Сон

Ей опять приснился тот давний сон.
Впервые он посетил Ее, когда Ей было всего двенадцать, и потом возвращался время от времени с завидным постоянством. Она всегда удивлялась - к чему он? Какое тайное послание несет в себе? И до сих пор не знала ответа.
Какой-то провинциальный южный городок, припыленный, низенький, коробочно-советский, кирпично-желтенький. Свечи пирамидальных тополей уносятся к облакам, мерцая серебристыми язычками листвы. Огромная центральная площадь перед Дворцом Культуры. Дворец - одно лишь название, просто прямоугольное двухэтажное здание,  Она таких перевидала великое множество во время своих многочисленных командировок. Какова культура, таковы и ее храмы! Это закономерно. Площадь уныла как стол, без каких бы то ни было постаментов и скульптур, волнообразно покрыта толстым слоем темно-серого асфальта, размечена белыми линиями на случай торжественных парадов и демонстраций. Под слепящими фарами заходящего солнца она  кажется бесконечной и непреодолимой, вроде пустыни.
   Через площадь по улицам городка прогуливаются люди. Она идет медленно - чужая всем, одинокая и грустная, сквозь толпу, сквозь взявшихся за руки влюбленных, мимо детей, в упоении мчащихся на самокатах. Мимо теток, волокущих с дач тяжеленные ведра с абрикосами и вишней. Мимо старушек, торгующих цветами и семечками. На душе печаль и недоумение выводят скрипичным дуэтом душещипательные мелодии.
   Солнце путается  в сиреневатом облаке, окрашивая бледно розовое небо в малиновые оттенки. Этот цвет вспыхивает в Ней отзвуком какой-то неясной тревоги, пронзительной и вечной. Тревоги, старой, как мир, изначально сидящей в каждом. Малиново-багровое небо, все в подтеках и синяках, рождает  едва преодолимое желание завыть. Она понимает, что ненавидит этот кровавый закат, ненавидит этот чужой покой, это опутывающее марево  ленивых  жарких сумерек.
   Как Она здесь очутилась и зачем? Как Ей выбраться отсюда? Кажется еще немного, и сердце выпрыгнет из груди от страха. Оно так колотится и бьется, что Она начинает ощущать его не как собственный орган, а как живую обезумевшую от неволи птицу, запертую в маленькой клетке.
   "Лети!" - разрешает Она ей, и птица вырывается на свободу, благодарная и счастливая. Она оказывается очень красивой, она переливается, подобно колибри, к тому же у нее прелестный длинный хвост и крохотный хохолок на голове. Птица кружится над Ней, прощаясь, и Она видит  блестящие росинки ее умных темных глаз. "Как же ты будешь без меня?" - словно спрашивает птица и, не ожидая ответа,  взмывает вверх стремительно, целеустремленно и вдохновенно, превратившись вскоре в крошечную дрожащую точку.
И там, высоко-высоко в небе,  птица начинает петь. Ах, какая же это волнующая, какая необыкновенная, какая завораживающая песня! Она льется на землю с потоками засыпающего солнца и окрашивает предвечернее беспокойно-сумрачное небо в мягкие пастельные тона, постепенно делая его прозрачно-бирюзовым, чуть присыпанным позолотой - лишь краешек укушенного лучом облака обижено - розоват.
Песня и вечер преображают город. Площадь перестает сиять как начищенная сковорода, приобретает приятные очертания, прогоняя мираж пустыни. Дворики заливает таинственная синева, и сами они становятся притягательно таинственными и уютными. Отчужденное безмолвие жаркого дня сменяется домашним гомоном, таким характерным для южан. В небе, наполненном ясной зеленью, торжественно проступает застенчиво-благородный лик Луны.
Поющую птицу пленяет ее заманчивое серебро, она устремляется навстречу Луне, выводя все более сложные и вдохновенные рулады. Но так устроен мир, что птицы - слуги дня, и они должны отправляться на покой вместе со своим повелителем. И хитроумная золотая ловушка, расставленная солнцем, опутывает любопытную птицу. «Спускайся вниз – спать, спать, спать,» - шепчут тающие солнечные лучи. Но она не желает их слышать, она не желает спать, она бунтует, рвет солнечную паутину. И тогда небо озаряет ослепительно-белая вспышка. Непокорная птица застывает в хрустальном своде яркой мерцающей песчинкой.
Рождается новая звезда.
Но смолкает волшебная песня маленькой певчей птицы, вырвавшейся в бескрайнюю стихию.
На город спускается ночь...