Колдун. xxiii. истерика

Я мог бы воспользоваться Переходом или обычным транспортом, чтобы добраться до дому, но предпочел пешую прогулку, дабы дать улечься тревожным мыслям.
Если бы я не был в тот момент так занят самоанализом, то скорее всего я был бы повнимательнее к окружающей обстановке и пошел бы другой дорогой. Но, как говорится, что случилось, то случилось.
Я поднял глаза, когда они меня уже окружили. Мобилизовался я на удивление быстро. Хотя я и сознавал, что ничего мне не грозит, но все-таки боялся — этакое ассорти брезгливости и беспокойства, что испортят одежду.
Шпана. Шесть человек на взводе — слегка «под газом» или «прикумаренные», — трое прямо по курсу, двое с обоих бортов и один с кормы. Если бы настроение у меня было не такое мрачное, как тогда, то, возможно, я и выслушал бы их требования. Может быть, они хотели узнать, где библиотека, может их интересовало который час, или нет ли у меня закурить, — в любом случае, спросить они ничего не успели.
Заднего я вырубил сразу ударом ноги в живот. Одновременно с этим я ударил ближайшего из наступающих спереди в солнечное сплетение, сдерживая чужетела, чтобы не наломать дров почем зря. Без заминки я прыгнул вперед, пользуясь замешательством противника. Оказавшись за спинами оставшихся двух спереди, я развернулся, и, схватив их за головы, несильно шмякнул их друг об друга. Они упали, как кули с мусором.
Один из тех, что находился сбоку, успел достать нож, ловко раскрутив его, и теперь наступал на меня полупригнувшись и направив руку с лезвием на меня. Кретин! Я просто пинком вышиб нож, отбив ему руку. А затем ударил кулаком в лоб. Если бы не чужетел, то я бы отбил руку себе. Мой противник осел, наблюдая вращение маленьких звездочек перед глазами, а может маленьких чирикающих птичек — почем я знаю?
Последний, видя такое дело, решил дать деру. Я подобрал нож, сложил его, и метнул вслед беглецу. Я не слишком хорошо метаю сложенные ножи, и поэтому позволил себе подкорректировать полет фантомом. Я попал по затылку и хулиган упал, как подкошенный. Я не поленился сходить за ножом и положить его себе в карман как трофей.
— Дети, сейчас опасно ходить ночью по улице, сплошные хулиганы везде, — сказал я постанывающей бригаде на земле и пошел прочь, мурлыкая про себя какой-то клейкий полузабытый мотивчик.
Я был в хорошем расположении духа, ведь ничто не поднимает так настроение, как унижение других. Мне эта мысль показалась забавной и я рассмеялся чуть ли не до слез.
Я просмеялся и подумал, что мне стоит направиться домой прямо сейчас, пока я не пошел вразнос. Результатом этого умозаключения стал очередной приступ смеха, но я все-же направился в скрытый от глаз тупичок, и вызвал Переход. Пока тот проявлялся, я давился смехом, сдерживая себя, чтобы не расхохотаться во весь голос. Я прыгнул в Переход почти на пределе.
Вывалился я из Перехода посреди кухни. Больше терпеть сил не было. Я расхохотался. Рухнув на пол, я бил по полу кулаком и всхлипывал.
На шум сбежались все: Катя с недоумением на лице и выглядывающий из-за косяка испуганным глазом Карлсон.
— Что тебя так рассмешило? — спросила Катя, которую уже тоже стало пробивать на «хи-хи».
Я набрал в легкие воздуха, лихорадочно соображая, что бы соврать.
— Динамик анекдот рассказал, — выдохнул я.
— Что за анекдот? — спросила Катя.
Я сквозь смех рассказал про маленькую лысую девочку, у которой спросили, как у нее на голове держится бантик, на что та ответила: «Как прибили, так и держится!».
Катя с ужасом и непониманием посмотрела на меня и спросила:
— А что ж тут смешного?
Я почувствовал, что она спрашивает это на полном серьезе, и мне сразу расхотелось смеяться.
Истерика прошла, оставив за собой опустошение в душе и икоту.
— Ох, Катеринка, не спрашивай. Сам не знаю.
Катя недоуменно пожала плечами и тряхнула головой.
— Ладно, неважно. Собирайся.
— Ик-куда? — не понял я.
— Набери в грудь воздуха и не дыши, сколько сможешь.
Я набрал и перестал.
— Егорыч объявил общий сбор в Грани. Там ближе всего к дырам, прорезанным Новыми. Мы идем их сращивать… Что? Что ты мычишь?
— Как? — выдохнул я и снова затаил дыхание.
— Что «как»? Как мы будем их сращивать?
Я кивнул.
— Егорыч не сказал, но я думаю, что на месте все станет ясно. Егорыч не похож на человека, который делает что-либо бездумно.
Я снова кивнул, соглашаясь, и дернулся, икнув.
— Ну, так когда ты будешь готов?
Я всем своим видом дал понять, что всегда готов.
Перед входом в Переход я дернул Катю за рукав и спросил с невинным видом:
— А что, сексом мы сегодня заниматься не будем, нет?
Катя округлила глаза и красноречиво крутанула пальцем у виска.
— А я уже соскучился, — тяжело вздохнул я, икнув напоследок.
Катя прыснула, хлопнула меня но лбу и шагнула в Переход. За ней туда же шагнул и я с невообразимым букетом боязни, неудовлетворенности, тоски и любопытства.