Трагедия мысли, или ужас небытия

ТРАГЕДИЯ МЫСЛИ или УЖАС НЕБЫТИЯ

Часть I.

I
Третий месяц льют сильные тропические дожди. Джунгли, сытые по горло влагой, превратились в непроходимые болота, как сухая губка, набухшая и отяжелевшая от воды. Наспех сооруженный пандал(1) едва был заметен среди этой огромной грязной лесной глуши. Вечные спутники жары и влажности - гадкие насекомые облепили обнаженные тела жертвенников, ищущих спасения в отречении, в ненасилии, в покое и медитации.
Когда начинало темнеть, голые тела, покрытые лишь кадаровой(2) материей, с мисками в руках шли по узкой тропинке в близлежащую деревню. Полученное, тщательно разжеванное варево согревало умиротворенную душу саньяси(3).
Шум воды небесной Ганги(4) - дочери царя гор Химавата (Гималая), затаенная тишина зеленого царства Ханумана(5), ночное многоголосье зверей, - в этом диком безбрежном море одинокий тент, как белый парусник, уплывал мыслительно вдаль, в поднебесья.
Молчание как запрет действовало ужасающе. Мысли переполняли голову, забитые до отказа вылезали из глаз, и только спокойная облегчающая речь гуру(6) гасила разгоревшийся пожар.
"Сат чит ананда"(7) - произносили уста наставника. Звучание "ОМ"(8) в это мгновенье сливалось со словами и уже не хотелось думать, забивать груду мыслей в уголки подсознания, они незаметно исчезали, лишь огромная немая темнота убаюкивала мозг. Движения становились медленными, каждый шаг, сделанный как будто из небытия, раздавался ударом, тревожащим туманность. Камешек, брошенный в мелкую запруду, плеснул и погрузился на дно.
Обет молчания не пропал бесследно. Суетные мысли уже не лезли в голову. Ленивым стало сознание, впитывающее, всасывающее в себя без разбора магические слова, произнесенные гуру.
В лоне подсознания же строилась каменная стена из слов без впечатлений. Слово на слово, знак на знак - вычурные кирпичики, слипаясь, застывали навечно. Если вдруг случайно отдаленная скрытая мысль хотела высунуться наружу, то, натыкаясь на преграду, разрушалась.
Узкий коридор пространства, скрепленный не днями, а годами, мог впустить в себя лишь лучик слов гуру.
Капля за каплей драгоценные жемчужины мыслей падали в сооруженный колодец подсознания. Гуру ждал его заполнения, ибо только полный колодец мог удовлетворить жажду жадного сердца.
Дни медленно прокручивались одноцветной пленкой существования, ее туманные рисунки не возможно было разобрать, да и не хотелось. Холодный колодец пополнялся в пустыне ежедневных, ежемесячных, ежегодичных поисков - неторопливых шагов. Но все же иногда отдельные капельки тревожили забытье и одиночество.

II
Вдруг каким-то серым, маленьким, пискливым стал комочек мыслей. Призрачное огромное теплое солнце улыбнулось, и видения исчезли.
Санатани(9) смотрел на темное, худосочное тело мальчика, немного успокоившегося от его ласкового прикосновения, и продолжал вспоминать свою однотонную жизнь, названную счастьем, путем истины.
Он слышал последние слова Васиштхи(10), произнесенные перед тем как они расстались, его сокровенные напутствия новоиспеченному гуру в дорогу одиночных скитаний...
В последнее время Санатани беспокоили переживания Шанкары(11), его больные сны, трудности, с которыми сталкивался мальчик, вступивший на путь бессмертия.
Стараясь обнаружить подобное состояние в своей памяти, Санатани натыкался лишь на браво, ровно сложенные кирпичики - сгустки из обоженного сознания.
Вначале он думал, что в бреду мальчика виновата современность, с ее стальной броней, безразличием и кучей сумасшедших знаний, но Шанкара жил в деревне, разве что красочные картинки и рассказы могли подействовать на его детское воображение, заполняя фантазии различными впечатлениями. Затем, глядя на этого тощего мальчугана, гуру казалось, что брахмачарин(12) слишком мал, но не меньше же тех лет, когда он сам вступил на путь самовоздержания (тапасья).
Впервые Санатани не мог найти ответ происходящему. Зная, что старый Васиштха, в одиночестве, в горах, ждет последних дней избавления от пут тела и обретения Брахман состояния(13), гуру решил повидать мудреца и отыскать с его помощью утерянную жемчужину - каплю влаги колодца, то ли испарившуюся от неожиданного тепла солнца-видения, взошедшего над постелью бредущего Шанкары, то ли утерянную по каким-либо другим причинам.

III.
Различные мысли, переживания, воспоминания опять приставали к Шанкаре. Картинка за картинкой вертелось в диком танце воображение.
Огромный баньян(14), оттеняющий чуть ли не пол деревни, оживал, превращаясь в доброго мудреца, берущего под свою сень крайний домик Рамануджей(15).
Сидящая под деревом, "сладко пахнущая" Камдхена(16) промычала, подтверждая свою верность. Шанкара улыбнулся во сне, почувствовав защиту и благосклонность ожившей картины.
Но неожиданный крик, прозвучавший из бытия неизвестности, матери, не отпускающей единственного сына на путь брахмачарина; спокойствие отца, думающего, что таким образом Шанкара не умрет от голода; непонимание всего происходящего, - тревожили память мальчика. Он завертелся, заметался в постели.
- Мама! Мамочка! - прозвучал его одинокий, сверлящий тишину голос.
Острая, страшная мысль болью воткнулась в сердце. Он обрывочно замолк, схватывая суть ужасного запрета - обет молчания для очищения души.
Мать же тянула, вытягивала его за рубашку, крича и плача...
Стоны, нытье, холодный пот испугали Санатани.
...Стремление понять, что она хочет сказать на прощанье, на прощанье ли? Слова отца: "Он скоро вернется, вернется, вернется...", - пульсировали, раздаваясь звоном во всей мозговой коре.
- Шанкара! Шанкара! - зов прервал картины, завертелась быстроходно пленка, будто стараясь скорее довернуться до конца и вырвать ушедшие слова из небытия.
- ...кара! Шанкара! - долетели звуки. Туманность рассеялась, мальчик открыл глаза и ужаснулся, вскрикнув: чудовище баньяновое, цепляясь за его одежду, ревело, тянуло к себе...
Слова гуру: "Что с тобой, Шанкара?!" - заставили его вернуться к действительности.
Робкое, доброжелательное, худое лицо и выпученные спокойные глаза глядели на Шанкару с непониманием, вопрошая объяснений. Высохший рот мальчика раскрылся было, чтобы выбросить все кошмарные видения вон, но глаза гуру в это мгновенье заговорили о наложенном сроке молчания, прервать которое было равносильно проклятию. И все же улыбчивый рот успокоено произнес:
- Ложись, ни о чем не думай и постарайся заснуть.
Однако воспоминания не оставляли Шанкару ни на минуту.

IV.
Днем, когда он внимал божественные знания вед(17), слова Санатани, вылетавшие из глубины души, как млечная сома(18), погружали Шанкару в запретные видения.
- Человек в поисках единственного краткого пути, ведущего к просветлению, освобождению, скитается всю свою жизнь, - слышались назидания гуру.
И картинка подсознания, окрашенная различными цветами живого земного мира, заиграла. Послышался рев мотора, плод цивилизации, необычный для маленького мальчика из глухой деревни. Богатый пижон - бания(19), после долгих просьб и заискивания, все-таки раздобрился и посадил мальчишек на мотоцикл.
Они уже мчатся вдаль, ветер бьет в сияющее от счастья лицо, радостное сердце замерло в ожидании.
Они летели, крича, что сейчас увидят конец земли и поймают огромное закатывающееся на горизонте солнце.
Восторг вскружил голову, ветер выдул все мысли...
Вдруг резкий удар оборвал реальность...
Очнувшись от беспамятства, с трудом поднявшись, Шанкара увидел недалеко от дерева своего друга - Раму(20). Он, окровавленный, с открытыми, выпученными от ужаса глазами лежал, уже ушедший в запредельность.
- Короткая тропинка в небытие... - раздавались в ушах слова гуру.
- Шанкара, что с тобой? - внезапно ставшее каменным, перекосившееся от боли лицо мальчика удивило мудреца.
- Шанкара, сходи за водой, видимо ты устал.
- Видимо ты не знал... - донеслись слова гуру.
Очнувшись, брахмачарин старался забыть, выкинуть жуткое видение, но выпученные глаза дружка злорадно усмехнулись, сузились на фоне изменившегося, ставшего уродливым, с клыками, заросшего лица.
Призрачный, ревущий Раван(21) звал Шанкару к себе...
- Шанкара! Сходи за водой, - повторил гуру, глядя на раскрытый от удивления рот мальчика и глаза, смотрящие в другую реальность.
Шанкара с трудом отвернулся от ужасающего запредельного портрета и побрел к озеру.
Возвращаясь, он заметил, что Санатани разговаривает с бродящим йогой. Донеслись последние слова скитальца:
- Святой Васиштха сказал, чтобы ты был внимателен к своим брахмачаринам.
Сложив руки в намасте(22), йога скрылся в джунглях.
Мальчик не стал тревожить гуру, поставил миску с водой и пошел упражняться в медитации.
Сев под сандаловое дерево, он наконец-то вдохнул ароматный покой небытия, и далекие воспоминания детства закружились...

V.
- Может, действительно я недостаточно внимателен к нему? Но ведь только молчание разрушит ненужные сомнения, грязную мирскую материю подсознания. И на очищенном месте я смогу воздвигнуть стену, которая отгородит мальчика от несчастья. Только узкая, единственная щель, колодец, заполненный священными знаниями, спасет его. Тогда он будет в состоянии лишь отдавать жемчужное богатство, заполняя упражнениями, практикой в самоограничении утратившую влагу. Но все же я не так внимателен... - рассуждал Санатани, - недавно я вспомнил о Васиштхе и уже ко мне пришло известие об его уходе - мокше(23). Мудрец знал, что я хотел услышать от него напоследок...
Шанкара почувствовал, что после разговора с йогой гуру стал все внимательнее присматривать за ним. Его глаза, казалось, хотели узнать, что в маленькой душе творится, обнажить ее. Мальчик стыдился своей незащищенности, наготы, смущался взгляда, поспешно складывал руки в намасте и уходил под сандал, родной сандал. А там: игра с Рамой, смех и слезы, как друзья впервые взбирались на баньян...
VI.
- Неочистивший душу от прошлых пут не сможет влить в себя влагу покоя, опуститься, погрузиться в блаженство, -слышались слова гуру.
А Шанкара усердно взбирался на баньян, показывая свою смелость Раме, обгоняя его. Оказавшись на верхушке дерева как над пропастью, испугавшись (страх перемешал все мысли, разбросал их в стороны), мальчик заплакал. Рама, не зная, что предпринять, побежал за Рамануджей...
- ...Не сможет спуститься за землю, - звучало в голове брахмачарина.
- Тебя что-то снова беспокоит? - спросил гуру.
Мальчик, от страха упав в действительность, посмотрел в сверлящие глаза Санатани...
Кто-то должен был, наконец, разорвать кричащее молчание.
Шанкара, опустив голову, тихо произнес:
- НЕТ.
Душа, облитая теплой волной, растерялась.
- Нет, нет... - будто бы себе в оправдание заговорил Шанкара.
Мысли и совесть беспокойно глядели на улыбнувшийся рот и засветившиеся глаза, которые впервые не испугались пристального взгляда.
- Тогда я закончил, можешь идти упражняться, - сказал гуру.
Теплая волна страшной радости унесла сердце в запретное. Душа же, укрытая мнимой стеной туманности, не растворилась от родниковой истины. Мысли спрятались за естественной маской - живой мимикой лица. А оправдание разрушило неприступную крепость.
Эта находка оказалась решающей в дальнейшей судьбе Шанкары.

VII.
Пролетели годы, прежняя черепашья неторопливость ушла безвозвратно в прошлое.
Гуру Санатани радовался заполнению колодца священными знаниями в душе юноши. Шанкара, соорудив стену иллюзорности, казалось, защитил свое "я" от влажности и холодности собранной тысячелетиями человеческой мудрости.

ЧАСТЬ II.

I.
В глубине души благодарный гуру за его наивную уверенность в реальности накопленной умиротворенности, самабхавы(24), Шанкара уже третий день брел одиноко по джунглям.
Дорога к родному духовному очагу превратилась в богатство разнообразных звуков, сочных красок, объятая тишиной далекого голубого неба. Незаметно выросшие легкие, прозрачные крылья уносили его ни в высшие божественные миры, ни в царство справедливого Ямы(25), а в шепот вечнозеленых деревьев, щебетание маленьких птиц, журчание ручейка и отдаленный шум лесных животных. Кришна(26), упоенный сказочной красотой природы, заиграл на флейте...

II.
Издалека Шанкара заметил небольшую деревню, расположенную на опушке леса.
Глубокие тихие глаза, отчужденный взгляд, едва уловимая улыбка на губах, дхоти(27), наголо постриженная голова, посох, неторопливый шаг, - и жители усмотрели в Шанкаре отшельника, вышедшего из джунгли, а стало быть, святого, который в долгих поисках и раздумьях нашел-таки спасительную истину.
Человек - слабое существо. Немного трудностей, проблем, болезни, зла и уже гордое, независимое создание мельчает, иссыхает, темнеет и, схватившись за голову, отдает себя в руки обреченности. Во время дождливых напастей множество червячков выходят наружу. Но богоподобный еще не пуст. Кривая вера и надежда наивно ждут улыбки солнечного зайчика, и при первой же возможности теряют свою душу и сердце за капельку тепла...
- В терпении и в самоограничении истина и покой души. Человек погряз в тине материального, которая цепляется за него, не дает ему очищения, спокойствия. Примите благосклонность Всевышнего, молитесь и медитируйте, и вы обретете спасение, избавитесь от страданий...
Шанкару прервали, поднеся носилки с умирающей женщиной.
Увидев потухшие глаза, бледное лицо и синюшные губы, он понял, что в чуть теплых женских руках угасает последний лучик надежды.
Два маленьких мальчугана испуганно вглядывались в мудрые глаза аскета, упрашивая не говорить им жестокой правды, дать надежду хоть на словах, многозначащих словах.
Напоив женщину отваром билвы(28), саньяса сказал, что она выживет.
Он опять оградил себя от боли стеной лжи. В первый раз майя(29) спасла его, дала ему силы и защиту, а теперь четыре маленьких карих глаза преследовали его, прилипли к его душе. Шанкара не мог уйти из деревни, не мог уйти от себя.
Время застыло в ожидании. Река, заполнив водоем, потеряла свое русло.

III.
Глядя на своих учеников, гуру вспоминал недалекое прошлое: женщина чудом выжила; жители, поверившие в мудрость и в истинность пророчества саньясина, оживились, но лишь на время, и вот уже десятки глаз просили, умоляли его оставить им надежду на чудо-урожай этого года, единственное, благодаря чему можно выжить. Ах, всепрощающие глаза, благодарные за словесную надежду! Ох, уголки глаз, осуждающие его за несбывшиеся слова. Пустые ли?
Шанкара вспомнил, как его глаза и губы впервые подло улыбнулись, скорее всего его душе, сердцу, чем Санатани.
В третий раз Кришна, вмешавшись в сомнения Арджуны, вывел его на поле Куру, и герой разбил родное войско зла и обмана(30).

IV.
Затем гуру, отобрав себе несколько брахмачаринов, углубился в джунгли.
Среди учеников маленький, тощий, неизвестно откуда появившийся мальчуган, испуганными вопрошающими глазами и с мучительными складками у рта, напоминал Шанкаре его самого в первые дни ученичества.
- Мир полон в своей сути, все, что уходит от него, не исчезает, а возвращается в свое лоно, - говорил гуру, вглядываясь в глаза брахмачаринов.
Наивные искры одних пожирали еще не вылетевшие из уст слова гуру и, не разбираясь, помещали их в сердце. Другие, будто бы давно перешедшие черту детства, старательно пережевывали каждое слово, чтобы вникнуть в суть. Третьи, уже научились играть во взрослые игры, делая вид, что сказанное есть величайшая истина, но все же эта игра по невнимательности и недосмотру пропускала еще много слов в сердечко. И только глаза Тагора(31) (выпученные огромные темные яблоки, в ужасе застывшие от таких всеохватывающих слов) боялись их влить в свою душу, маленькую, теплую.
Сам Шива(32) начал вековой танец, покорив им 10 000 враждебных ему аскетов, таким образом возвратив их в свое лоно. Что мог изменить брахмачарин?

V.
Шанкара никак не мог заснуть, его снова начали тревожить ночные кошмары. Он метался в постели и, просыпаясь в холодном поту, вставал. Чтобы хоть как-то успокоиться, гуру укрывал мирно спящих мальчиков и избегал такого же беспокойного как он сам Тагора, спящего даже ночью с открытыми глазами.
Один и тот же сон точил больное воображение Шанкары. Баньян, опять этот могучий, оттеняющий чуть ли не полдеревни баньян.
Картина зазвенела, донеслись крики матери:
- Рамакришна, лови его, он разобьется...
Расплакавшись от неожиданно нахлынувшей радости, дергая сына за рубашку, мать взволнованно произносила:
- Он жиВ, жИВ, ЖИВ!..
Шанкара вскочил от бешеных криков Тагора. Весь в слезах, дергая его за холщевик, мальчик вопил:
- Она умерЛА, умЕРЛА, УМЕРЛА!..
Сон и действительность, бред и явь, иллюзорность и реальность, столкнувшись, прогремели безумными раскатами грома.
Шанкара не знал как успокоить мальчика, всасывая в себя тревогу его отрывочных фраз:
- Мать умерла... в деревне, ...умерла,.. идем, ...в деревне, ...идем...
Позабыв о никчемном запрете - молчании, Тагор тянул за собой гуру, причитая по воображаемой покойнице.
Шанкара, поддавшись чувству-видению мальчика, бежал вместе с ним по джунглям, окутанный общей пеленой страшного предсказания.
Звучание тишины ночного леса раздавалось в ушах ужасом настоящего. Споткнувшись об сухое сандаловое дерево, Шанкара разорвал эту кричащую тьму.
Ганеша(33) проревел, разбуженный бегством обреченных. Шива разгневанный погнался на Нандине(34) за ними со своей устрашающей свитой: мучителей, злых духов, оборотней, тысячаголового и тысячарукого Вирабхадри, исторгнутого изо рта, ради разрушения жертвоприношения, Бхайравы - чудовища с гигантскими клыками, опоясанного черепами и змеями, которого Шива создал из своего лба, чтобы отомстить Брахме(35).
Тагор бежал, не останавливаясь, как будто кто-то неведомый тянул его в лоно неизвестности. Шанкара, охваченный нагоняемым страхом, молил о пощаде безмолвное небо.
Сияющая Ушас(36), сжалившись над ними, выехала на колеснице с алыми конями, открывая врата тьмы, дав убежище и защиту, прокладывая путь бегущим.

VI
Тагор скрылся за огромным баньяном. Шанкара вбежал в маленький домик, стоявший на окраине, остановился у постели умершей женщины.
Чуть седеющие волосы, красивые, спокойные глаза, умиротворенное лицо…
- Мама!!! - вырвалось из груди Шанкары.
- Мама!!!
- Он вернется, вернется, вернется, - успокаивал отец.
- Шанкара! Шанкара! Шанкара!
- Что ты мне хотела сказать на прощанье? На прощанье ли? На прощанье… - трезвонило в ушах.
Все перемешалось. Картины жизни на пленке заматывались и отматывались как огромный маятник назад и вперед, внутрь и наружу, превращаясь в колокол, звеня, назад и вперед…
Саньясин упал на колени и заплакал.

VII
Кама(37), сожженный третьим глазом(38) Шивы, возродился из пепла.
Шанкара смотрел в огромные глаза отца - зеркало души: красный пламень из сучьев баньянового дерева сжигал останки смысла; от жары испарилась вся жемчужная влага колодца, а сам он, превратившись в пепел, был выброшен в Ганг.
Священный Ганг, как длинные руки богини Сарасвати(39), тек и, казалось, нет и не будет конца бесконечному потоку жизни и смерти, небытия и существования…

(1)Пандал - большой шатер, тент, защищающий от солнца и дождя.
(2)Кадар - самотканое хлопчатобумажное полотно.
(3)Саньяси - аскет.
(4)Ганга - небесная река, излившаяся на землю, олицетворение индийской реки Ганг.
(5)Хануман - царь обезьян в "Рамаяне", помогает Раме уничтожить войско Ланки и вернуть Ситу.
(6)Гуру - духовный наставник.
(7)Сат чит ананда - истинное бытие в блаженстве.
(8)ОМ или АУМ - согласно индийской традиции звук, вбирающий в себя все разнообразие вселенной.
(9)Санатани - ортодоксальный; здесь - имя гуру.
(10)Васиштха - святой, мудрец, персонаж индийского народного эпоса "Махабхарата"; здесь - имя мудреца.
(11)Шанкара - выдающийся индийский писатель и философ VIII века, с именем которого связано понятие адвайта - недвойственность; здесь - имя мальчика.
(12)Брахмачарин - ученик, вставший на путь истины.
(13)Брахман состояние - освобождение души от дальнейших рождений и слияние с абсолютом.
(14)Баньян - дерево, род фикуса.
(15)Рамануджа - отец Шанкары.
(16)"Сладко пахнущая" Камдхена - Сурабхи Камдхена, "корова желаний", божественная корова, исполняющая любые желания своего владельца.
(17)Веды - древнейший памятник индийской литературы, возникший, как полагают, в конце III - начале II тысячалетия до н.э. Почитаются как священные книги индусов.
(18)Сома - галлюциногенный напиток, вызывал экстатическое состояние.
(19)Бания - название касты, члены которой занимаются по преимуществу торговлей и ростовщичеством.
(20)Рама - герой и главное действующее лицо народного эпоса "Рамаяны"; здесь - имя мальчика.
(21)Раван - антагонист Рамы в "Рамаяне".
(22)Намасте - приветствие и прощание у индусов, обе руки соприкасаются ладонями у груди.
(23)Мокша - освобождение души от земного эмпирического бытия и слияния его с абсолютным духом.
(24)Самабхава - в индуизме состояние очищенности сознания, углубленности в себя, уравновешенности.
(25)Яма - царь тьмы и смерти, подземного царства.
(26)Кришна - одно из земных воплощений бога солнца и хранителя всего живого Вишну.
(27)Дхоти - индийская мужская одежда; состоит из куска материи.
(28)Билва - дерево, листья которого используются как лекарственное средство.
(29)Майя - иллюзия, видимость, обман.
(30)Ключевой сюжет "Махабхараты": Арджуна - один из пяти сыновей царя Панду, теряется, узнав, что ему придется сражаться с родными и близкими людьми за царский престол; война добра со злом.
(31)Тагор - имя мальчика, от Рабиндраната Тагора - великого индийского писателя, в творчестве которого во всей своей глубине отражены специфичность и богатство индийской культуры.
(32)Шива - бог разрушитель и создатель.
(33)Ганеша - слоноподобный сын Шивы - бога разрушителя.
(34)Нандин - бык, ездовое животное, постоянный помощник Шивы.
(35)Брахма - бог создатель; абсолют.
(36)Ушас - богиня утренней зари, восхода.
(37)Кама - бог любви.
(38)Третий глаз - глаз аскета, святого.
(39)Сарасвати ("Относящаяся к воде", "изящная") - богиня реки.