Рассказик

Поразмыслив, я решаю начать новую жизнь. Непременно с понедельника, поскольку сегодня – воскресенье. Почувствовать свободу. Жить просто, с лёгкостью - как птица. Не обременяя себя мелочами быта, не засоряя пространство негативными эмоциями. Поднять на щит девиз умеренности, отрешиться от суеты и, наконец, написать рассказ. Именно рассказ, потому что...
С благими намерениями выхожу из ванной.
- Т! Дай мне ручку!
Он отрывается от компьютера, правда, всего на несколько секунд:
- Возьми.
- Не эту, эта пачкает пальцы.
- В шариковой паста кончилась, возьми свою перовую.
Иду искать ручку. Конечно, когда надо, её под рукой не оказывается. Заглядываю в ящик, ворошу подряд все лежащие там бумажки, записочки и журналы, старые  письма. «... в этом Змеиногорске у меня впереди ещё два часа ожидания. Два часа, это пустяк, Лена, по сравнению с той прорвой времени, которая ещё предстоит, прежде, чем...» Где же ручка? Вот тетрадь толстая, с незапамятных времён, вот журнал «Крестьянка». Вот «Лена» - прямо, как меня. Вот ручка, на полке лежит. Совсем не там, где искала. Конечно, не пишет.
- Т! Заправь мне ручку, чернила кончились!
- (ангельски-терпеливо) Принеси патроны, заправлю.
- А где?
- (ещё терпеливее) В спальне. С моей стороны. В нижнем ящичке. В маленькой коробочке!
- Угу.
Иду в спальню. После ванны неплохо бы расчесаться. Да и вообще, заняться собой. С понедельника, который наступит через три часа. Расчёсываюсь. В голове оформляются первые фразы. Решимость крепнет: конечно, нужно написать. Я уже знаю о чём. О солнце, о лужах, о «новом короле Гарлема», о весне девяносто третьего... Да мало ли о чём! Писать можно вообще ни о чём. Вон Битов написал же рассказ о том, как он хотел написать рассказ...
- Эти?
- Эти, Лена, от пистолета патроны... В маленькой коробочке, сказал же!
- Эти?
- Эти – для другой, для большой ручки. А я говорю – в МАЛЕНЬКОЙ кор...
Иду в спальню. Вообще, после ванной надо бы чаю... Нет, с чаем пора завязывать. После семи вечера. И вообще, всё это – от неправильных установок в голове. «Всё» - то есть лишние килограммы. Добровольное воздержание, умеренность. Новая жизнь. Лёгкость, творчество... Проза.
- Эти?
- Эти...
Терпеливость – хорошее качество в человеке.
- Лена! Она же полная была, твоя ручка! Вот теперь всё вокруг в чернилах испачкал. Неси тряпочку скорей!
Бегу на кухню за тряпочкой, вытираю стол и компьютер. Главное – ручка нашлась. Теперь листочек. Много листочков. Где-то тут я эту тетрадь со всеми записочками и набросочками видела. Вот «Крестьянка», вот «Лена». «...два молодых человека. Тыркнулись – ушли. Сказали, лучше в понедельник. Зашла девушка приятной наружности. Посмотрела расписание: ой, б...! ну, ни фига себе работают тут, ой...» Нет, это не то,  в сторону. Змеиногорский паспортный стол – это там такое расписание. Мне бы...
- Т! Где у нас листочки?
- Лена, из принтера возьми.
Ну да, конечно. Так ведь просто. Найди ручку, листочки и пиши, наконец, свою прозу. Потому что это не ждёт. Новая жизнь почти на пороге – лёгкость, умеренность, творчество... А писать лучше всего в спальне, чтобы ему не мешать. Вот так: обложиться тетрадками, листочками и...
- Т! Посмотри, что я наделала! Но я не специально, честно! Сейчас всё отстираю. Хотя чернила не отстирываются...
Меняю простынь. Застирываю чернильную каплю. Сюжет... Сюжет, может быть, и не нужен вовсе. Может быть, надо писать, как рисовать: вести линию и не знать, что за ней – глаз, или рука, или ветка. Абстракционизм. Точнее – интуитивизм. О! Хорошее слово. Или неопроторенессанс – ещё лучше. Двенадцатый час. Уже и спать хочется. Но если я не начну сегодня рассказ, то не начну ни...
- Лен! А что ты делаешь? А я тебя поцеловать пришёл перед сном...

Вообще-то, новый день может обойтись и без прозы. И «новая жизнь» - это тоже слишком сильно сказано. Главное – чтобы птичья лёгкость осталась. Лёгкость, умеренность, творчество. Жизнь – как творчество.
- Т! Двенадцать, пойдём спать?