Домашнее задание

******************************
 Из цикла "Школьные рассказы"
******************************

Урок математики неожиданно оказался сорванным. Ученики сидели в классе, сосредоточенно повторяя домашнее задание, когда вошла директриса и сообщила шокирующую новость: Алексей Степанович (наш преподаватель математики) неожиданно застрелился. Как это ни странно, он не выпрыгнул из окна, не повесился, а именно застрелился. Нельзя сказать, что класс был огорчён или обрадован - все были просто ошарашены. И первый вопрос, который возник у сидящих за партами учеников - откуда вообще у Алексея Степановича взялось оружие! Всем был даже немного симпатичен этот безобидный чудаковатый старик, волею судеб оказавшийся в нашей школе. Пусть он иногда ставил двойки и писал в дневнике отнюдь не безобидные записи, предназначавшиеся больше для глаз оппонентов-родителей; но, в целом, он нисколько не отличался от остальных учителей, пытавшихся с завидным упорством и хладнокровием втесать в избалованные и незакалённые жизнью мозги учеников всю тяжесть изысков научнопознавательной  школьной программы.

"Алексей Степанович - застрелился, а,  значит, математики не будет"! - мгновенно сообразил каждый, пытаясь скрыть выплывающие наружу чувства за маской скорбно-каменного сочувствия к судьбе нашего учителя. Когда директриса вышла за дверь, мы тяжело вздохнули и принялись убирать в портфели свои учебники и тетради. Каждый молчал, не решаясь первым выразить своё отношение к происходящему. Молчал и я, понимая, что каждое слово, высказанное кем-то из класса, окажется, по меньшей мере, фальшью и только словом, которым уже никак не поможешь Алексею Степановичу. Все оказались  хорошими актёрами, умело справились со своими чувствами и никто не выдал даже капли радости, вызванной смертью математика.

Мне было стыдно за свой класс, ведь я подозревал, что в душе каждый радуется тому, что математики сегодня, да и наверно завтра тоже, не будет. Конечно, мне было стыдно и за себя, ведь я радовался тоже, хотя и пытался оправдаться тем, что моя радость была перемешена с печалью оттого, что наверняка вместо Алексея Степановича в школу пришлют другого учителя, и как ни крути, математика снова продолжится.

 Мы уже собрались было выходить из класса, когда в дверях показался сам Алексей Степанович. Не то чтобы он выглядел странно, но все долго всматривались в силуэт преподавателя, пока окончательно не определили, что перед нами действительно стоит он - наш учитель математики. Девчонки завизжали, мужская же половина класса старалась сохранять спокойствие, которое быстро улетучивалось с приходом учителя. И тут я совершил большую глупость, в силу своей природной любознательности задав не совсем корректный вопрос.

 - Вы разве не застрелились? - спросил я, в глубине души понимая, что со стороны могу выглядеть полным идиотом.

Но Алексей Степанович не стал ничего отвечать и, быстро оценив обстановку, просто выбежал из класса. Через минуту в класс ворвалась взволнованная директриса и крикнула, чтобы все расселись по своим местам. После этого, она подняла руки вверх и сообщила не менее шокирующую новость. Застрелился, оказывается, учитель физики - Всеволод Пантелеевич и директриса, в порыве волнения и минутной растерянности просто перепутала имена преподавателей. Я снова задумался, вспоминая, каким же замечательным человеком был Всеволод Пантелеевич. Пусть он частенько лепил мне двойки, но где-то в глубине души я понимал, что отметки эти были совсем не случайны - ведь я совершенно не разбирался в физике и вполне заслуживал подобных оценок. Тем более, несмотря на все передряги и трения всевозможных физических законов, в четверти у меня стояла гордая четвёрка, что могло объясниться только исключительной добротой нашего школьного учителя, терпеливо сносящего все нужды и тяготы своей неблагодарной профессии.

 "Жалко Всеволода Пантелеевича"! - подумал я и тяжело вздохнул. - Он так увлечённо рассказывал нам о законах Ньютона и... остальных великих учёных, показывал интересные опыты о процессах физических явлений, а сам - взял и застрелился. И что же не хватало в жизни этому Всеволоду Пантелеевичу? Ведь везде, куда ни глянь, была сплошная физика. И опять же, откуда у него взялось оружие, чтоб покончить с жизнью таким варварским нецивилизованным способом"...

 Мои размышления прервал заглянувший в комнату отец.

 - Что у тебя с уроками? - задал он свой дежурный вопрос.

 - Да вот, математику и физику не получается решить, - как можно обречённей ответил я.

 - Бездарь! - выругался отец и подсел к столу. - Давай свои задачи, но чтобы это было в последний раз!

 Я обрадовано протянул ему учебники и тетради, с удовлетворением отметив, что выражение " в последний раз" сегодня вновь приобрело глубокое философское значение.

 Пока отец покрывал листы черновика какими-то цифрами и формулами, пытаясь комментировать решения задач не совсем понятными устными изречениями, я снова думал о превратностях судьбы, вспоминая о том, какой же замечательной женщиной была наша учительница английского языка - Екатерина Дмитриевна...