Колдун. XIX. Отход

Что ж, Сах был прав — ни разум, ни фантомы, которые им контролировались, не могли регенерировать поврежденный мозг, так как всецело зависели от его благополучия. Но я обладал еще кое-какими возможностями, о которых Сах, насколько я понял, не был наслышан.
Во мне сидел чужетел. Сработала его программа регенерации. Его мозг, который находился в затылочной части моего, практически не пострадал. Все основные функции жизнедеятельности чужетел мог выполнять сам, так что после того, как выстрел сорвал мне верхнюю часть головы, и я грохнулся на пол, истекая кровью, он занялся сборкой своего хозяина.
Я очнулся и попытался открыть глаза. Ничего не вышло — вся голова была перебинтована. Я попытался подать голос. Удалось выдавить только какое-то стонущее мычание. Это было ошибкой: в голове как будто взорвался фейерверк боли! Я осторожно «пощупал» своих прототипов — все нормально, вроде никто не потерялся. И хоть любое движение, как телесное, так и мысленное сопровождалось новыми болевыми «фейерверками», я переключился на астерца, и выпустил куда-то вверх фантома. Голову разламывало, но я должен был узнать, где я нахожусь.
Я лежал в белой комнате. Комната была земной, или земноподобной. Рядом, на стуле, сидела Катя и читала книжку. Лицо у нее было усталое и осунувшееся. Мой стон, вероятно, мог услышать только я. Я никак не мог придумать, как дать ей знать, что уже в сознании — мысли ворочались еле-еле, сковываемые спазмами боли.
Но Катя вдруг подняла глаза, и посмотрела прямо на меня. Точнее не на меня, а на фантома, парящего в полуметре над моей перебинтованной головой. Фантом был абсолютно невидим в спектре солнечных лучей, но Катя тоже обладала кое-какими сверхреальными возможностями, хотя, как выразился Егорыч, она только «смотрела на картину в маленькую дырочку». Катя ничего не видела, это было видно по ее глазам, но чувствовала, что тут что-то есть. Она посмотрела на мою разбитую голову.
— Леша? — голос дрожащий и испуганный, — Это ты? Если это ты, найди способ дать мне знать.
Как? Я попробовал пошевелиться. Видимо, еще не все тело поддавалось командам поврежденного мозга, так что я только поднял бурю боли в голове, едва не потеряв сознание. Я замер в полной неподвижности, лихорадочно размышляя что же делать.
Катя снова с сомнением посмотрела в направлении фантома. Это подало мне мысль. Я передвинул его на метр влево. Сначала Катины глаза заметались, когда она перестала чувствовать фантом на старом месте. Но она тут же почувствовала его на новом месте и перевела взгляд, который был похож на взгляд слепого.
— Это ты? — снова спросила Катя, на что я незамедлительно отреагировал, возвратив фантом в исходное положение.
— Это ты. — это было уже утверждение. Я быстро опустил фантом вниз, и вернул обратно — кивнул. Катя меня поняла, потому что тоже кивнула и улыбнулась. — Слава Богу, жив. Я уже черти что начала думать.
Глаза ее заблестели. У меня заныло в груди, когда я представил, что она должна была пережить.
— Не плачь, Катеринка! — вырвалось у меня мысленно, — Все будет хорошо!
Ее глаза расширились, и она спросила испуганно:
— Это ты сказал?
Я был поражен. Я думал, что только астерец астерцу может телепатировать, но оказалось, что возможности Кати гораздо выше.
— Катя, ты просто золото! Мне с тобой повезло, как никому никогда не везло! Надо же, ты чувствуешь фантом, слышишь телепатию — уникум!
— А! Растрещался! Ты хоть знаешь, как мне было плохо! Я уже неделю не сплю — сижу около тебя, ухаживаю, как за маленьким! И все потому, что ты ведешь себя как мальчишка. Кому нужно твое геройство?! Кому ты сделал хорошо?! — Она разревелась, — Если бы не твои бинты, убила бы!
О, женская логика! Замечу, что о том, как плохо мне, не сказано ни слова!
— Катеринка, ты самая-самая-самая заботливая и добрая. Ты не можешь так просто меня убить! Я в это не верю. Все-таки я тебя люблю.
Она сидела молча, всхлипывая и вытирая слезы, смотря то на мою голову, то сквозь фантом. Но я читал ответ в ее сияющих глазах.
— Иди поспи. Тебе не к лицу мешки под глазами. Скажи кому-нибудь, пусть тебя сменят. Со мной теперь все будет в порядке. Я уже скоро выкарабкаюсь совсем, ты не успеешь проснуться.
— Да, я действительно пойду посплю, а то уже галлюцинации начинаются. — Она нагнулась и поцеловала меня в бинты, — Представляешь, кажется, что ты со мной разговариваешь!
Шутит — значит все олл райт!
— Иди уже спать, лунатик.
Она рассмеялась и выпорхнула из палаты. И вот тут я вырубился — боль стала нестерпимой.