Ангел

Девочка с льняными волосами поправляла тонкими руками складки одеяла. Маленькие пальчики беспомощно сжимали в комок и вновь расправляли белую ткань. Яркими огоньками горели только глаза цвета неба. Больничные стены ок-ружили ее. Они были тоже голубого цвета, но от них не веяло жизнью. Они были немы. Немые свидетели чужого горя могли только отозваться шорохом своих оби-тателей: клопов и тараканов.
А девочка бредила. Румянец на ее щеках вспыхивал и вновь затухал, то зали-вая лицо алой краской, то покрывая его мертвенной бледностью. Это был жар. Возле постели день и ночь неотступно дежурила сиделка, присутствие которой не обещало ничего хорошего. Она смотрела на ребенка ввалившимися глазницами, нервно поигрывая костлявыми пальцами. Она знала, что ждать осталось недолго.
За окном была зима. Ветки клена стучали в окно, стекло жалобно повизгива-ло от грохота проезжавших автомобилей. Форточка хлопала, скрипя расшатав-шимися петлями. Снег сыпал и сыпал колючими звездами лунную дорожку. Он падал на корни клена, по стволу пробегала судорога. Только один единственный лист остался на ветке, горя красным флажком на фоне серебряного неба. Ветер рвал его, отнимая последнюю хрупкую опору.
Девочка уснула. Ей грезилось поле, где спела пшеница, такого же оттенка, как и ее волосы; росли васильки цвета ее глаз, а где-то вдалеке ходил белый конь. Он был у края поля там, где небо встречалось с землей. Девочка шла к нему, по дороге срывая цветы и сплетая их в венок. Ножки легко и невесомо касались зем-ли. Травы шелковым ковром стелили путь. Солнце светило все ярче. Бриллианта-ми переливались паутинки лучей. Девочка танцевала под солнечным дождем. Во-лосы сливались с пшеничными колосьями. Внезапно, подпрыгнув в танце, она взлетела. Стало легко и свободно. Раскинув худенькие руки, девочка растворялась в потоке солнечного света.
Откуда-то издалека до нее донесся плач мамы. Ветер сорвал последний лис-ток с кленовой ветви, он полетел, переворачиваясь в воздухе, уменьшаясь до раз-меров точек звезд.
Прощай, мама!
4.11.98.