки… всякую хренотень о богинях… бездонных очах, благоуханных плечах… о грезах, розах и тому подобной муре, заходясь, как припадочный, от нахлынувших чувств – я захохочу ему в рожу… а потом, пожалуй, придушу его. И подвешу на крюк. Я подвешу на крюк его ненужную шкурку… И оставлю висеть так в назиданье потомкам… А потом… потом я возможно пожалею об этом… Я сяду у трупика этого несчастного и расскажу ему все.        Потому что это моя любовь болтается на крюке. Это ее поливают дожди, и белят метели, и сжигает зной. Это она - некрасивая, жалкая и мертвая - приплясывает на ветру. Это она танцует чакону. А я сижу у ее ног и смотрю перед собой невидящим взглядом. Нет, я не роняю слез… Я наполняю легкие воздухом и ору в разверстые небеса: «О, сука! О блаженнейшая из сук! Я убил тебя! Убил!! Убил! Убил!»

Но мне этого мало. Я не удовлетворен.

Мне хочется убивать ее вечно…
 
***

Н-ну?!

Почтим минутой молчания убиенную? Растаявшую Снегурку… лужицу оставшуюся от нее… испарившуюся на глазах… и отлетевшую легкими ветерками…

(Сколько таких ветерков шевелят наши кудри…)

Или поговорим на чистоту? Как дело было…

По мне так лучше немота…И не одну минуту, а все оставшиеся дни…

И ожидание?! Всегда ожидание…

Ведь так?!

Немота ожидания или бег за ускользающим призраком – вот мои спутники на данный период…

Я бы предпочел единение душ и покой…И радость общения. Но этого на нашем базаре не предлагают. Этот товар в ходу… А из двух зол я никогда не выбирал. Я хватался за оба разом. Потому что знал: одно порождение другого. Это сиамские близнецы, сросшиеся насмерть.

Погоня и немота – вот моя суровая данность.

Я всегда целовал чьих-то баб…так случалось… И ревность, в этих скачках, всегда на пол корпуса шла впереди… И к финишу приходила первой…

Но однажды я вышел на снег… Я был пьян и меня осенило…

-         Пойдем – сказал я

-         Куда? - не понял он

-         На «Черную речку» - я попытался сострить…

-         Куда?!

-         Пойдем… Там разберемся…

Мы вышли на снег… в темноту… Я отвел его в какой-то пустынный двор… Мы встали друг перед другом…

-         Давай, начинай…- сказал я –Что? Непонятно?… Так надо.

Он кажется догадался… Я запомнил его плавающую улыбку… Но медлил. Он ждал подвоха.

Странно устроен человек. Он должен был выслеживать, врага сидеть в засаде, потом выскочить с оружием… А тут нате вам – за вас все сделали – работай.

-         Не могу так. Ударь первый.

Мне становилось стыдно. Он же мальчишка… А я что взрослый? Я только по количеству запоев, баб, курева дам ему фору –  в остальном… - сами видите…

-         Мне тебя не за что бить…(ну вот как хорошо я сказал… Ему значит есть за что…)

Бил он меня просто. Как куклу. Сначала «посадил на калган», а потом стал махаться. Я по инерции защищался, пока не поскользнулся и не упал. Все. Его благородие не ударило больше ни разу. Он помог мне подняться… Класс!

Все-таки он ждал подвоха…

Мы вернулись в палатку. Лицо мое полыхало, даже через снег, который я прикладывал…

Она возмутилась: «Что ты наделал!»

«Ой, ой, ой» – подумал я …

Дальше не думалось…

Малышка на нас смотрел удивленно…

Я разлил по стаканам… Ч-черт! Необходимо много выпить , не то весь этот абсурд торчком встанет перед глазами. Пусть это будет завтра. А лучше через неделю…

А Димка вдруг раскис… До него как будто что-то дошло… что-то свое… свое пьяное горе… Он заныл, замычал… подставил мне свою голову темечком… Дурную свою башку,  с пшеничными торчащими волосами…

-         Ударь меня! Ударь! слышишь… Ударь бутылкой… прошу… ну…

Дурачок. Разве этого мне было нужно

-         Ты нарочно это сделал! Что бы Вера меня бросила…

Во как! оказывается….

Ч-черт у каждого свои проблемы… Он мне начинал нравиться. Я себе – все меньше и меньше…

Я трахал эту Веру в этой самой палатке… и возил в мастерскую…Вера как Вера… В пьяном угаре все что-то кажется… мерещиться… Хочется изменить судьбу…

Мне тогда страстно хотелось ее изменить…

 
***
 

Тогда я поддал… естественно… Собственно жизнь у меня и начинается с этого. С хорошей порции. Остальное время я живу как бы предчувствием. Алкоголик это не тот, который все время пьет. Алкоголик тот, кто  э т о  учитывает. Мой дружок мне сказал однажды: «Ты все время об ней думаешь… выпить, не выпить… напьюсь, не напьюсь… А что о ней думать? Это же продукт»

Так вот, этим продуктом я накачался… не так что бы до конца… еще оставались не занятые высоты… но уже достаточно, чтобы тебя потянуло на авансцену… к зрительницам.

И то! скажите… как можно с бутылкой без бабы… или наоборот… к бабе и без бутылки… Не смотрится это. Одно без другого не воспринимается. Их Господь сотворил вместе. Такое создалось впечатление...

Живу я на окраине. Есть такое местечко в черте Москвы – Сетунь. Родина моя. Райским уголком не назовешь, однако, летом утопает в зелени. Каштаны есть. Мастерская в центре на Сретенке. Так что пока от сих до сих доберешься – много чего может случиться…

Палаток с выпивкой на каждом шагу… Баб красивых – полчища… роятся в свете фонарей… пушистые, змеи, как пчелки… зу–зу-зу…жжж… Мед собирают, хозяюшки… Эх! Мани-мани-денежки! Хорошо, когда их на кармане – пропасть. То есть не карман, а пропасть бездонная… Залез туда раз, два… а там еще и еще!

Ладно… Короче, вся эта лепота возбуждает, провоцирует… взывает к остаткам совести: Очнись! «Не спи, не спи художник…» расправь парусом крылья… почисти перья, какие есть… и окунайся в достойную тебя жизнь… «Ты ж Времени заложник! У Вечности в плену!..» Неужели ты до этого еще не догреб, фрайер ты македонский, мудила ты грешный! И еще… и еще про треножник скажи… разбей его о первую попавшуюся стенку! к чертям собачьим! совсем!

Я же сказал: жизнь начинается после хорошей порции. Все знакомства происходят по пьяни…расставания  тоже. Самое смешное в этом угаре – момент возвращения к норме… «а по утру они проснулись»… Какие воспоминания пошлют тебе привет?.. как аукнется?.. кто откликнется?.. Где тебя носило? Где ты крылья свои потерял? О чью голову разломал свой треножник?

Только я так думаю: норма, это не норма вовсе. Это очковтирательство и подлянка. Это комплексы, сомнения и притворство. Это пустопорожний самообман… Ощущение, что мир вращается вокруг твоей безнадежно уставшей персоны… Ощущение, что ты что-то стоишь. О, паскуднейшее из заблуждений!.. Ни хера ты не стоишь!

Пьянка докажет это в момент. Похмелье пригнет тебя до должного уровня. А запой, вообще все расставит по местам… покажет, как ненадежна и зыбка реальность… как хрупок мир, быстротечно время… шатко сознание… Как слаб ты и мягок…

А  норма – это всего лишь термин врача, ставившего тебе капельницу…

Неужели вы этого не поняли?

А если поняли, то почему не трубите об этом во все свои трубы?!  Почему не стучите в барабаны?.. Почему, если и нажираетесь, то как бы извиняясь… тишком… мол, нажрался… простите, простите…

А я знаю почему вы прячете рожу от света белого и людей… Потому что такой интим обнаружился!..  такие обрушились открытия о себе!

Ты думал, что ты такой тонкий, вдумчивый, ироничный… Что человек звучит гордо…

Оказалось – не гордо.

Оказалось, что самое сложное в до потопной жизни – нагота – далась так легко… элементарно… Ты разделся и вывернулся… и из тебя вдруг поперло… Что?  Так то самое… Суть твоя. Дух. В чистом виде…

Из тебя, как из браги,  выпарили истину. А все наносное, придуманное, все твои конструкции мирозданья… планы по благоустройству среды обитания… всю эту муру,  чем занят ты в основной жизни… слили в сортир.

Осталась душа, чистый Дух – Spiritus  по латыни…

И основной комплекс (он же инстинкт), что прятал ты на донышке души от Бога и людей вылез наружу!.. такой упитанный жирненький  комплекс, что выращивал ты тайно… Он и разгулялся. И ты теперь с ужасом смотришь на плоды его деятельности…

Угу?

Ладно… Я, кажется, увлекся психоанализом с философским уклоном. А эта не та дорожка…Скользкая дорожка. В дебри ведет… во тьму неопознанного… В лабиринты темные, да пещеры мрачные… Там и пропасть не долго. Пусть там Фрейд с Достоевским бродят… Кроты кладокопатели . Спелеологи с тонким нюхом… Вынюхивают у кого какие урановые рудники под сердцем закопаны…

А мы лучше к свету вернемся. К свету фонарей, где роятся девчонки тьмою… К витринам магазинов, в океан выпивки…

Согласитесь, эта тема достойна пера. Вечная тема. Тем более, выяснилось, что Spiritus – душа. А душа бессмертна. Мне так кажется… Основной инстинкт – девушки – тоже бессмертен. И если ты не в силах молчать, то лучше не молчать о Вечном. О вечной Радости. Тогда твой голос не будет так одинок. Он вольется во всеобщий хор жизнелюбивых тварей, населяющих нашу планету. В хор открытых сердец… А это, как ни крути, - Гармония…

Так вот, я как принял порцию… того продукта, о котором думай не думай, все одно – съешь… то пошел шататься в направлении дома… Доеду не доеду – нам не дано предугадать… А вот  к а к  доеду… в каком  ритме… праздник то будет иль детектив – это от тебя зависит. От твоих возможностей и талантов. Талантов у меня вагон… возможностей – м-а-а-ленькая тележка… Рублей сто с мелочью…

 -  Куда бежишь тропинка милая? – это я говорю…весело говорю…без тени смущения говорю… Незнакомке… Той, что впереди плывет с таинственным видом… Интересно, что там припрятано… в твоей гордой головке?.. Эй! Какие мечты… какие страсти томят твою грудь? Какие желания стискивают талию…               

-  Может станцуем?               

Идет , не оглядываясь… к своему жениху… Игнорирует меня начисто…

Ушла…

Надо было ей пива предложить…

Ладно… Не моя, видать, тропинка…

Да уж… что уж… Я давно уже ничего не хочу очень. То есть хочу, но не очень… Не так, что б все бросить и бежать… Они на меня обижаются даже. Ты, говорят, не добиваешься нас… Всем своим видом говорят… А нас, говорят, добиваться нужно. Желательно с риском для жизни. Это нас возбуждает. Или красиво добиваться… романтично так… Романтично и настойчиво. Мы будем отказывать тебе, а ты добивайся… Ну… игра такая… В нее все порядочные девушки играют. Так надо. Что ж ты такой непонятливый…

Да понятливый, понятливый… не тупой – отвечаю я всем своим видом – не скажу, что б сильно был умный, но не тупой… Только вот что я вам скажу… всем своим видом скажу… Я ведь не по этому делу. Не ловелас. Хоть и бабник… Я знаете ли… музыкант… скорее даже слушатель…И зритель… Я музыку слушаю… и сам подпеваю… Не ту что оркестр играет… нет… Я слушаю музыку жизни… Как бы это объяснить… Эта музыка… из ничего… из взгляда, запаха… интонации… настроения… Из каких-то мельчайших ощущений… недосказанности… Я не знаю… не умею точно сказать… Я ее слышу… впитываю… Везде – музыка… Она моя путеводная звездочка…

А добиваться – нет. Это не ко мне… Пригнуть, настаивать… белую березу заломати… Только начинаешь что-то «заломати» так музыка рушится, начинаешь врать… а это так утомительно…а главное время – в дыру. Я ведь могу увлечься… Весь в страстях, как в пене…в агонии даже… Шашки наголо! Гонки с препятствиями… Я весь превращаюсь в огнь… в вихрь… в стенание… Здесь тоже музыка. Музыка безрассудства. (Хачатурян «Танец с саблями»)

А так… что бы цель поставить… душ холодный, зарядка по утрам…

Впрочем такое ведь тоже было… Было ох, было когда-то… Много я на это время угробил… На одну штучку. Ей это нравилось… Не один я, правда, ее добивался… Там таких же козлов в бантиках еще штук пять по кустам таилось… Хитрая была. Змея. С круглой задницей… А на вид – ангелочек… чистый-чистый… ручеек… Эдакий крупногабаритный  Амур… Что-то в ней было от эмбриона…

Долго я ее добивался… мучительно… В Ялту возил… Шесть лет добивался… Шесть лет войны… борьбы с ветряными мельницами… С самим собой. Вы представляете, какой мощный дух я в себе вырастил… Какой монумент воздвиг!

Когда я ее все-таки добился… как говорится, трахнул, к исходу две тысячи ста девяностых  суток.… На этом война и закончилась… И что? Я создал семью? Нарожал детишек вагон? Обрел мир и покой?

Ха!! Ха – ха – ха! Я убежал на следующий же день с ощущением беды…с ощущением вселенской скорби…

Я бежал с цветущей поляны в тревожных предчувствиях… И не зря… Потому что это засело так глубоко…(там где Фрейд с Достоевским землю роют) так безнадежно… пожизненно…столько яду скопилось в подкорке…что я раздвоился… Но, главное, я обрел страх.

Надо выпить по этому поводу… Срочно. Не то эти воспоминания…так реально подкрадываются…

Правда здесь не наливают…До «Беговой» придется терпеть. Там, на платформе – все что душе угодно… А здесь… Если не хочешь вспоминать – рассуждай… О любви! О жизни!  О том как у тебя все славно случается!

Музыка, музыка… Какая на хрен музыка! Я ж дурак по жизни… Нелепейший из дураков! Любовные игры… «брак – это политика»…Я все это слышал от кого-то, читал… Но во мне это не оседает… «Умом Россию не понять»…Любовные игры…Какие на хрен игры! Я так нелепо устроен – я все принимаю за чистую монету… Какие ж тут игры! Никаких игр – сплошной бунт! Бунт против себя! против природы! против здравомыслия! и мирового опыта…Бунт ради бунта! того, который бессмысленнен и беспощаден…И беспощаден –то и бессмысленнен  прежде всего к себе…

Но это все потом… Понимание – потом…

А в процессе – только страсть, переходящая в экстаз… И напряжение! Напряжение духа и плоти для достижения цели…цели, которая совсем не ясна… Перенапряжение! И всегда проигрыш. Бунт это всегда проигрыш. Такова его природа.

Хотя, о каком проигрыше я говорю? О смерти любви к конкретной женщине? Так я же сам их убивал… Вы слышите – сам! Как только я окунался в этот божественный мир…погружался в этот раствор грез, и страсти, и милости, и безумия – я терял свободу. Меня разрывало пополам! Что такое душа – напополам?!

Об этом мечтают… слагают легенды…Да, наверное, это блаженнейшее из состояний… «Две половинки бродили по свету… и соединились в целое… и жили счастливо…и умерли в один день…» – ничего более прекрасного и дурацкого человечество не придумало. Это мечта о покое, блаженстве… О, человече! грезящий о невозможном! Но как этого хочется! Это сидит в подсознании каждого…это защищается от гнусности мира, как сокровеннейшая из молитв! Но когда доходит до дела…когда в реальной жизни тебя разорвало…и ты прильнул к другой душе…и прикоснулся к блаженству…тогда…из какого-то иного пространства…из преисподней… поднимается сонм бешеных тварей! Тут и сомнение, и ревность, и что-то еще необъяснимое, страшное, кровоточащее… Начинает играть другая музыка. Музыка распада. И чем ты крепче прильнул – тем безобразней мелодия звучит из расщелины…Она заполняет все пространство! И твоя разорванность превращается в Ад. И тогда – если у тебя есть голова на плечах – ты начинаешь думать о спасении…(а если за плечами крылья – улетай, не раздумывая!) Ты  понимаешь – разорванному тебе не прожить! И ты объявляешь войну…сам себе. Ты мечешься, как зверь в западне. Ты уже задумал убийство. Ты ищешь другую женщину…что бы она вытащила тебя из расщелины…успокоила…соединила кровоточащие куски…Потому что с другой женщиной  т а к  не будет. Сумасшедший! Ты еще веришь, что бывает по другому… Если не будет  т а к,  то не будет  н и к а к ! Это ты хотя бы пойми!

«Беговая». Ладно…Потом договорим…Надо выбираться на платформу…А там на верху два демона власти…ловцы человеческих душ…Сеточек навязали, ям нарыли…хворостом прикрыли и ждут…когда загремишь ты в западню…расслабленный, задумчивый, бесправный…Охота на зверя происходит всегда! У меня опыт…Тысячелетний! Этот опыт у нас в крови…Татары, опричники, большевики…Теперь вот менты…Враги свободе найдутся всегда.

-         Ваши документы. Сержант Мотылек.

-                Документы? Пожалуйста… - даю свой растерзанный паспорт… «Ну и что ты на него уставился, паразит…Вы же его и растерзали, гады, и излапали…» Сверяет фотку с оригиналом. Щурится, паскуда…думает, что он поимеет с этой физиономии… Не в пользу оригинала сравнение… «Ну не брит я…прокурен и проспиртован…Ну, припух слегка…что ж…Так я ж живой!»

-                Куда следуете?

               «Вот это ты зря, парень…Куда хочу, туда и следую. Гуляю туда сюда…    дефилирую…Я ж свободен, как бог молодой! Не ясно?! Тебе – не ясно?! Бандюга ты в форме…»

-         По месту приписки…

-         Приписки?

-         Ну, прописки.

-         Свободен…

Тебе, значит, Мотылек, решать, свободен я или нет? Ладно…проскочил…На грани был. Я же видел по выражению его блудливых глазенок…как он сомневался…Брать или нет? Терзать мою душу или отпустить с миром? Так кто у нас бог, после этого? Но я молодцом…Выдержал паузу. Корректен был, вежлив, как князь…Значит еще ничего… воспринимаюсь пока…как гражданин. Не изгой. Хорошо что он в душу не заглянул… или в голову – фабрику мыслей шальных…Нет у него такого прибора…А если бы заглянул – наверняка засадил в какую-нибудь клетку, с решетками вместо дверей…Сказал бы: «Я вас изолирую от общества, как ненужный и бросовый элемент. Как продукт распада… Вы мешаете возрождению нации…портите показатели…Вы грязный, пустопорожний, никчемный…Вы разрушитель по сути…» – и захохотал бы театрально трагически, и захлопнул бы дверь навсегда!

Вот.

Ладно…Забудем об этом позоре…

Выбираюсь на платформу…почти окрылен…в сумерки и суету…

Здесь все путем. Народ толпится…Мои соотечественники. Как хорошо и спокойно среди этих людей. Какая в моем народе чувствуется неприкаянность...Однако, как бодрятся мужички...и гражданочки тоже стараются...Делают вид, что все у них получится...

Тэк-с…Ну и где тут наливают? – Практически везде! Все у нас получится…Водку с пивом мы уже заслужили…И горячую сосиску на картонной тарелке.

-         Мне, пожалуйста, и кетчуп, и горчицу…во-во…и стаканчик…

Я никак не могу привыкнуть к этой роскоши…Все дают! Что ни попросишь – все у них есть! Но главный вопрос – откуда что взялось? Все эти пивы бесконечные, водки разноименные…закуски многосложного счисления? Мне же и не надо более ничего…

Ладно…Так на чем мы остановились? На бабах… Учтите и начали мы с баб, и закончим на них…Как в жизни! Нет повести печальнее на свете…Но нет и радостней! и желанней! Практически одна эта повесть и осталась…поскольку с выпивкой и закуской кто-то разобрался за нас.

Так я продолжу свой монолог. Выпью – и продолжу…Благо возражений не последует. Один я, один стою на платформе в толпе… Один – всегда прав. А если ты еще музыкант…и тебе за сорок…- ты прав абсолютно! И нет ничего неприличней сомнений в таком возрасте. К черту любые сомнения! Оставим их для начинающих жить. Отдадим им до кучи и Веру, и Надежду, и Любовь…этих трех миленьких лгуний – профессиональных кидал – пудрящих мозги несовершеннолетним…и мечты отдадим, и угрызения совести…У них здоровые зубы…Себе же оставим правоту. Несомненную правоту. Все остальное  - томление духа и суета.

Мне же, по большому счету, никто и не нужен. Я – самодостаточен. Во мне самом такая баба сидит! Р-р-р-роскошная! Ах, какая женщина…Со всеми выкрутасами, непредсказуемостью, загадками…Со всей своей пылкостью, и нежностью, и дурью. А в бабе, как и положено, бес сидит…А в бисе – Бог. Разгневанный Бог. Глаза у него, как рентген, - все видит. Любой движущийся иль застывший объект буравит насквозь. Что еще сидит? Так много чего…Музыканты сидят целым оркестром. Звери гуляют…и домашние, и дикие…  Деревья растут…Облака летят…Тараканы бегают…

Вот такой я содержательный…почти, как планета Земля. Я еще про залежи забыл сказать…про всякие неисследованные уголки…про белые пятна на карте. Так что геолог во мне тоже сидит. Вернее бродит.

Так скажите, нужен ли мне еще кто? Те, которые отдельно гуляют…Зачем мне эти приключения?

Нужно, оказывается…

Да уж…хороши бывают…

Ведь и планету Земля солнце отогревает… Так что же я?! Мне без света и тепла никак…Знобить начинает. И оркестр в миноре…

Эх, да зазнобило, зазнобило, зазноби-и-и-ло…

 …и  баба голосит, и Бог хмурится… Одному бису это нравится…По кайфу и хлад, и мрак. Оно и понятно. Его это стихия…

Так где ж ты, Солнце мое? Заслонила туча проклятая! Брожу в темноте, как в изгнании…

Десять лет я себя разрывал. И все десять лет отрывал себя от нее…и не оторвал еще окончательно… Десять лет…от звонка до звонка…мы с ней жили…а я каждый день прощался. А потом соскочил, как с иглы…

Почему??  Это вопрос… Это супервопрос! На него я и пытаюсь ответить… И не хочу отвечать! Все как было – так было! Точка. Не помню чудное мгновенье! Мне не нужно мое прошлое! Я не нуждаюсь в нем!

Так!!

Но была другая любовь… любовь-предвестница…

Голубок… фиолетово-черный…

Он и накаркал мне судьбу мою…
 

***
 

Моя первая любовь, как радиация – без цвета и запаха – убивала не сразу.

Она была ангел и ручеек… Порхала и журчала…

Я не прислушивался…а когда прислушался – было уже поздно.

И через 15 и 20 лет она все также журчит и порхает. Отяжелела, правда, но прикид все тот же: имитация максимальной искренности.

Во мне же зарождался обыкновенный фашизм.

Zum 20. April – дата моего рождения. Verstehen? Что-то настораживает в таких намеках судьбы…На что ты, паскуда, намекаешь?!

Да, молодости свойственна бритоголовость. Но фашизм – всегда организован. Я же был раздерган и всегда – полярен. К тому же – вы будете смеяться – во мне была совесть. Был, был в моем море благословенный островок, где скорбел я и плакал…

Так что фашизм не прошел.

Но фюрер зародился. Он и комиссарил в моем подземелье.

…я спал, безмятежный, посапывал…и сны мне снились великие…сладкие, но грандиозные…

И в это время Господь во гневе вырвал ребро мое. И создал из него плотоядную самку по подобию моему.

И бес подскочил и ударил копытом о земь. И оборотилась та самка в ангелоподобную деву, журчащую, как ручеек…

И сказали мне оба: иди и владей.

И послал я их всех спросонья: и Бога, и Беса и ангелоподобную Самку.

И тогда началось светопреставление и бесовщина. И узрел я ярость Господню. И его тяжелую длань ощутил я на своем затылке. Затрещины сыпались ото всюду: «Ты кого посылаешь, раб! Я тебе устрою небо в алмазах!» И бес потирал ручонки…

Они жарили меня на огне, и опускали в омуты сладкие, и морозили холодом запредельным, и кидали в пустыню бескрайнюю.

Я сопротивлялся как мог. Пока мой зажаренный, замороженный  фюрер не заверещал: «Nain! Nain! Das genugt mir!»

И возжелал я ее безумно и страстно.

И началась шестилетняя казнь моя…

MainKampf.

Зона строгого режима.

Дважды я совершал побег…Через колючую проволоку,  «запретку», в леса…Я гнался за собой с собаками…я нагонял…я рвал себя на части…

Но и разорванный я сопротивлялся…я уползал в леса зализывать раны…Я жил там по году… Но другой мир – цивильный, фартовый – к себе не пускал. Я был опасным преступником. Бунтовщиком. Такой ему был не нужен. И я возвращался в зону. Добровольно. И мне накидывали новый срок. А там вновь и вновь, как о манне небесной, я мечтал о свободе…

Да власть ее была абсолютной. Но власть та была миражом. Помотай головой, вдохни побольше свежего воздуха, открой пошире окна-глаза… И все исчезнет! Или съезди в какой-нибудь Ленинград…смени обстановку…заведи любовницу…

Я все время куда-то убегал…Все где-то прятался! Какая-то рефлекторно-паникерская жизнь. То пить начнешь, то курить бросишь и спортом займешься…то под холодный душ лезешь, то возьмешь, да полоснешь себе руку ножом…

Но луна забралась мне в подкорку и светила холодным сиянием, отражая чей-то свет…Всем светила и никого не согревала…

Ха! Ха –ха –ха… Я умираю от смеха!

Тебе наступили на яйца и спрашивают как бы невзначай: «Как самочувствие, дружок? Ох…что это у нас с глазками?.. Какие у нас печальные глазки». Тебе медленно, по кусочку отрезают душу тупым ножом и смотрят удивленно: «Тебе неприятно? Неприятно?.. Да?..» И ты, дурак, терпишь. Корчишься – и терпишь. Надуваешься – и терпишь. «Ничего, ничего – говоришь ты – в этом что-то есть…»

Ты копаешься в своем чувстве с таким живым интересом, так искренне думаешь, что где-то ошибся… Ты пытаешься начать все сначала…ты выбираешь тактику…(«Чем меньше женщину мы любим…» и все такое…)  Ты не звонишь ей неделями, месяцами…а потом вдруг позвонишь…и вслушиваешься в оттенки ее интонации…ты ищешь подтекст…ты начинаешь верить в Судьбу, магию чисел…ты все что-то подсчитываешь…Ты озвучиваешь ее голос…Как это она сказала: «Ты куда пропал?» Что бы это могло значить? О, ненормальный! Ты ничего никогда не услышишь! И не поймешь! Потому что она на свободе, а ты в зоне. От тебя прет, как от порохового склада, опасностью…Ты накачан, как тротилом, - фенилэтиламином.  Это чувствуется за километр! Ты в электрическом облаке…за тобой тянется шлейф  отверженности…Ты болен, товарищ! Смирись…Возьми себе двенадцать проституток и ящик водки…Устрой показательный суд над неверной любовью! Над ускользающим призраком… Пусть ускальзывает! Ходи римским цезарем… твердой походкой…грудь колесом…Гусем! И шипи…шипи…и пощипывай их за задницы… Ходи и безумствуй! Ходи и развратничай!

И пока я так метался, она нашла себе суженого…

Не мое ребро, видать, было вырвано из груди…

Мне слегка померещилось…

***

Господи, как страшно просыпаться, после таких вот прогулок…

Первое ощущение – испуг.

Что, что ты там опять натворил! Где тебя, безумца носило? Что влекло? Какую ахинею ты нес той смазливой девчонке? Что ****ил тем престарелым подругам из Одинцова? К кому ты опять цеплялся? Ты получил что хотел? Нет?

Странно…Везунчик! Тебя и на сей раз пронесло…

Ты дома, в постели…престарелый отрок…Пойми, все твои страсти – туфта… Слова – пыль… Все эти безумные игрища, скачки с препятствиями…выходы на авансцену в свете прожекторов – они просто не приличны, сынок…А все твои мысли, образы, видения, роящиеся в твоей гениальной головке, болтающейся на ветру – всего лишь алкогольный восторг…Синдром сивушной отрыжки. Вот что это такое! Ты понял меня?

Понял, понял…Конечно же понял… Ты видишь, я даже киваю тебе…Как низок я, опустошен, как неприличен…как покорен…как испуган…Как глубоко я испуган!

Да, да…Сто раз да! Все вышло со знаком минус…Мои города разрушены…земли завоеваны…везде неприятель…народы на грани вымирания…в моей Церкви пасутся мохнатые зверьки!

Как же я добрался до дому?

Что было до, что после?

Какие сильные впечатления пронзили мою душу? Я же чуть не погиб…Да! Мою ногу зажало закрывающимися дверями… Я прыгал по платформе и орал. Я протрезвел и остро захотел жить!

А что было до?

Я мотался по опустевшей платформе среди бомжей, торговок и припозднившихся пассажиров… Я искал себе спутницу…А то! Я всегда ищу себе спутницу. Всю свою сознательную жизнь!

Конечно, я растравил себя прошлым… Плохим, страшноватым, нелюбимым прошлым… Мне же хотелось настоящего…хорошего настоящего… Тотчас!

Я набрел на одно личико…В тусклом свете фонарей оно казалось божественным. Она торговала беляшами. Я давно не ел этой гадости, но купил… От беляша повеяло таким неземным холодом, какой-то даже окаменелостью, так  он мне показался гадок, что я его выкинул сразу. Но с девушкой познакомился. В смысле стал говорить…все подряд…всякие смешные слова. Она заулыбалась…

Тут меня кто-то потянул за рукав. Я оглянулся. Стояла местная бомжиха. Я ее встречал здесь постоянно. Вообще-то их две сестры-близняшки.

Это таких имеют в виду, оплакивая утерянный генофонд…вырождение нации… Вполне возможно… По мне так просто несчастные существа, борющиеся за выживание… А может и не несчастные…Они подметают платформу, собирают бутылки…когда перепьют, веселят публику танцами…Но никогда не попрошайничают.

                -   Налей мне пива. – Она не просила… Просто сделала предложение, протягивая пластмассовый стаканчик. Она была уверена во мне.

Я налил. Она преобразилась…Вновь потянула меня.

-  Отойдем на минутку…Сказать надо…

Мы отошли.

-  Ты эта…слушай меня…Ты хороший парень, я вижу…Ты лучше езжай домой…За этой соской – много кого… Хозяин – муж ее…да…Много тут разных…Ты наблюдаешь, но и за тобой наблюдают…А как же? Закон природы! Менты…с-сучары…

-  О,кей.

-       Мафия…Что ты! Вчера ночью такое было! Одного дурачка от****или!.. ой! Может и убили…А что? Запросто! А ты парень хороший… я вижу…Я тебя предупредила, а ты как знаешь… - Она не хотела со мной расставаться – Налей еще пива…Я тебе все сказала, а ты сам решай…

              Я налил.

              Кайф, конечно она мне сломала…

Я взял еще пива…А что мне оставалось делать?

…я ехал на последней электричке…Ехал с единственной мыслью: не уснуть.

В вагоне почти никого не было…За окном чернота. Нет, помню, я подсел к двум потрепанным девам…Из Одинцова, как выяснилось. Я сказал свою дежурную фразу: «В Одинцове – самые красивые девушки». Это мое наблюдение с тридцатилетним стажем. В Одинцове действительно очень красивые девушки… На моих спутниц это не распространялось. Они вообще как-то вяло и настороженно поглядывали на меня…И на вопросы отвечали вымучено… Не было в них ни задора ни легкости… Жаль! (Видел бы я свою пьяную морду тогда) Короче, флирт не случился. Я заскучал и ушел не прощаясь.

Я обижено сел в углу вагона, обнявшись с бутылкой пива. Единственной своей спутницей. Напротив на скамейке были вырезаны стихи. Я люблю всякое творчество… А народное – мне особенно по душе. Я попытался их прочесть. Надпись дрожала и расползалась… Я прочитал этот шедевр, догадавшись прижать буквы пальцем.

Дороги  грязные,

Ботинки гнутые,

А нам все по хую

Мы ****утые   

Я помню порадовался за ребят…За их чудо-ботинки…за игривость слога…за легкость отношения к жизни. Я даже позавидовал им: мне бы так!

Однако объявили мою остановку.

Я вышел в тамбур, удовлетворенный, что доехал-таки.

А дальше случилось вот что.

Я не сориентировался в пространстве. Со мной такое случается. Когда я слишком пристально смотрю в себя… Ну, и конечно, водка с пивом… (Меня надо знать. Я и трезвый путаю право-лево…До сих пор забываю направление часовой стрелки. Я живу интуицией, как зверь. Но тут и она меня подкачала…)

Я повернулся к двери справа, ожидая когда притормозит поезд. Я услышал звук открывающейся двери. Я подумал, заело ее что ли! Я терял мгновения!

Когда я догадался оглянуться – противоположная дверь уже закрывалась. Я сделал невероятный бросок в щель! Я крутанулся, продираясь на платформу. Я почти вырвался весь…По ту сторону осталась только нога и сумка.

Я попал в капкан!

И капкан тот тронулся с места!

Значит проводник не оглядел состав, давая сигнал трогаться…Он даже не посмотрел в зеркало! И машинист не посмотрел.

А нам все по хую…

Господи, сколько всего напредставлял я за те мгновения! Как меня размажет о заграждение на краю платформы…если я, конечно, туда допрыгаю…или протащит волоком… Какое кровавое месиво я буду представлять на рассвете… Вцепиться и повиснуть на двери я не догадался…или не смог…Все было так стремительно! Так невероятно!

Я танцевал свой безумный, все ускоряющийся, канкан в капкане!

 Воистину – танец Смерти.

Но я догадался заорать… И как! Этот крик – крик предсмертной агонии- наверняка услышал весь поселок. Наверняка, не одно сердце забилось в тревоге…не один ребенок заплакал во сне…

Услышал его и машинист.

Все обошлось. Поезд затормозил, двери открылись…

Я стоял на платформе, ощущая прилив неведомых сил… Я дрожал. Но это был не могильный озноб…То была дрожь рождения!

Полезно иногда заглянуть за грань. Ощутить себя хрупкой тростинкой. Что бы знал свое место, что б не успел возгордиться, раб Божий. Полезно соотнести себя с тем равнодушным Молохом, что пожирает судьбы и жизни так же легко, как ты, скажем, собирая грибы в лесу и думая какую-нибудь высокопарную ерунду, давишь ненароком жучков-паучков, хлопаешь машинально комариков, так он – его величество Случай , вездесущий, всеядный исполин – бродит по дорогам жизни незримым, неслышным призраком и давит мелочь людскую там, где нога его встала.

Но я-то не попал под его ровную поступь!

Кто-то меня, пьянюгу, оберегает. (Закралась-таки крамольная мысль…) Много ли человеку надо, что бы ощутить себя избранником, протеже потусторонних сил. (Вы Бога знаете? Да, да… Того Самого… Так вот, я от Него. – Блатной что ль? – Ну, что-то вроде того…)

Надо было выпить за такие полезные связи…Отметить Событие. Немедля. Тотчас!

Поселок спал, пережив мой отчаянный выкрик, спал не ведая, какое явление произошло, какой человек возродился!

Пиво мое пролилось прямо в сумку. Это уж как водится… Без свинства нам никак. Вот за что я не люблю свое пьянство. Обязательно изварзаешься в чем-нибудь, обязательно что-то прольешь или прожжешь… Не получается у меня так чтоб, хоть пьяно, но чисто. Как теперь с девушками знакомиться? От меня ж за квартал будет нести пивными дрожжами…

Я вылил пиво из сумки, пересчитал деньги и побрел к свету витрин…

Я вам так скажу…безапелляционно и высокопарно: ночная палатка – гениальнейшее изобретение новейшей истории. Да! Нравственный прорыв во взаимоотношение  Человека и Власти. Первая ласточка, предвестница Гармонии и Всеобщей Любви. Ночная палатка – это забота о ближнем, это человеколюбие и гуманизм в истинном значении этого слова! Я бы спел гимн Ночной Палатке, я бы увековечил ее на гербе возрождающейся России!

Славься Ночная Палатка!

Спасительница вечно страждущих!!

Да светится Витрина Твоя во мраке веков!!!

Ну и так далее…

Я подошел и стал выбирать товар, прикидывая, как с максимальной пользой потратить свои жалкие крохи. У меня был выбор! Я мог взять три «Жигулевского» или две «Балтики» или одну «Амстердам».

Сквозь бутылки, выставленные в витрине, мелькнуло нечто обворожительное!      Как хороша она показалась в свете неонового светильника во всеобщей погруженности во мрак. О!

Ночная Палатка – ты маяк!

Свет в конце тоннеля!

Луч света в темном царстве!

Тра-та-та!

-         Муж есть? – я решил подстраховаться сразу.

-         Че есть? Не поняла…

-         Муж у тебя есть?

-         А…эта… Вроде уже и нет…

-         Что так неуверенно…

Она нагнулась в окошко, с интересом разглядывая меня.

-         Ты откуда такой любознательный?

-         Сами мы не местные… - я засиял, очаровывая ее своей блистательно наглой улыбкой – в смысле не от мира сего…ну…с Того света…проездом… 

-         Ага. Там всем наливают?

- Не… Только по великому блату – Я все сиял, радуясь нечаянной встрече… Прям Нечаянная Радость в ночи…

-         Ты че веселый такой?

-         Будешь веселый… - Я рассказал ей скорбную повесть о своей жуткой казни и чудесном воскрешении. Закончил я так:

-       Пусти в теремок на ночлег…пережить минуты роковые… Тук-тук-тук…Кто в    тереме живет?   Мышка норушка, аль царевна лягушка?

В общем, концовка моего путешествия удалась…

Пустить к себе она, конечно не пустила, но пива мы попили от души…

Звали ее Вера…               

***

Когда моя душа отлетит, освободившись, наконец, от тяжкой ноши, от напряжения, что рвало ее, бедную, всю земную жизнь и отлетит туда, где предъявляют счета, я буду спокоен… Мне будет о чем рассказать…

Я соберу пресс-конференцию в небесной канцелярии и любопытные ангелы со всей Вселенной слетятся и столпятся у ворот возбужденные и радостные… И кто-то крикнет: «Наконец он вернулся!»

Я кивну им приветливо и скажу: «Не толпитесь, ангелы, рассаживайтесь на своих мягких кочках-облаках»

И они рассядутся и сложат крылышки и устремят на меня свои пронырливо-задушевные, веселые взоры.

И я начну свой отчет. Я скажу примерно так:

-  Привет ангелы! Небесные пацаны… Я открываю пресс-конференцию. Форма проведения такая: вопросы задаю я… И пытаюсь на них ответить. А вы пишите, пишите… записывайте на небесах мои откровения, стенографируйте своими ангельскими перышками зигзаги моей жизни… Мои взлеты и падения… И не волнуйтесь вы так! Небеса стерпят все.

-  О,кей! – закивают ангелы кудрявыми головками – мы внимательно слушаем – и заулыбаются… А кто-то крикнет: «Уже все записано. У нас большая библиотека!»

Ладно, ладно… - я улыбнусь им в ответ и начну свой рассказ:

-  Мой выход в свет в 1955 году, в светлую Христову Пасху, в Страстной Четверг был ознаменован затишьем и умиротворением… То есть знамения как такового не было. Ни одной лишней звезды над поселком Сетунь, ни волхвов с подарками. Истребление народов приостановилось, Ирод сдох, унеся с собою легионы душ. Могила душегуба еще долго испускала страшные зловония…

Чумная эпоха завершилась…

Народы опять на что-то надеялись…

Время для рождения было выбрано вполне сносное. Но родиться дело не хитрое… Куда сложнее было сформироваться во что-нибудь приличное в стране, где ложь стала привычна, как рассвет по утрам.

Неприятие лжи и стало моей путеводной звездочкой…

Я никак не вписывался в этот мир.

Я замолчу. И тишина повиснет во Вселенной. И напряжение возникнет в сферах небесных. И благость слетит с ангельских лиц… Бедняги заволнуются, закрутят головками…

А я буду молчать.

Я помину минутой молчания свой выход в мир. В мир, где все было изгажено ложью!

А потом я продолжу с пафосом. Я обрушу на ангельские головы свои открытия, как они когда-то обрушились на меня.

-  Когда сознание, как молния вспыхнуло в мозгу!.. и вырос ***!.. и встал торчком, указывая направление к небу!.. О!..

Вы знаете, что такое ***, ребята!? О, вы не знаете что  это такое! Я бы спел оду этому мерзавцу!  Только зачем ему мои оды?

Это существо без чести и совести! Он не знаком с такими высочайшими достижениями человеческой цивилизации, как духовность, нравственность… патриотизм!.. Он плевал на эти понятия!.. Он о них даже не слышал!

Его интересовал только грех! Да! Этот парень мог только спать, ссать и блудить…по разным потаенным местечкам… Он был примитивен, эгоистичен… Но порой он становился безумен! В поисках утех его разбирало, колбасило!.. Он вытягивался, как змей, рвущийся на свободу… Он становился тверд и абсолютен, как скипетр. Он не спрашивал меня ни о чем… Он утверждал свою безбожную власть!!

Сопротивлялся ему только Дух.

Так началось во мне Великое Противостояние. Вечная война Духа и ***.

Примирить их могла только Любовь…

А что Любовь, милые мои ангелы…пернатые Амуры мои… Что – Любовь?

Когда *** тверд и величественен, как скипетр, а Дух в смятении…в поисках… Что может случиться хорошего? Когда в голове еще бегают мечты-тараканы, гундосит Надежда, а Вера еще писается в штанишки… Когда из-под кучерявой шевелюры пробиваются то ли рога, то ли зубцы короны…чем это может закончиться?

Я вам отвечу, ангелы… Я скажу так: Ладно…если вам так нравится, пусть будет по вашему – пусть будет Любовь. Вам просто нравится это слово…вам нравится его слышать. Правда, ангелы?

И ангелы закивают: да, это классное слово!.. Самое лучшее на свете слово!

Хорошо… Я согласен:  Э т о  л у ч ш е е   с л о в о   н а  с в е т е  !

Дух и *** стыкнулись в схватке роковой, но Любовь не примирила их… Наоборот! Локальный конфликт раздула до космических войн! Две цивилизации пошли друг на друга, не думая о последствиях.

Любовь вскрыла глобальные противоречия, лежащие между ними… Никто не хотел уступать, каждый хотел покорить соперника… Институт компромиссов тогда только зарождался. Политики ходили в начальные классы. Поэтому ситуация преобрела безнадежный оттенок.

Ситуация случилась предельно ненормальная!

Ах, ангелы, дитятки божьи , разве дано вам понять те жестокие войны! Вы же, голуби, отлетели сюда не зная иного запаха, кроме запаха материнской груди…

Вы не успели ничего нарушить: ни украсть, ни предать, ни убить. Вас самих кто-то нарушил…Кто-то могущественный, в своей дьявольской игре за первенство.

Но добрый Бог принял вас.

Вы – невинные, не виноватые – приставки НЕ с крылышками…

Вас не пожирал огнь любви!.. Вас не преследовал годами запах Женщины… Вас не увлекала надежда в свои призрачные миры по утрам и не грызло отчаяние по ночам… Вы не ведали восторга прикосновения… Не кипела кровь!.. Не мутилось сознание от постоянного поиска того призрака…

Чье имя вам так нравится слышать…

***

…она поджидала меня у порога… стройная девушка, с лицом, похожим на ваши… с длинной и острой косой в нежных ручках…

Я был очарован ее неземной красотой…

В ее облике все было тайна…

Дух и *** застыли в сладостных предчувствиях…

Она повела меня на эшафот… Я был в восторге! Светился радостью!.. Я любовался ее движениями, впитывал аромат ее тела…

Я шел, как жертвенный баран, на заклание, не ведая судьбы своей… Я не хотел знать, куда мы идем, но я, дурак, был уверен – там будет классно!

Она привела меня в странное место… Было тихо, как перед бурей… Птицы не летали и воздух застыл… и деревья стояли ссутулясь…

Она мне шепнула: иди и не оглядывайся…

И я шагнул…

***
 

А убил меня тот мальчишка с торчащими пшеничными волосами.

Он не мог меня не убить. Я все сделал для этого.

-         Пошли - сказал Димка.

-         Куда? – спросил я.

-         На «Черную речку»

Догадка проклюнулась сквозь пьяную хмарь, сквозь зыбкую морось предутренних сумерек, тяжелого полусна, лиц чужих мне людей, ящиков с бутылками и прочей дребедени, чем бывают набиты ночные палатки…

Да светится Витрина Твоя во мраке веков!

Вяло и неохотно я подумал: вот и все.

За тот вечер я вылил из себя все дерьмо, что культивировал все эти годы… Все свои порушенные надежды…всю неудавшуюся жизнь…

Сначала все складывалось как будто не плохо.

Я решил твердо: Веру я заберу к себе. Малышка будет жить с нами… Я уже обещал сходить с ним в зоопарк. Он будет какать в мой детский горшок, который отыскал я в кладовке.

Накануне мы с Верой ходили в детский сад. Я все там уладил. Она мне подыскивала работу…

А почему, собственно, нет? – думал я – ты сам хозяин судьбы своей… Пора выбираться из этой помойки, из своего сумасшедшего текста, придуманного самим собой и никому не интересного… Пора жить простой жизнью. Пора, наконец, отдавать долги!

И еще… Еще мне Вера сказала, что у нас скоро будет свой малыш!

Но зверь, живущий во мне, распорядился иначе.

…вначале было пиво… И было как будто весело… Приехал Димка – привез левый товар - несколько блоков сигарет с оптового рынка. Маленький секретный бизнес – разница от продажи клалась в карман…вернее пропивалась.

Какие-то люди приходили и уходили… А я все вытаскивал деньги, как из прорвы  и угощал… В палатке было так много выпивки!

А потом…потом наступил момент, когда кто-то шепнул мне из своих глубин и высот: иди домой. Какой-то добрый ангел пытался вразумить меня… Но я не услышал…не захотел. Слишком тих и невнятен был голос… А в палатке оставалось еще так много выпивки!

Мы пили еще и еще, пока не наступил полный мрак.

Нет, до полного мрака была еще одна фраза…реальная и жестокая: «Никаких детей от тебя не будет. Никогда!». Тогда и наступил полный мрак.

Какой-то хоккеист лез с поцелуями…

-  Я ж Капустин… Знаешь? Брат того самого! Я за сборную юниоров играл. А ты мужик четкий… Я вижу… Дай я тебя обниму, земеля…

Димка кемарил в углу… Вера  бойко торговала…

От нее едва уловимо веяло предательством.

Я очнулся от звука собственного голоса… Как отвратителен он был! Я кашлял и плевался словами. Зверь сцеживал яд. Все было наполнено им… Все казалось мелким, ненужным…в прорехах! Жизнь, сшитая из  ветоши, расползающаяся по швам… Мышиная любовь…игрушечное коварство… Все… Все! Все не настоящее!!

И тогда я оскорбил их по-настоящему… вычурно и грязно.

Я сказал: «Профурсетка от бога и Чмо с большой буквы – идеальная пара!» и хмыкнул, довольный своей шутке.

Мне все казалось, что я говорю в пустоту, что до них не доходит мой яд… Оказалось – доходит.

-         Пошли – сказал Димка.

Я пошатываясь встал.

Димка взял ломик, что валялся в углу. Зачем он здесь, подумал я, чего им

открывать? Картонные ящики с шампанским или полиэтиленовые с пивом?

 («Если на сцене валяется ломик, он обязательно что-нибудь проломит» -   не Чехов).

Мы вышли.

Димка мне стал не интересен… как, впрочем, и его благоверная.

Я повернулся к нему спиной…лицом к дому… Мне нужно было домой.

Я ничего не успел уже в этой жизни. Даже испугаться…
 

***

Так слушайте, слушайте ангелы, мою последнюю песнь о любви. Только вам, невинным и не виноватым, я пропою о ней…чье имя вам так нравится слышать.

А дальше я замолчу навсегда!

И если у вас, ангелы, найдутся какие-нибудь трубы, – трубите, милые, трубите со всей силы!.. арфы, флейты, балалайки, барабаны – все тащите сюда! Мы устроим настоящий концерт в память об этой священной суке!

Мы не будем скулить и плакать… Не для того мы собрались вместе. Мы будем  веселиться! И пусть наш грохот и смех разбудят любого, даже самого распоследнего сухаря, надевшего непробиваемый панцирь! Пусть слышат все, какие гимны поют во имя ее!

Так слушайте, слушайте мой последний аккорд. Слушайте и верьте мне… Верьте, потому что не может врать душа здесь перед вами. Я и там делал это так неумело.

Отсюда видно… легионы душ успокоились у подножия твоего и нет среди них ни одной, даже самой пропащей, кто бы роптал… Они все принесли тебе свои сокровенные тайны.

Ты единственная, что остается после нас.

Прости же меня, милая, что я так неумело и страшно распорядился милостью твоей. Я думал, что убиваю тебя, но убил лишь бедное тельце страстей своих…

Ты жива! Я слышу…слышу едва уловимый шорох… Это ты прорастаешь на могиле моей. Я вижу легкое мерцание новых побегов твоих…


Июль, 2001