Колдун. XX. Динамик

Меня хватило ровно на неделю. Лежание в виде бревна, походы под ручки по естественные надобности, а то и того хуже — уточки, кормление с ложечки — все это не могло не сказываться на моем человеческом достоинстве. При всем том, что во всех этих мероприятиях необходимости не было никакой: процесс регенерации закончился уже давно, и я был уже совершенно здоров. Но существовали еще врачи, которые видели мою голову, когда меня сюда притащил Кирилл. Правда, она, моя буйная, уже начала восстановление к тому времени, но все равно зрелище, видимо, было впечатляющее. Так что неизвестно еще, кто о ком заботился — врачи обо мне, или я о врачах.
Кирилл умыкнул меня с Террарии, совершенно справедливо полагая, что дальнейшее мое пребывание там иначе, как в виде трупа, весьма опасно. Кирилл был осведомлен о моей последней встрече с Сахом, так как дома я каждый день на всякий случай оставлял включенным на запись звука и изображения квакера. Эту идею подкинул мне Егорыч после того, как Сах в первый раз посетил меня на Террарии.
Нашла меня в луже крови Катя. Я еще раз поблагодарил небо, что мне встретилась такая мужественная девушка. Не каждая, увидев такое, лишь слегка побледнеет, а потом аккуратно запрет вход, быстро, но без паники доберется до Егорыча, и с помощью Кирилла эвакуирует меня на Землю, а потом вернется на Террарию, где будет вместе со всеми участвовать в погребении очередного моего дубликата. А потом бессонные ночи у моей постели…
Наигравшись в еле живого пациента вусмерть, я уговорил Катю забрать меня куда-нибудь, где у меня будет побольше свободы действий. С этим проблем не возникло, так как клиника, где я находился, была частной, а такие пациенты, как я, требовали к себе серьезного внимания, хоть за них и хорошо платили. Так что они рады были снять с шеи ответственность за меня, полуживого, и водрузить оную на Катю. К тому же с каждым днем становилось все труднее скрывать, что я здоров — я-то мог прикидываться сколько угодно, но вот заросшая рана на голове прикидываться незаросшей не умеет. Мы и так уже начали вызывать подозрения у персонала.
Из больницы Катя выкатывала меня на инвалидной коляске. Но в дом на переулке Кожевников я заходил сам.
На крыльце с независимым видом возлежал Карлсон, из-под полуприщуренных глаз наблюдая за Цербером — здоровенной умной собакой, которую Кирилл принес еще щенком с Тераны — земноподобного безлюдного мира. Увидев меня, Карлсон открыл глаза полностью, но посчитал, что бурно проявлять радость несолидно, и поэтому только соизволил подняться и взять себя на руки. Впрочем, меня его снобизм уже не обманывал: мурлыкал он как трактор на холостом ходу.
Мы плотно пообедали, и я, движимый нетерпением, поехал заново знакомиться с Динамиком. Где он обретается сейчас я узнал еще в больнице, гоняя фантомов по городу. Как раз сейчас было очень подходящее время. Я знал, что Динамик пребывает в данный момент дома один в благодушном расположении духа. Оставлять фантом наблюдать за ним я посчитал непорядочным, хватит и того, что я таким образом его нашел, но все-таки оставил невидимого наблюдателя караулить за дверью на случай, если Динамик вздумает сбежать, пока я до него добираюсь.
Васька-Динамик, старый друган! Я помню, как мы с тобой лазили по буеракам вокруг нашей новой девятиэтажки, играли в «войку» и палили друг в друга из «пистиков». Помню, как ты провалился под лед поздней осенью на нашем грязном пруду, и я полез вытаскивать тебя, в результате чего провалился сам, и нас, ревущих, папы-мамы растащили по домам. Помню как мы прыгали с крюка подъемного крана, ржавеющего во дворе, на кучу песка под ним, и я, свисая с него, боялся разжать пальцы, а ты стоял внизу, размахивал руками и кричал, что будешь называть меня бабой, если я не прыгну. Вот, блин, дурачье!
Я помню и то, как поделился с тобой своей проблемой, когда начал чувствовать эмоциональную ауру людей. Ты был настолько корректен, что дал бы фору тем дипломированным «психам», кружившим вокруг меня в то время.
Ты всегда был самим собой. Ты получил кличку «Динамик» в школе за свой, не по-возрасту, бас, и манеру разговаривать так, что тебя слышали все в пределах двух кварталов. «Я не люблю, когда человек мямлит», — говаривал ты в ответ на недоуменные или недовольные замечания по поводу твоего голоса. Эта манера весьма подходит тебе, добродушному бугаю, пышущему здоровьем. Но более всего я ценю в тебе твой трезвый ум, который, насколько я тебя помню, никогда не отличался особой консервативностью: ты с равным успехом щелкал как семечки задачки по алгебре и выдумывал имена и истории персонажей в наших дворовых играх.
А сейчас мне нужен твой совет для запуска Кристалла. Я знаю, эта проблемка тебе должна понравиться.
Я надавил кнопку звонка.