Ох уж, эта мама! отрывок из сказки

   С этой мамой вечно что-нибудь происходило!
   Однажды она вышла на минуточку в магазин, а вернулась только под вечер - и знаете почему? Потому что попала то ли в тридевятое царство, то в волшебную страну Оз, и собирала вещественные доказательства для Ксюши,  Алки и Артура, чтобы дети поверили ей без долгих препирательств.
  Среди вещественных доказательств были: преогромнейшее перо жар-птицы - именно жар-птицы, а не павлинье, это уж было видно невооруженным глазом! - старинная, кажется, золотая монета неизвестного никому государства - надписи на ней до того стерлись, что прочесть их так никто и не сумел, зеркальце, сквозь которое было все видно, и большой, почти что с кошачью голову, необыкновенно красивый, густо-синий сапфир, словно светящийся изнутри.
  Ясно, что нигде, кроме волшебной страны, встретить подобные вещи было невозможно. Маме пришлось отвечать на всяческие вопросы, после чего она приступила к торжественной раздаче вещественных доказательств. Перо досталось Ксюше, хитроумное зеркальце - Артуру, монета - Алке, которая недавно побывала на выставке антиквариата и теперь увлекалась всем допотопным.
  А сапфир мама оставила себе. Он еще покажет себя во всей красе и станет героем многих необычных историй, но об этом  - позже.
* * *
  Обычно  цветами занималась Алка. Рассаживала их по горшочкам, удобряла землю, протирала листики специальной тряпочкой, следила за освещенностью, сквозняками и питанием.
  Но случилось так, что Алка записалась в театральную студию и так увлеклась занятиями в ней, что на все остальное у нее просто не оставалось никакого времени.
Ее обязанности перешли к Ксюше. Но Ксюша иногда забывала о них, и маме стало ясно, что поливать цветы тоже придется ей.   
  Месяц спустя после маминого полива кактусы и вьюнки в детской комнате так разрослись, что захватили все свободное пространство, и комната в считанные часы превратилась в настоящие джунгли.
  Мало того! В этот же день маме вздумалось искупать зеленого плюшевого крокодильчика, и он не замедлил оживиться. Он вывернулся  из маминых рук в ванну, полную пенной воды, и так громко хлопнул по ней хвостом, что дети показалось, будто прогремел выстрел. Они бросились в ванную комнату и, обнаружив крокодильчика, онемели минут на пять. Зато после всех словно прорвало, и вопли радости, удивления и опасений наполнили квартиру. Усмехающийся в усы папа, явился в ванную с мухобойкой в руках - в последний раз подобный шум поднялся из-за гигантского паука, которого мама обнаружила за газовой плитой. Папа ничуть не сомневался, что и теперь ему приготовлен подобный сюрприз. Однако крокодильчик оказался более серьезной опасностью. Мухобойкой с ним справиться было невозможно.
  И вообще справиться с ним было весьма непросто. Пришлось его просто временно потерпеть. Крокодильчик хозяйничал в ванной около недели - в это время умываться и чистить зубы приходилось у соседки тети Тани, а о душе и вовсе позабыли до лучших времен.
   Потом крокодильчику надоели куриные окорочка, которыми мама его тайно подкармливала по ночам, и он куда-то исчез, не попрощавшись и не сказав спасибо за оказанное гостеприимство.
   А еще через пару дней Ксюша нашла его за диваном - правда, уже опять плюшевого, мягкого и вовсе не опасного. Крокодильчик хитро смотрел на нее желтыми глазками, словно подмигивал, вспоминая свое житье в ванной комнате. Все вздохнули с облегчением, только Маркиза долго еще обходила игрушечного крокодильчика стороной - не верила ему, и точка.
* * *
  Джунгли же в детской становились все гуще и гуще. Дети сплели себе из лиан по гамаку и спали отныне только в них где-то под самым потолком. Через месяц созрели вкусные плоды манго, потом пошли мандарины, а от бананов просто некуда было деваться - так их было много, и совсем огромных, по полкило в каждом, и крошечных, ароматных пальчиковых.
   Вся семья живо села на фруктовую диету - не пропадать же добру, и временно ни о каком горячем не могло быть и речи. Это устраивало всех - мама отдохнула от плиты и готовки, папа наконец-то взялся за фигуру, дети, в душе ненавидевшие овсянку, макароны и рис, открыто торжествовали.
  Один раз, правда, все здорово перетрусили. Мама заснула в Алкином гамаке, и во сне пояс от ее домашнего халата соскользнул и упал в тропические влажные заросли. Все бы ничего, но к вечеру пояс превратился в довольно упитанного, изумительно красивого питона, по-хозяйски устроившегося прямо на двери. Ни Алка, ни Артур, ни Ксюша - никто не хотел спать в присутствии этого нового жильца.
  Но мама, заварившая всю эту кашу, сама ее и расхлебала - каким-то образом ей удалось добиться от питона полного послушания - стоило ей только задудеть в индейскую сопелку, привезенную из Бразилии, как питон добровольно забирался в одежный шкаф, где мама запирала его на ключ до утра. И вообще он оказался совсем не кровожадным и не прожорливым - ему вполне хватало одной размороженной курицы в неделю.   
  Мама специально просила отыскать курицу постарее и пожестче - чтобы она подольше переваривалась в питоновом желудке, чем очень удивляла продавщиц на рынке. Они привыкли, что люди требовали цыплят, которые развариваются за пять-десять минут. К тому же питон был до такой степени неприхотлив и непривередлив, что часто вместо курицы он довольствовался нарезным батоном за пять рублей двадцать копеек или сухой корейской лапшой и вовсе за два пятьдесят.   
   Когда все удостоверились, что питон имеет кроткий и миролюбивый нрав, его перестали запирать на ночь в шкафу, и питон стал спать там, где ему заблагорассудится, в пределах детской комнаты, конечно.
   Вскоре питон, получивший имя Тишка, превратился во всеобщего любимца. Маркиза полюбила играть с его извивающимся хвостом,  дети нашли, что он превосходная “резиночка” и скакалка. А кроме того питон замечательно играл в прятки, маскируясь под кору деревьев, ветви и опавшую листву так искусно, что искать его можно было часами. Еще интересно было играть с ним в “узников джунглей” - питон захватывал в тугие кольца кого-нибудь одного, а двое других пытались спасти попавшего в западню.
  Но больше всего Тишка привязался к маме. Он следовал за нею по всей квартире, словно не замечая, что за пределами детской царит совсем другой микроклимат. Он любил лежать у нее на коленях, когда мама читала, покачиваясь в кресле - качалке на кухне. Любил вытянуться на подоконнике и наблюдать, как мама режет фрукты для салата, угощая его время от времени чем-нибудь вкусненьким.
  Иногда он поддразнивал Маркизу, задвигая в угол ее миску, и мама хохотала, видя сердитое недоумение на кошачьей мордочке. Маркиза недовольно фыркала и смотрела на маму с укоризной, а тяжеленного Тишку наивно пыталась спихнуть с подоконника - да где уж ей!
  Однажды Тишка произвел настоящий фурор.
  Обычно перед приходом гостей его запирали в шкафу. Но в тот день мама запекала в духовке индейку по новому рецепту, требующему каждые двадцать минут переворачивать индейку на другой бок и поливать ее заранее приготовленным маринадом. Алка взбивала сливки для десерта. Ксюха с Артуром отправились за кока-колой и соком, а папа до того увлекся сравнением наличествующих в детской бабочек с каталогом тропических чешуйчатокрылых, что забыл не только про Тишку, но и про гостей.
   Пользуясь этой всеобщей занятостью, хитрый питон тихонько проскользнул в гостиную и занял удобную для сюрпризов позицию - с антресолей ему была хорошо видна вся комната, зато его никому не было видно. И вот, когда гости, отведав апперетива и холодных закусок, были готовы к дегустации фирменного блюда, Тишка спилотировал с антресолей прямо в центр стола и заглотил индейку одним махом. Совершая посадку, он расшвырял в стороны фужеры и бутылки, стоящие на столе, и гости сидели теперь мокрые с ног до головы, ко всему прочему онемевшие от испуга и неожиданности.
  Как только к ним вернулся дар речи и способность передвигаться, гости повыскакивали со своих мест и помчались на выход. Убедить их в том, что никакая опасность им не угрожает, возможности не представилось.
  Три последующих дня папа ходил недовольный и надутый - среди гостей были важные и солидные люди, с которыми его связывали деловые отношения. 
  Но потом и он согласился, что полет питона, вне сомнения, оказался событием месяца.
* * *
   Еще как-то раз маму утащил хомяк. Да, да, не удивляйтесь, именно хомяк. 
  Бывало, если между мамой и троицей ее ненаглядных чад возникали трудно преодолимые противоречия и споры, грозившие затянуться до утра, мама завершала их в одну секунду убедительной и простой фразой: “Ах, так, ну теперь вы меня не скоро увидите!” И исчезала - ну словно сквозь землю проваливалась. На самом же деле она уменьшалась до размеров Дюймовочки и спокойно отсыпалась за большим орфографическим словарем, всегда лежавшим в кабинете на папином столе. Там же, на столе всегда лежала стопочка свежевыглаженных мужских носовых платков - один из них служил маме простыней, другой - покрывалом, а поспать иногда без подушки было весьма полезно для позвоночника. И никому в голову не могло прийти во время поисков запропастившейся мамочки приподнять край зеленого носового платочка, а ведь в таком случае приподнявшего ожидал бы интересный сюрприз! Но до той истории с хомяком мамины уменьшения оставались ее маленькой тайной, о которой не подозревала даже Маркиза.
  Мама, как обычно, заявила: “Ах, так...”, и, как обычно, исчезла. А дети, разгоряченные спором, еще поприпирались друг с другом немного, пока не пришла Алкина школьная подруга и не принесла обещанного Ксюхе хомяка. Принесла она его, конечно, не насовсем, а только до завтрашнего вечера, и Ксюха с Артуром, чтобы не терять времени даром, тотчас же запустили хомяка в кукольный домик и разрешили ему устраиваться в любой из комнат.
  Хомяк выбрал гостиную на втором этаже, мигом очистил ее от крохотных стульчиков и тумбочек и стал смешно выглядывать из окошка. Артур предложил наполнить таз водой и прокатить хомяка на его новой моторной лодочке с дистанционным управлением. Ксюше это предложение понравилось, а Алки и ее подруги уже рядом не было - они убежали в школу на репетицию театральной студии.
  Пока Ксюша наполняла таз, а Артур искал лодку, хомяк спустился на первый этаж, затем исследовал округу и отправился в большое путешествие по квартире.
  По дороге в кухню хомяк повстречал Маркизу и сразу понял, что грозная охотница вряд ли согласиться признать в нем принца своей судьбы. Посему сообразительный хомяк живо обратился в бегство, а кошка понеслась за ним следом. Добежав до кабинета, хомяк каким-то чудесным образом сумел просочиться в щель под дверью, невзирая на преогромные откормленные бока и щечки, Маркиза же, фыркающая и недовольная, осталась в холле.
  Ксюша и Артур перерыли полквартиры, пока не догадались, кого именно караулит у кабинета Маркиза. Попасть в кабинет они не могли - дверь была заперта, а ключи имелись только у мамы и у папы. Папа еще не вернулся с работы, а мама в очередной раз бесследно исчезла в воспитательных целях. Оставалось только ждать, когда объявится кто-либо из родителей, или, когда хомяку надоест исследовать кабинет. 
  Надежда на последнее была очень и очень мала - вещей, о которые хомяк мог бы поточить свои острые зубы, в кабинете было предостаточно.
  Ксюша и Артур принесли хомячью клетку и уселись перед кабинетом в ожидании беглеца.
  И вдруг из кабинета донесся тоненький испуганный крик. Он удивительно походил на мамин, только был очень слабым и тихим. И дети, и кошка заволновались, а крик все не прекращался и не прекращался.
  Ксюша помчалась звонить папе в офис. Едва дождавшись ответа, она завопила, чтобы папа немедленно привозил ключ от кабинета, потому что в его кабинете творится что-то ужасное и необъяснимое.
  Папа, который никуда не хотел ехать в разгар рабочего дня, посоветовал обращаться к маме, большому специалисту по всему ужасному и необъяснимому. И только услышав, что именно с мамой и творится это что-то ужасное, папа бросил все свои дела и поспешил ловить такси.
  Когда дверь кабинета, наконец-то, была открыта, крики давно уже смолкли. Хомяка нигде не было видно, зато следы его пребывания имелись на каждом шагу - нагрызенные в нескольких местах папины конспекты лекций по финансам и кредиту, перевернутая японская ваза, рассыпанные по всему столу карандаши и маркеры, маленькая кучка на стуле, обозначенная Артуром как “его отходы”. Еще хомяк успел надкусить шнур от настольной лампы, перерыть груду газет и журналов за последний месяц и вытащить на свет божий заначенную кем-то (тут дети укоризненно и долго посмотрели на папу) белую пористую шоколадку “Лунная невесомость”. В на эти взгляды папа ответил гневной тирадой, посвященной безответственности тех, кто приносит в дом “всякую пакость да еще и не следит за ней.”
  В это время из-за книжных стеллажей раздался сдавленный голос. Он умолял как можно скорее отодвинуть крайний шкаф и спасти его от неминуемого удушения. Расстояние между шкафом и стеной было не более двух сантиметров, поэтому папа удивленно вопросил, обращаясь скорее не к детям, а сам к себе:
- Кто бы это мог туда забраться?
- Разве что хомяк, - рассудительно ответила Ксюша.
- Не хочешь ли ты сказать, что это он взывает о помощи? - съехидничал папа.
- Нет, я думаю, это мама, - сказала  внимательная дочь, на что папа вновь заглянул за шкаф и выразил сомнение - даже маме с ее стройностью не удалось бы протиснуться в это узкое пространство.
- Маме еще и не то удается, - подал свой голос Артур, и не согласиться с этим было нельзя.
  Со шкафом пришлось порядочно помучиться. Сначала его освободили от книг, затем сняли антресоли, после чего осторожно стали отодвигать от стены оставшуюся часть. Шкафу все эти перемены, видимо, по душе не пришлись, и он так и норовил завалиться то влево, то вправо, то угрожающе накренивался вперед.
  Наконец шкаф перекочевал на середину кабинета, а взорам спасателей открылась солидная щель в плинтусе, похожая на вход в нору. Из этой норы осторожно высунулась крохотная фигурка, и в ней изумленные папа, Ксюша и Артур узнали маму.
  Мама попросила принести ей крепкий шнурок, потому что добром выманить хомяка из найденной им мышиной норы может и не удастся. Из шнурка она соорудила нечто, напоминающее ошейник, и с огромными усилиями поволокла хомяка на выход.
Когда хомяк был возвращен в свою клетку, а мама получила из посудки для Барби горячего кофе и кусочек сосиски, мама рассказала в подробностях о своих приключениях. Как она уменьшилась и заснула, по обыкновению, за орфографическим словарем, как хомяк схватил ее, завернутую в носовой платок, и потащил неизвестно куда, как она перепугалась и звала на помощь, а помощь все не приходила и не приходила.
Для того, чтобы расколдоваться обратно и принять свой прежний вид, маме необходимо было встать на ноги, но она никак не могла выпутаться из своего “пледа”, к тому же хомяк был от нее в полном восторге и никак не хотел выпускать из лап.
  Когда он забрался за книжные стеллажи и нашел нору, вопрос о расколдовывании уже не стоял - в норе и хомяк-то помещался еле-еле. После такого шока у мамы долго еще не получалось принять свои обычные размеры и два дня она жила в кухне на столе, а Маркизу и  Тишку запирали в детской комнате во избежание недоразумений.
  Но все закончилось хорошо.
  Вход в мышиную нору был тщательно заделан, шкаф занял законное место у стены, хомяк вернулся к хозяйке, мама  выросла, только дети всплакнули пару раз - им тоже хотелось побывать в роли Дюймовочки, но мама наотрез отказывалась их уменьшать - и точка. Впрочем, как и саму себя.
* * *
  Еще у мамы был свой тайный ход в Германию. Прямо за тумбой для теле - видео аппаратуры. Мама обнаружила его случайно, честно говоря, она не обнаружила бы его вовсе, если бы в тот день не ожидали мастера по видеомагнитофонам. Мама устроила по этому поводу настоящую генеральную уборку и добралась до таких потайных уголков, до каких обычно руки просто не доходили.
  И была вознаграждена за этот героический поступок самым необыкновенным образом. Прямо за тумбой перед ней распахнулся тоннель, проникнув в который мама тот час же попала совершенно в другой город, и даже совершенно в другую страну. А так как мама однажды уже была в этой стране, она ее сразу узнала.
  Это была Германия, которую мама очень-очень любила.   
  Конечно, мама не отказалась бы и от Греции, и от Австралии, и от Кении, и от Бразилии (одним словом, мама любила самые разные места и обрадовалась бы любому из них), но это была Германия, точнее - ее столица, город Берлин, и это было здорово. Центральные его районы мама помнила весьма неплохо.
  Немного стесняясь своего непарадного вида - домашних лосин и старенькой футболки, мама отправилась на прогулку по Берлинским улочкам. Ярко светило солнышко, город был приветливым и уютным, таким, каким мама его и помнила. В первом же попавшемся ей по пути кафе она встретила свою университетскую преподавательницу, руководителя дипломного проекта, профессора фрау Зайлер. Они узнали друг друга и очень обрадовались. Им было что рассказать друг другу - за последние двенадцать лет много чего изменилось. Фрау Зайлер хотела пригласить  маму к себе домой на обед, но мама сказала - в другой раз, непременно. Неудобно ей было появляться в приличном доме без подарков и в домашней одежде.
   Они поболтали немного, потом фрау Зайлер поехала в университет на занятия, а мама решила погулять по тиргартену, то есть зоопарку. У входа в зоопарк мама споткнулась о какой-то предмет. Им оказался кожаный бумажник, который провалялся в траве, видимо, так долго, что покрылся не только грязью, но и мхом. В бумажнике было немало немецких марок, и мама, у которой при себе не было не то чтобы немецких, но даже и русских денег, очень обрадовалась такой находке. Конечно, ее мучил нравственный вопрос о том, хорошо ли присваивать себе утерянную кем-то вещь, но она довольно быстро решила, что вещь эта была ей просто-напросто послана свыше, равно как и таинственный ход в Берлин.
   Вечером мама вернулась домой, нагруженная подарками для всех домочадцев. Детям досталась книга о Берлинском зоопарке и набор немецких пирожных, кошке Маркизе - отличная шлейка для прогулок из мягкой тонкой кожи. Папе - настоящее немецкое пиво и в придачу к нему вкуснейшие баварские копченые колбаски.
  Если при виде пирожных и шлейки папа покровительственно и недоверчиво усмехался, словно желая сказать - знаю я, знаю, где ты все это взяла! - то отведав пива и колбасок папа изменил свое мнение на противоположное. Подделать такое было невозможно. Это было настоящее немецкое качество. И папа с намеком завершил ужин словами - почаще бы мама так полезно для близких путешествовала!