Метаморфозы

«Когда ты завершишь круговорот,
И ветками протянешь руки к небу….»
Елена Сыромятникова

 Тишину прорезало сердитое жужжание. Я свернула за угол дома и увидела, как мужики с бензопилами аккуратно срезают толстые березовые и тополиные стволы и разросшиеся ветки какого-то кустарника.
Всё это сваливалось в огромные кучи. На некоторых веточках уже успели появиться почки, еще несколько дней назад  они были с зеленоватым пушком, а теперь грязные и мёртвые.
Суета с подпиливанием напомнила мне работу хирургов, когда отрезают гангренозные конечности, и потом человек живет как подрубленный. Кругом лежали пеньки, и мне пришло в голову, что, может быть, эти ровные с шершавой корой брусочки попадут к кому-то на дачу, и хозяева вместе с гостями будут сидеть на них за стаканом вина, приятно беседуя.
Я хотела было взять пару веточек, принести их домой и дать им жизнь, но потом взглянула на  засохшие почки, на новорожденных, которым не суждено выжить, и подумала, что не стоит воскрешать то, что уже готово умереть.
Мне было бы радостнее  смотреть, как будет гореть в печке плоть деревьев, порубленная на дрова, сухо потрескивая перед смертью, жарко дыша нам в лицо.
Костры инквизиции унесли с собой Яна Гуса, Коперника, и высокие жаркие языки на Плац де Грев лизали тела красавиц колдуний и еретиков. Любовные признания в надушенных конвертах, мудрость книг Александрийской библиотеки, документы,  последние мысли жертв концлагерей: всё стирает огонь!
Раскаленный плазменный шар, звезда – карлик порождает свет, тепло. И мы, мнящие себя великанами, притягиваем его длинные лучи, пробивающие пространства, и не замечаем, как нас высушивает солнце, мы старимся, морщинимся, а потом умираем  так же, как те  подпиленные ветки.
И вот наши души уже где-то там, а мы влипли клеточками в землю, в корни и стебли деревьев. Солнце пригревает этот бугорок, и сквозь наши вчерашние волосы и пальцы пробиваются апрельские подснежники. Не бойтесь смерти! Ничто не исчезнет с этой планеты. Всё перегниет, перекрошится: цветы, деревья, люди, звери, камни – в один комок. А природа вылепит из него то, что ей вздумается.


Из Карловых Вар привозят необычный и странный сувенир. Розу помещают в источник, и она покрывается бурым налетом соли. Мертвый каменный цветок.
Проезжая по проспекту Мира вижу цветной островок: розы, хризантемы, лилии. Как пёстрый платок на плечах у некрасивой женщины, так  же вызывающи, дерзки эти желтые, алые, белые мазки на пыльной серой дороге. Но это уже не те краски, которыми я любовалась десять дней назад, те цветы, давно проданные, уже засохли.

Андрей подарил мне розу на колючей ножке, прекрасную, как поцелуй невинного мальчика, пахнущую розово и сладко, как утро в детстве. Три  зеленых треугольника поддерживают её дно. Мягкий атлас, матовый внизу, раскрылся навстречу наступающей ночи. А в сердцевине, как в  скрученных древних свитках, хранится тайна нового рождения. Когда эти лепестки пробьются и увидят свет,  эта роза станет напоминанием своей вчерашней красоты.

19.04.2001 Москва