Карусель спасения

Вереницы лиц, рук, одежд. Как на карусели.
Кофей, кофей,
Утренний кофей
Свежая влага земли-иии…
Его однообразное бурчание все-таки пробилось сквозь стук колес. Женщина, стоявшая перед ним, обернулась и мазнула его глаза и губы умеренно настороженным взглядом. Он тут же понял, что кофей действительно похож на зернозем с глинцой, свежеразмешанный в чашке. “Отсюда и ассоциация” – утвердительно глянул он в лицо женщины. Та отвернулась и начала увлекаться толпой сквозь открывшиеся двери вагона. “А мотив? Откуда мотив? Я сам что ли сочинил?” – запоздало засигналил он ей вслед вопросительным нервничающим взглядом.
Нет ответа. Куда она помчалась? Куда мчишься ты… птица-тройка? Кстати, какая слитная связка фраз. Надо бы записать, да послать в газету, может им пригодится.
Вопросы - ответы, вопросы – ответы… Какие еще ответы? Когда вокруг только вопросы! Куда ни глянь – везде вопросы, а ответов-то нету. И приходится, просто вынужден выбирать волюнтаристски. Или волюнтаристически? Опять вопрос. Ну и как же будет правильнее-то?
Передача мысли возможна на расстоянии. Это очень распространенное явление. И производится это – словом, жестом, касанием и даже прессой. Мысль материальна. Ее краску можно отскрести с дверей вагона метрополитена. Ногтем. Вот только что был в метро и не попробовал, не проверил. Жаль.
Он добрался до работы. И уже там терпел нескончаемые вопросы. Какая мука эти вопросы. И каждый требует решения. Вопиет.
К концу дня он задумывался уже серой турой пеленой.
Винт или болт?
Уголок или швеллер?
Резьба или сварка?
Внахлест или встык?
Корове седло или лошадь?
Ноги сверху, яйца сбоку?

…
Сквозь наседающий зуд вопросов краем глаза он наконец отследил движение вокруг. Люди засобирались, зауходили.
Вот и он движется с работы. Он движется уже существенно потеряв ориентиры. Он оказывается в чем-то запретном, в чем-то, за вступление во что мамы матерно ругают пионеров, даже если это пионеры перестройки, а в Америке это называется баром.
Что-то, принятое из небольшой стекляшки, обжигает ему глубину гортани. С некоторым запозданием он ощущает сивушное амбре.
Амбре или амбрэ?
Или может быть – Андрэ?
Я – голубой????
Или – она?
Он весь поворачивается к ней, к той, что должно быть не случайно оказалась рядом.

…
Светка появляется в дверном проеме совершенно нагая. Мелкие капельки картинно искрятся на ее местечках.
Сразу или играть?
По-миссионерски или из Камасутры с 30-й страницы?
Гулкой жилкой больно задрожали в голове новые вопросы. Его голова вот-вот взорвется от них.
Светка смотрит на него недолго. Светка подходит. Светка неотвратима. Она захлестывает собою все его существо еще даже не коснувшись его. Она устраивает карусель в нем.

…
Утром они переместились на кухню. Он смотрит, как Светка со сноровистой женской повадкой хлопочет у плиты. Когда он узнал ее имя? Он не помнит. К каком районе он оказался? Не помнит. Был ли он пьян и приставал ли к ней или она к нему? Тоже не помнит. Его взгляд задерживается на фантастически нежных местечках на сгибах ее ног над икрами. Целовал ли он их? И на этот вопрос ответ находится тут же. Он просто протягивает руку и ласково оглаживает ее икры и лакомые местечки на сгибах ее ног.
Приятная несвежесть и скудость светкиной одежды, ее запах, все еще пробивающийся сквозь нарастающую аппетитом атаку яичницы… Он с удовольствием внимает раскрывшемуся перед ним настоящему жизненному пространству. Он любуется ее ловкими, и так же – неловкими движениями. Эти движения спустя мгновение отдаются в его темени звуками. Но расстояние между звуками и движениями почему-то есть для него этим утром и он наслаждается этим.
От Светки он отправляется в свое учреждение. Оказывается, что она живет близко. Оказывается, что дорога пролегает мимо парка городского значения. И оказывается, что в их городе имеются карусели.
И он покупает себе билетов на карусель, и садится на нее, и катается. Удовольствие от этого ощущается им полной мерой и покинуть парк он не в силах аж до середины дня. И он смакует каждый новый аттракцион в парке, хотя прекрасно помнит, что на работе его ждет зудящий рой вопросов. Иногда он улыбается этому ощущению – вопросы там, а он – здесь. Но эти хитрые улыбки мимолетны на фоне совершенно откровенной радости жизни, что переполняет его вопреки или благодаря особой усталости, что дарит нам, самцам, исключительно наша дамочка.

12.10.01