Дар В. В. Набокова

«Дар»  В. В. Набокова.

Наконец-то!? Ставлю после вводного слова знаки восклицательный и вопросительный. Первый: дочитал до конца «Дар» В. В. Набокова. Восхитительно! Построение романа, пять глав.., как всё гладко, шёлково выверено; представьте: начало – вершина горы (Алтай?  Тибет?) , стоишь и, ближе – лучше, дальше – труднее, различимо содержание, «виды окрестностей. Самое начало склона видно достаточно хорошо, далее – моросящий дождь, далее – фиолетово-серый туман, далее – какие-то далёкие области, которые может прочесть только воображение, фантазия, но не своя, она идёт одесную мысли автора, как бы ходит по тому же бору, где прокладываются тропки слов, предложений, глав романа, и своё собственное воображение (без авторского присмотра) лишь иногда может выходить на эти тропинки, минуту идёт правильно, далее сбивается, теряется нужное направление, вам не подвластна одинокая навигация. Но окончание… как оно хрустально чисто, минерально-прозрачно: лишь пол страницы о возможности спуститься с горы (автор прошёл этот путь, пусть мысленно, с различными остановками, более-менее продолжительными, для отступлений), и дальше равнина, может пойма реки, небольшой городок и (опять мысль) об описании только что пройденного пути-романа – да, классическая уловка, конец совпадает с началом – но как умело обыгранная, не мысль, а диалог, не диалог, а уже окунаемое в чернильницу перо, не…, а уже роман написанный, не…, а уже воображение читателя, развивающего его ещё дальше, идущего уже вместе с автором по пролеску, протаптывая тропы вместе, замечая одно и то же: “вздрагивание листьев, дыхание теней, всплеск солнца и навалившегося на него небесного цвета тучу и – “.
Наконец-то? Знак вопросительный. Прочитана даже последняя точка и всё, но: «Для видений – отсрочки смертной тоже нет. С колен поднимится Евгений, но удаляется поэт. И всё же слух не может сразу расстаться с музыкой, рассказу дать замереть… судьба сама ещё звенит, - и для ума внимательного нет границы – там, где поставил точку я: продлённый призрак бытия чернеет за чертой страницы, как завтрашние облака, - и не кончается строка».
Наконец-то? Книга закрыта – на долго ли? Год? Два? Месяц??
Вот оно, восьмое чудо света – русская интеллигенция рубежа веков (XIX – XX), русская интеллигенция иммиграции, и он, автор, один из них. Это звучит во всём, эта мелодия в каждой главе:
 -  лишь немного (в словарном контексте, казано о России, но это внешняя оболочка, оболочка слов, а внутри – огромный мир чувств, переживаний, воспоминаний об утерянной отраде, отнятой Родине;
 -  ну кто ещё так внимательно, так обстоятельно, так выразительно, так художественно, как русская интеллигенция описывает природу натуральную, растительную, свето-теневую, которую видит человек, его воображение, процессы, происходящие в ней (гроза, туман, зной; пот тротуара, блеск тротуара; бархат воздуха в сумерки, прозрачность ночью…), описывает город, улицу: «паутина потрескавшихся стен, сонные глыбы домов, пропасть черноты меж ними..»;
 -  описывает чувства. Чувства дружбы, любви, страха потери и страха находки чего-либо дорогого, подавленно-жгучей возможности «отвечать пред каким-нибудь сверхчувствительным судом», от которого ничего не скрыть, и умиления, просто первобытного хотения рассказать всё: свои думы, ощущения, видения, признаться в любви всему любимому, искать этой любви, искать отклика на свой поиск;
 -  и, может быть, самое главное, возможность восхитительная, может единственная выразить всё это в слове, в русском слове, умение выразить радость криком или шёпотом, горе стоном или улыбкой, возможное выразить невозможным и наоборот и… долее, и глубже, и выше.
Пусть я говорю лишь в восхитительном тоне. Да, это так, ибо все недостатки, претензии “ - в общем пустяшны. Они совершенно меркнут при блеске (ваших) достоинств, - “.

                15.04.99.