Дорогие мои Чертыхайские Часть 3

 И. Письменный

Дорогие мои Чертыхайские

Часть 3.    Нормальный финт семейства Чертыхайских

Всякая человеческая голова подобна желудку: одна переваривает входящую в оную пищу, а другая от нее засоряется. [Козьма Прутков “Плоды раздумья”]

Глава первая и единственная

Я считаю себя обязанным дать кое-какие разъяснения для лиц гумманитарных профессий по поводу примененного здесь слова “нормальный”.
В любом механизме, любой машине, не только автомобиле, обязательно применяются стандартные детали. Чаще всего, это крепежные детали: болты, винты, гайки, шпильки, шплинты, шайбы. Их конфигурация и размеры определяются нормалями – отраслевыми стандартами. Поэтому такие детали называются нормальными, или просто нормалями. В этом смысле и здесь употреблено прилагательное  “нормальный” при существительном “финт”. Надеюсь, что смысл самого существительного ясен без комментариев.
Тот, кто сам обслуживал свой автомобиль, хорошо знает, что нормали имеют нехорошее свойство теряться. Поэтому любой уважающий себя шофер обязательно имеет в гараже запас нормальных деталей различных размеров. Но даже и те, кто заботу о своей машине полностью передоверили станциям технического обслуживания, осведомлены о дефиците нормалей в бывшем Союзе. Не составлял исключения и мой брат инженер Свэлик Чертохайский.
Когда и он, и его сыновья наконец-то поняли, что реставрации антикварного “Форда” не видно конца, они, посоветовавшись с Иваном Николаевичем, приняли решение временно законсервировать ремонтные работы и выехать в Израиль. Иван Николаевич считал, что там им будет легче подобрать недостающие детали к американскому автомобилю.
Сначала, как помнит читатель, они собирались выехать в США, но согласие американских властей на их приезд по непонятным причинам все оттягивалось, и добрейший Иван Николаевич, чтобы ускорить положительное решение вопроса, счел возможным сдать им в прокат (разумеется, за чисто
символичную плату - по понятиям Свэлика) уже известную читателю дверь с надписью “Жиды”. Но, к сожалению, это произошло уже после расследований, проведенных сенанором Крексоном, и семейству Чертохайских в политическом убежище со скандалом было отказано. Тогда-то и было решено Свэликом поменять Соединенные Штаты на Израиль.
Чтобы больше не возвращаться к сыну Ивана Николаевича, сообщу только, что после неудачной попытки продать антикварный автомобиль, он временно оказался без средств к существованию, о чем немедленно сообщил по телефону своему отцу. Отец воздержался от денежной помощи сыну, а 
посоветовал тому обратиться для этого в ближайшую синагогу к его, сына, единоверцам. Сын так и сделал, но почему-то не встретил должного взаимопонимания у американских евреев.
Сын жаловался потом отцу по телефону на то, что, оказывается, в демократических странах нет единой иудейской религии, и он не смог толком объяснить, к какому именно направлению – ортодоксальному, консервативному или реформистскому – он принадлежит. Более того, он вызвал неудовольствие у единоверцев, когда те узнали, что хотя он и приехал из Киева, но  не только ни разу не побывал в рядом расположенной Умани на могиле какого-то святого,  но даже не догадывался, что этот великий святой похоронен в такой непосредственной близости от Киева. Он попытался оправдаться тем, что Умань находится не так уж близко от Киева, но вызвал этим еще больше возмущений среди собеседников. Ибо обнаружилось, что они прекрасно осведомлены в вопросе о расстояниях, так как регулярно летают из Америки в Умань через Киев, чтобы помолиться на могиле этого святого.
После этого Иван Николаевич посоветовал сыну больше с евреями не иметь дела и снова вернуться в лоно христианской религии, что тот, к радости обоих сторон, и выполнил. Правда, и здесь не обошлось без накладки, ибо вместо православной церкви, где заправляли москали,  сын подался к униатам, прельстившись тем, что они разговаривают на украинском языке.  В результате всей этой истории Иван Николаевич и его сын не только являются теперь гражданами разных стран и жителями различных континентов, но и принадлежат к разным религиям, и, если я не ошибаюсь, даже Рождество Христово справляют в разное время …
Однако вернемся к нашим Чертохайским. В Израиле они поселились единым кланом, ибо сразу же по приезде в страну Свэлик снял для своей семьи (объединенной семьи, включающей семьи обоих сыновей - Фридика и Самсони) шестикомнатную квартиру. Как потом оказалось, хозяин квартиры, израильский араб, кстати говоря, изъяснявшийся на хорошем русском, хотя и с сильным кавказским акцентом, их не обманул, когда сказал, что сдает шестикомнатную квартиру по цене четырехкомнатной.
Себя же он просил называть на русский манер, то есть по имени-отчеству, а именно -  Исмаил Ибрагимович. Чтобы рассеять возможные недоумения, сразу же скажу, что свое знание русского языка и кавказский акцент хозяин объяснял тем, что он в молодости обучался в Советском Союзе, правда, не уточняя, где именно и чему.
Одно смущало Индустрию и обеих невесток – то, что вся квартира была заставлена тяжелыми ящиками. Как выяснил Свэлик у хозяина, эти ящики остались от предыдущего жильца, сбежавшего в неизвестном направлении. Почему сбежал жилец, хозяин квартиры не смог объяснить. Но он твердо обещал в ближайшие дни ящики из квартиры забрать.
За три дня, что хозяин попросил себе для вывоза ящиков, Свэлик, Фрадик и Самсоня успели выяснить, что невывезенные ящики представляют собой клад – они были битком набиты драгоценными нормалями. Как видно, сбежавший квартирант вложил в них немалые средства и собирался на них неплохо заработать, но что-то помешала ему или скорее всего вспугнуло его.
Ровно через три дня Исмаил Ибрагимович навестил Чертохайских, извинился, что не смог вывезти ящики, как обещал, рассказал о тех причинах, которые помешали ему это сделать, и попросил подождать еще несколько дней.
 В течение ближайших недель, хозяин еще пару раз брал тайм-аут, а потом объявил, что у него обстоятельства сложились таким образом, что он должен срочно выехать в Америку. В связи с этим в ближайшее время он не сможет вывезти злополучные ящики с дефицитными болтами, гайками и
шайбами. Поэтому он предлагает Свэлику два варианта на выбор: аннулировать договор и переехать в другую квартиру, которую они себе найдут, или остаться в этой вместе с ящиками, и тогда эти ящики он согласен продать им за чисто символическую цену, так как у него нет времени заниматься имеющимися там нормалями.
Надо ли говорить, что подобный трюк Исмаил Ибрагимович проделывал уже не в первый раз. Первый квартирант и хозяин ящиков закупил их с целью отправки в Россию. Но потом что-то у него не сложилось, и он бежал из квартиры, действительно, оставив записку, дающую хозяину право делать с оставленными ящиками, что тому будет угодно. После этого хозяин уже пять раз сдавал квартиру, каждый раз получал за три месяца вперед, потом продавал ящики за смехотворную плату очередному жильцу, а спустя короткий срок тот обычно бежал из квартиры, оставив в ней ящики и не использовав
до конца трехмесячный срок съема квартиры, за который внес деньги.
Читатель вправе спросить меня, что же мешало квартиранту дожить до конца срока. Отвечу вполне откровенно, что я сам тоже не сообразил, пока Индустрия не объяснила мне: неимоверная теснота; куда бы вы не шли, перед вами громоздились штабеля ящиков, ящиков и еще раз ящиков.
Надо ли говорить также, что Исмаил Ибрагимович был уверен, что и на этот раз осуществится стандартный, или, по терминологии нашего повествования, нормальный сценарий.
Откуда ему было знать, что за это время Свэлик уже успел связаться по телефону с Иваном Николаевичем и выяснить, что тот согласен закупить у него всю партию нормалей, как только она будет доставлена в столицу Украины. Более того, Свэлик сумел договориться с Иваном Николаевичем (конечно, за счет некоторой скидки в стоимости), что он должен будет доставить ящики только в Одессу, а дальше заботу о грузе принимает на себя Иван Николаевич.
Единственно, о чем просил Иван Николаевич Свэлика, так это убедиться, что болты имеют головки под шестигранный ключ:
- Савелий Самсонович! Очень Вас прошу: обязательно проверьте, чтобы головки у них были  под шестигранный ключ, как это принято у нас. А то у этих буржуев в этом деле никакого порядка! Прямо черте-что творится!
После того, как Исмаил Ибрагимович, торопясь в Америку, сделал новому репатрианту поистине царский подарок, Свэлик немедленно собрал все деньги, имеющиеся в семье, и понял, что их хватит лишь на то, чтобы вывезти ящики из квартиры. И он бросился собирать недостающие деньги.
Телефонный звонок разбудил Феликса Гамбурга среди ночи.
- Как дела? – спросила его телефонная трубка голосом Свэлика. – Как здоровье? Как здоровье твоей дражайшей половины?
- И ты разбудил меня только затем, чтобы задать эти животрепещущие вопросы ? – недовольно пробурчал Феликс.
- Только для этого, - заверил его Свэлик.
- Тогда спи спокойно, у нас все в порядке, - успокоил своего кузена Феликс Гамбург. – Привет Индустрии и будь здоров!
 - Послушай, Феликс, - Свэлик заволновался, что брат положит трубку. - Я тут нашел для тебя возможность неплохо заработать!
- И ради этого ты меня разбудил? Спасибо, я не желаю заработать.
- Не хочешь заработать, не надо! Тогда можешь ли ты дать мне в долг немного денег?
-  Сколько это “немного”? – уточнил профессор Гамбург.
Свэлик назвал число.
- Нет. Таких денег у меня нет.
- А сколько у тебя есть? … Да, маловато… Но ты ведь можешь взять в долг недостающую сумму.
- Не буду я брать деньги в долг у кого-то, чтобы дать их потом в долг кому-то другому!
- Но я ведь не прошу взять их в долг за красивые глаза, я тебе верну деньги с неплохим процентом.
- Каким? – по-деловому спросил профессор.
Свэлик назвал очень высокий процент.
- Нет.
Свэлик удвоил и без того высокий процент.
- Тем более нет. И тебе не советую. Пойми, если можно заработать такой большой процент, значит что-то здесь не так, и ты обязательно прогоришь. Я очень тебя прошу: бросай это дело, пока не поздно!
- Значит, не дашь?
- Не дам, - и Феликс положил трубку.
Свэлик влез в долги под большой процент и с ближайшим теплоходом отправил всю партию нормалей в одесский порт. Вот тут он имел возможность в очередной раз порадоваться, что произвел на свет сыновей, ибо многократная переноска, а затем погрузка ящиков сначала в машину, а потом на теплоход
обошлась ему практически бесплатно. Правда, и ему, и Фрадику, и Самсоне пришлось порядочно попотеть, таская казалось бы небольшие, а на самом деле тяжеленные ящики. Более того, конец погрузки производили только Фрадик и Самсоня, ибо их отца к концу работы схватил жесточайший
радикулит.
Через неделю позвонил Иван Николаевич. Он звонил из Одессы и был буквально взбешен. Оказалось, что присланные болты, действительно, были сделаны под шестигранный ключ, как и болты на автомобилях. Но было ма-лю-ю-ю-сенькое отличие: у болтов на советских машинах ключ охватывает головку болта снаружи, а у присланных Свэликом ключ должен был вставляться внутрь головки! А у российских и украинских автолюбителей такие ключи, как известно, не предусмотрены.
Всю партию нормалей, как заявил негодующий Иван Николаевич, пришлось выбросить…
Правда, мне осталось непонятным, почему такой специалист, как Иван Николаевич, вместе с нетипичными болтами выбросил остальные нормальные детали. Но это уже касается его отношений со Свэликом. Во всяком случае, мои соображения по этому поводу, Свэлик просто отказался их слушать.
С квартиры семейству Чертохайских тоже вскоре пришлось съехать, так как Исмаил Ибрагимович после того, как квартира освободилась от ящиков с ненужными железками и стала просторной, удвоил на нее цену. Кстати говоря, о его срочной поездке в Штаты после вывоза ящиков речь больше не заходила.
Но самое интересное то, что и с Иваном  Николаевичем, и с Исмаилом Ибрагимовичем Свэлик Чертохайский вскоре восстановил прежние дружеские отношения. Он вообще, в отличие от Феликса, - и это он любил подчеркивать, - обладал прекрасным качеством – ни с кем и никогда не портить отношения.
Отношения между Свэликом и Исмаилом Ибрагимовичем стали настолько теплыми, что бывший квартирый хозяин продолжал изредка проведывать Чертохайских на их новой квартире. В одно из таких посещений он доверительно сообщил Свэлику, что обучился русскому языку, проходя в Советском Союзе тренировку в лагере палестинских террористов.
- Нет, нет, - я уже давно с этим покончил, - успокоил он собеседника. - С тех пор, как женился на дочери моего дяди. О, это романтичная история…Нас возили в разные общежития на вечера для встречи с русскими девушками, чтобы мы могли удовлетворять свои потребности в девушках.
Неожиданно я встретил на вечере в студенческом общежитии дочь моего дяди, она училась там в университете. Мой дядя был богатым человеком, а мой отец был бедным, так как у моего деда было четырнадцать детей, и дядя был старшим сыном в семье, а мой отец младшим. Дядя никогда бы не
отдал свою дочь за такого бедняка, как я.  Поэтому я, как только увидел там дочь моего дяди, сразу сказал себе: - “Это твой шанс, Исмаил! Здесь девушки красивые и добрые. Среди них много блондинок, они любят иностранцев, и ты для них иностранец. Но они нищие девушки. У них, кроме красивой внешности и комсомольского билета, ничего нет в приданное. А дядя богатый человек, и может дать за дочкой большое приданное”. Это был большой риск, но я пошел на это. Я сделал дочь моего дяди беременной. Дядя был взбешен, когда узнал обо всем, но побоялся иметь дело с террористом, прошедшим подготовку в Советском Союзе. Он не был врагом своей дочери. Поэтому он не убил ее, а дал хорошее приданное. После этого я тоже стал богатым человеком и покончил с увлечениями молодости. Человеку с собственностью незачем быть террористом. - На этой философской ноте Исмаил Ибрагимович закончил свой романтический рассказ.
И только Феликсу Гамбургу Свэлик никак не может простить, что тот отказался дать ему денег на финт с нормалями. Отказался именно тогда, когда они были Свэлику особенно нужны. А ведь Свэлик обещал ему высокий процент! Что и говорить, ненадежный человек этот Феликс.
Я уже говорил с самого начала, а теперь повторю еще раз, что Чертохайским мой брат Свэлик был только на бумаге, а в устной речи и его, и всю его семью называли и называют Чертыхайскими. Представляю, как он чертыхался, когда нормальный (по его понятиям) финт с нормалями потерпел
нормальное (по понятиям Феликса Гамбурга)  фиаско!