Холодильник

- Пойдем чего-нибудь похаваем, Андрюша. Меня после оргазма просто нереально на пожрать пробивает.
- Не знал, не знал. Учту, конечно. Но ты борись. Это не есть хорошая привычка. Это у меня холодильник никогда пустым не бывает, но я-то скорей исключение, чем правило. Одна - другая сигарета - самое оно. Ладно, пойдем на кухню.
Обмотав тогообразно простыней обнаженные телеса, Андрей встал с кровати и пошел на кухню. Валентина, всунув ноги в просторные шлепанцы, проследовала за ним. Она застала его сидящим на полу перед полураскрытым холодильником, стоящим на самой середине кухни.
- Ого! - воскликнула она. - А почему у тебя холодильник посередине? И где вся остальная кухонная мебель? А, вот еще плита! Где же все остальное?!
- Все в креации. Это долгий и мучительный процесс. Холодильник - это центр, звезда, основа, так сказать. Система еще не образовалась, не завертелась.
- Угу. Ясно-ясно. Ну и чем, Творец, твоя звезда-то наполнена? Плазмой? Инертными газами?
- Never mind the bollocks! Садись, сейчас сама все увидишь. Не бойся, садись, у меня пол с подогревом...
- Как скажешь, сэр.
Андрей распахнул дверцу холодильника. Зажглась синяя встроенная лампочка. Кухня мгновенно наполнилась всевозможными запахами, облако серого и промозглого тумана стало решительно просачиваться сквозь неплотно прикрытую створку морозильного отделения. В нос ударил мускусный аромат смеси рыбьего жира, терпкой сладости парной человечины, пота и какого-то необъяснимого инфернального страха.
- Wow! - выдохнула Валя. - Вот так пиршество предстоит! Сколько там у тебя восхитительных сверточков в просаленной бумаге...
- Эстетическая трапеза в стиле генерала Бокасса. Но я, право, не столь искусный кулинар, нежели его верные зулусские кудесники.
-Да это совсем не важно, - махнула рукой Валя.
Андрей поднялся и вкрадчиво произнес:
- Вот и пришло время для вербально-визуального меню. Начнем с верхней полочки. - Он взял большой сверток в серой бумаге с разводами и слегка его приоткрыл. В нем находились какие-то грязные корнеплоды.
- Вот "Голубое сало", топинамбур или, v prostonarod"e, земляная груша извалянная в пыли времен. Подается в сыром виде, слегка охлажденная. Особый колорит блюду придает поскрипывание песчинок на зубах. Если повезет, в корнеплоде может попасться червяк, точащий текстуру времени и путешествующий из эпохи в эпоху. - Завернув топинамбур поплотнее, Андрей сунул кулек на прежнее место. Из недр холодильника он вытащил другой сверточек, поменьше. - Здесь у меня глаза, пища для самых дорогих гостей - тупые бараньи, в основном, но попадаются и грустные говяжьи, игривые козьи, похотливые поросячьи, кроткие кроличьи и всякие другие. Шедевр - глаз коккер-спаниеля с бельмом съесть вместе с карими очами его пожилой хозяйки. Они все у меня уже отваренные и подаются слегка подогретыми с петрушкой, кинзой и сельдереем. Глаза тебе придется попробовать, если не хочешь меня обидеть. Выбери только, какие.
- А суровые водителя-дальнобойщика Миколы есть? - задумчиво спросила Валя.
- Да, надо признать, вкус у тебя отменный. Конечно, есть. У меня есть все. Ну, или почти все. Вот, к примеру, барсучья****енка a la Sorokine-Kurnosoff. Это, вообще, высшее... Вселенная, единовременнопространственно сузилась до этой барсучей****енки, которая вобрала в себя всю мудрость мира, истину, аккумулировала все земные и космические противоречия и катаклизмы. Она седая и, как говорится, s dushkom, но так и должно быть. Еще у меня есть оригинальное издание "Улисса" Джеймса Джойса. Там, лежит на самой нижней полчке. Но это, так сказать, пища духовная. Я в последнее время, как раз поглощаю главу восемнадцатую. Так почему же все-таки менструировала Пенелопа-Молли? Да, попросту, потому что не забеременла от Бойлана! Это более или менее ясно, хотя и убого. А ведь существует и еще одна проблема, которая не может не волновать: а мастурбировала ли она во время своего исторического монолога? И, если да, то, как вычислить, когда... Мне кажется, что все-таки, нет. Все существо женское кричит об угасании либидо в их кровавые дни. Впрочем, я не могу утверждать на все сто.
- Да, знаешь, все бабы разные. Одна лежит, умирает, глотая анальгин, концентрируясь на рези внизу живота, а другая так и норовит себе в ****у что-то засунуть.
- Есть над чем поработать соавторству литературоведов и физиологов. Так вот, этот самый Джойс фаршируется использованными тампаксами и запивается менструальными кровями позапрошлого века. У меня еще осталась одна бутылочка. Сейчас такой экзотики уж не сыскать, к сожалению. У тебя месячные-то скоро?
- Ну, ориентировочно через дней десять... А что, кровушки захотел?
- Неа, это для потомков, детей и внуков. Это они придумают когда-нибуть деликатесы, типа "Оргазма в Дельте Венеры" или "О, Жаклин Сьюзан - ты само совершенство!". Это же надо будет чем-то запивать.
- Понятненько... А из горячего, чем порадовать меня можешь?
- Зойкину печенку будешь? Она, правда, у меня уже несколько лет в морозилке хранится, но, кажется, должна быть еще съедобна. С ней, вообще, связана печальная история из моей жизни. Почти четыре года назад я встречался с одной удивительной девушкой. Все было так чисто и трогательно, и я даже думал, что мог бы связать с ней свою жизнь, но судьбой, видимо, предначертано было иное... Однажды поздно вечером мне позвонили и сказали, что пару часов назад на станции московского метрополитена Новогиреево какой-то подонок столкнул ее под поезд. Хмурым утром следующего дня я поехал в морг и всеми правдами и неправдами выпросил у паталогоанатома ее печень. И тем же вечером я пожарил себе маленький кусочек печенки моей Зои. Я ел свою любовь, запивая ее дешевой русской водкой, и чувствовал, как мы с моей ненаглядной становимся навсегда единым целым, я ощущал наивысшую интимную близость, которую только может себе позволить человек. Цель была достигнута. Больше я к печенке не прикасался.
- Андрюш, мне как-то даже не по себе стало. Ты эту Зою любил?
- Да, очень. Прошло уже много времени, и я редко теперь вспоминаю эту грустную историю.
- Знаешь, я не буду есть эту печенку. Лучше просто сегодня пожарить человечины. Ведь, я знаю, у тебя найдется кусочек?
- Да, меня регулярно снабжает знакомый чеченец Беслан. Он даже как-то умудряется это мясо на станции у санитарных эпидемиологов проверять. Ну, как, отрезать пару кусочков?
- О, да.... Ммм, а бутылочка Каберне найдется?
- Да, Kabernet Moldova, Dubasari 1997.
Порывшись в морозильнике, Андрей вытащил промерзший полиэтиленовый пакет с темно-бордовым содержимым. Он включил сразу все конфорки на своей газовой плите и пристроил пакетик невдалеке от огня.
- Чтоб мясцо быстрее отходило, - произнес он и достал длинный нож-пилку из картонной коробки в углу кухни. Валентина поглядывала за ним мечтательно и молчала. Из той же коробки Андрей вынул расписную деревянную разделочную доску и уложил ее вместе с ножом на пол рядом с плитой. После этого он проследовал в ванную комнату и вскоре вернулся оттуда с кастрюлькой, менее чем наполовину наполненной водой, и старой черной сковородкой.
- Да, надо бы подключить водопровод на кухне, а то как-то не солидно..., - пробурчал Андрей и  уселся на пол рядом с плитой, ставя рядом с собой кастрюлю и сковородку. Протянув руку к плите, Андрей ухватил пакет с мясом и, положив его на разделочную доску, принялся стягивать целлофан. Обнажив слегка разморозившуюся вырезку, он быстро отпилил два кусочка средних размеров, и, расправив пакет, сунул его обратно в морозилку.
- Валюш, дай мне, пожалуйста, кулек с солью и специями. Там, в углу, рядом с тобой.
- Держи, - сказала Валя и протянула ему пахучий сверточек.
Андрей принялся усиленно натирать мясо солью, перцем и специями.
- Отбил бы сначала! - воскликнула Валя.
- Нет, в этом нет надобности. Мясо это и так нежно. Фирма веников не вяжет!
Подготовив мясо, Андрей плеснул на сковородку постного масла из маленькой баночки и уложил туда ломтики. Он встал, поставил на плиту мясо и кастрюлю с водой и вынул из холодильника кулек с глазами и пару пучков душистой зелени. Покопавшись в свертке, Андрей взял пару глаз, кинул их в закипающую воду, а сверток убрал на место. После этого он снова удалился в ванную помыть сельдерей и кинзу. Когда он вернулся, Валентина стояла у плиты и завороженно смотрела на шипящее мясо. По кухне уже распространился ни с чем не сравнимый запах жареной человечины.
- Шкварчит! - радостно произнесла она. - Мне, пожалуйста, миддл. Может, вина выпьем?
- Нет, вино позже, к мясу, а сейчас я тебе налью кумыса к глазам. - Андрей сходил в комнату и принес оттуда пиалу, пару бокалов, две тарелки и вилки. Из холодильника он достал крынку и налил полную пиалу белесоватой, мутной жидкости. - На, Валь, держи.
Выловив глаза ложкой из кипящей воды, Андрей положил их на тарелку и забросал их сверху зеленью.
- Кушай на здоровье, моя дорогая гостья! - произнес он, передавая тарелку и вилку Вале.
- Спасибо, солнышко, - поблагодарила Валя, усаживаясь на пол.
Андрей тем временем перевернул мясо, сел на подоконник и закурил. Он внимательно следил за Валькиной трапезой, глубоко затягиваясь. Он смотрел, как с аппетитом она ела глаза, пила кумыс и жевала кинзу. Он разглядывал ее прекрасно сложенное, изящное тело, золотые волосы, миниатюрные груди. Его восхищала ее бархатистая, смуглая кожа, сочетавшаяся с аккуратно подбритыми волосиками на лобке. В нем снова просыпалось желание. Он провел рукой по эрегированному члену под простыней и улыбнулся.
- Ну, как, глаза не резиновые? Не переварились? - спросил он.
- Нееет! Мммм, объеденье. В самый раз.
- Я рад, - сказал Андрей и выбросил окурок в форточку.
Спрыгнув с подоконника, он подошел к плите и ножом надрезал мясо. Хмыкнув, он произнес:
- Вот и мясцо подоспело!
Он взял у Вали грязную тарелку, сполоснул ее в ванной, выключил все конфорки и переложил кусочки на свою и Валину тарелки. Поставив их на пол, Андрей открыл дверцу встроенной подоконной кладовки и достал оттуда бутылку вина.
- Извини, у меня хлеба нет, - вздохнул Андрей, проталкивая пробку вовнутрь бутылки большим пальцем.
- И штопора, - усмехнулась Валентина.
- И штопора.
Они сидели на полу и ели молча. Тающее во рту мясо откусывали малюсенькими кусочками, тщательно прожевывая и запивая густым красным вином. Несравненный, тонкий, сладковатый, притягивающий и пугающий аромат свежей человеческой вырезки смело подчеркивал вкус карри, душистого индийского перца и арабского куркума.
Закончив трапезу, они разлили оставшееся вино по бокалам и, попивая его, курили крепкие турецкие сигареты.
- Спасибочки тебе огромное, Андрюшка. Я уже тысячу лет так не питалась. Одни только жалкие полуфабрикаты из супермаркета, да и то нерегулярно. И еще дурацкое южноафриканское "Pretoria Sunrise".
- На здоровье, зая, - улыбнулся Андрей. - Я рад, что тебе понравилось.
Он провел рукой по ее волосам и щеке, коснулся пальцами ее сосков, розовых, мягких и слегка вздернутых. Валя зажмурилась и запрокинула голову. Андрей пододвинулся к ней поближе, обнял и провел языком по ее полураскрытым губам. Валя, приникнув всем телом, принялась лихорадочно целовать его лицо, шею, ее язычок нежно щекотал мочку его уха. Ухватив руку Андрея, Валентина протиснула ее между своих ног, заставив его ощутить влажное тепло своего возбуждения. Средний палец Андрея с легкостью проскользнул во влагалище. Жар. Движение. Учащающееся дыхание. Склонившись, Валя коснулась губами выбившегося из подобия тоги члена Андрея, лизнула его, аккуратно взяла в рот, следя, чтобы зубы не соприкасались с головкой. Всасывая член, она будто бы даже пыталась его проглотить, достигая тем самым максимальной эрегированности. Сбросив с плеч простыню, Андрей встал на колени и, прижавшись к спине Валентины резко вошел в нее. С учащением толчков ее дыхание совсем сбилось, и она жадно хватала воздух ртом, еле слышно попискивая. Руками Андрей сжимал ее груди, которые стали чуточку тверже. Вынув член из влагалища, Андрей стал тереться им о клитор, затем он уткнулся ртом в ее промежность, щекоча языком ее набухшие половые губы.  Он с удовольствием вдыхал ее запах, ощущал пряный, мускусный вкус ее выделений, что, в общем-то, редко с ним случалось. Валя тихо постанывала по мере приближающегося оргазма. Приподнявшись, Андрей аккуратно, стараясь не причинять боли, вошел в ее анальное отверстие. Валентина хрипловато вскрикнула и сощурилась. Совершая плавные движения, Андрей проник двумя пальцами в ее влагалище и через заднюю стенку нащупал свой член и принялся давить на него и щекотать. Валя дернулась, внутри нее все сжалось, по руке Андрея потекла жидкость. Не в силах сдерживать семяизвержение, он резко вынул член и обильно кончил на поясницу и спину Валентины. Обессилено приникнув к ее спине, он нежно целовал ее шею, чувствуя, как сильно бьется ее сердце, как начинает восстанавливаться дыхание. Левой рукой Андрей поглаживал ее живот, а правой тянулся к ножу-пилке, валявшемуся рядом на полу. И вот, его рука уже сжимала прохладную деревянную рукоять. Увидев в его руке нож, Валя удивлено обернулась. Не раздумывая ни секунды, Андрей полоснул им ей по горлу. На линолеум брызнула кровь. Валя закричала, попыталась вскочить, но тут же упала лицом вниз. Она дергалась и хрипела, кровавая лужица под ней увеличивалась...

Андрей сидел рядом с телом Вали и задумчиво курил. Поднявшись, он пошел в ванную, бросил окурок в раковину, умылся. Затем он надел цветастый клеенчатый фартук и понуро поплелся на кухню. Остановившись в дверях, Андрей огляделся, - в тусклом свете сороковаттной лампочки ему явился перемазанный кровью пол, обнаженное, безжизненное тело с налетом восковой белизны, грязные тарелки, бокалы, вилки... "Бля", - сквозь зубы процедил Андрей и, ухватив за ноги тело, потащил его в ванную комнату. С гулким грохотом сбросив труп в стальную ванную, Андрей нагнулся и выдвинул из-под нее жестяной ящичек. Перевернув его, он вывалил содержимое на кафельный пол. В строгой последовательности он разложил на полу топорик, пилу, тесак, старую чугунную мясорубку и задвинул пустой ящик обратно. Прикрутив мясорубку на край ванной, Андрей вздохнул и вышел в коридор. Вскоре он вернулся, держа в руках деревянную чурочку. Положив ее между ног Валентины, Андрей взялся за дело. В первую очередь он топором отрубил ноги, руки и голову, которую сразу же бросил в раковину. Сняв с гвоздика на стене пластмассовый таз, Андрей взял тесак и стал счищать в этот таз мякоть с отрубленных конечностей. После этого он аккуратно попилил кости и сложил их в бак стиральной машины "Малютка", стоящей под раковиной. Помыв руки, Андрей сходил на кухню за ножом и сигаретами. Закурив, он склонился над ванной и принялся потрошить тело. Вспоров живот и разрубив грудную клетку, он вырезал печень, почки и сердце и кинул их в таз с мякотью. Туда же полетели и миниатюрные груди. Остальные потроха - легкие, пищевод, кишки отправились в "Малютку". Когда со внутренностями было покончено, Андрей мелко изрубил позвоночник, ребра, таз и переложил всю эту кровавую мешанину в "Малютку", наполнившуюся почти до краев. В этой жиже он утопил и голову. От запаха крови у Андрея кружилась голова. Пошатываясь, он вышел из ванной и отправился в комнату. Взяв оттуда огромную эмалированную кастрюлю, он вернулся обратно. Поставив ее в ванную ровно под мясорубкой, Андрей присел на корточки и, заполнив мясорубку кусками мякоти, завертел ручкой. Извилистыми мясными червячками фарш посыпался в кастрюлю...

Вымывшийся и одетый, Андрей сидел на чистом кухонном полу и неспешно расфасовывал фарш ровными порциями по пакетам и укладывал их морозилку. Остатки фарша, не уместившегося в морозильной камере, Андрей переложил в миску. Он добавил туда полстакана муки, немного размоченного пшеничного хлеба, вбил три яйца и стал все это перемешивать. На разделочной доске Андрей налепил полтора десятка котлет, обвалял их в панировочных сухарях, а после зажег плиту и поставил на огонь сковородку...
Андрей стоял у плиты и жарил котлеты, тихо напевая какую-то унылую песенку. Сковорода шипела и плевалась кипящим маслом. За окном уже начинало светлеть, ночь заканчивалась, восходящее солнце краснело между серыми коробками домов на востоке. Грядущий день собирался быть холодным и ветреным.

Октябрь 2001 г.