Дальтоники

С самого раннего детства меня называли художником. Это было почти что кличкой. Правда, вскоре эта достойная кличка сменилась на прозвище Дальтоник. Причём открылось, что у меня есть такой дефект совершенно случайно. Дело было так: починил я как-то куклу сестре — руки-ноги привинтил, смотрю: на голове краска облупилась. Краска такая, знаете, зелёно-коричневая. Впрочем, и впрямь ближе к коричневому. А я её взял и зелёной акварелью подкрасил. С этого всё и пошло. Сестра, вместо того, чтобы спасибо, — дальтоник, говорит.
Дальтоник, дальтоник — так и пошло. Слово-то ещё какое обидное. Ладно, если кто знает, что это такое: не болезнь, так скорее — небольшая странность. а если кто не знает, так даже неудобно как-то. Причем, кому скажешь, что, мол, дальтоник? Глаза вытаращат, как ненормальные, и начинают спрашивать: “Какого цвета у меня штаны?” Как будто я псих какой, а не дальтоник.
А правильно скажешь — разочаровываются. Говорят, что издеваюсь. Я же совсем не издеваюсь. Несмотря на прозвище, я продолжал рисовать. Но казусы всё же иногда случались. Стою как-то с мольбертом на Ленинских горах. Вокруг малышня восхищённая…
— Дядь, дядь, ты художник?
— Да, — говорю, —  конечно.
Хоть и маленькие, но тоже зрители, как никак. Пока на разговоры отвлекался, смотрю: ёлка-то у меня коричневая получилась. Ну, думаю, ничего, вроде бы не заметно — маленькие ещё. Не тут-то было.
— Дядь! А чего это у тебя ёлка-то красная?
— Это у меня, мальчик, не ёлка, это, мальчик, сосна.
— Сосна, дядь, тоже зелёная бывает!
— Это смотря какая сосна, — говорю. можно, конечно, доказывать, что ты прав, но настроение испорчено. Кстати, в художественной школе и того хуже бывало. Дадут, например, натюрморт рисовать. Тряпки разные, утюг бесцветный и чашки: красную, синюю и ту самую красно-зелёно-коричневую. Вот я синюю с красной нарисовал и жду… Смотрю по сторонам, какой краской её другие рисовать будут.
Учительница подходит, кивает. Молодец, говорит: форма схвачена и композиция хорошая. Только ты цвет бери теплее, теплее. А я до сих пор не знаю, какой из них теплее: зелёный или коричневый. Стал я, правда, приспосабливаться. Научился кое-чему. Всё больше дома, машины рисую, их, как известно, люди в разные цвета раскрашивают. Но всё-таки надоело. В конце концов, бросил художественную школу, в науку подался. С утра до ночи сижу: иксы с игреками вычисляю. Тут как-то прихожу к брату, он мне говорит: “Бери вон ту зелёно-коричневую тетрадь (как сказал, мне сразу ясно), сигму погоняем”. Брат даже на машине ездит и различает, какой цвет светофор показывает. И объясняет, что различать всё очень просто: верхний — красный, нижний — зелёный, тот, что посередине — это жёлтый. Труднее экзамен в ГАИ сдать, рассказывал брат. там специальные картинки показывают, где все кружочки намешаны, и кружочками одного цвета какая-нибудь фигура нарисована. Так он, когда сдавал экзамен, достал у знакомых книгу, по которой дальтоников отлавливают, и выучил заранее все фигуры, которые нарисованы в ней. Память у него феноменальная. Поначалу всё хорошо шло, но что-то немножечко он всё-таки перепутал, и пошло с середины с небольшим смещением: все на картинке квадрат, к примеру, видят, дальтоники — вообще ничего, а Коля утверждает, что там треугольник или, ещё хуже, цифра какая-нибудь. Вот врачи-контролёры и не поймут сложный случай. Стали ему одному дополнительные вопросы задавать. Дали пирамидку детскую, на которую колечки насаживают, а колечки каждый своего цвета. Жёлтый с красным он, правда, сам отгадал, а потом, говорил брат, показывают цвет, название которого я не знаю, но сам цвет до этого явно где-то видел. К тому же нет в нашей культуре такого, чтобы, как японцы, по сто названий цветов учить. Там, у этих японцев, по целому предложению на цвет уходит: цвет кожи молодой японки в лучах восходящего солнца. Я им так тогда и сказал, рассказывал брат. Цвет, мол, мне знакомый, но не ходовой, а как называется, не знаю. впрочем, моя тёща, по-моему, называет его маренго. Наверное, он и есть. Врачи после этого посоветовались с товарищем из ГАИ и права выдали.
С братом всё ясно. он не рисует. Зато поёт здорово. У него голос отличный и слух музыкальный абсолютный. Слышит он, правда, не очень хорошо то, что поёт. Я тоже хорошо пою, и часто мне мама говорит: “Очень я, Сашок, люблю, когда ты поёшь. Сразу ясно, что ты тут поблизости”. Больше, к сожалению, никто не любит. А я, например, песню на английском языке могу запомнить длинную-предлинную и без единой ошибки в словах выдать. Так нет, просят, помолчи. Или ещё хуже: пой про себя. Кто это, интересно, любит про себя петь? А брат ещё и издевается:  слышать-то ты слышишь, а слуха у тебя нет. Вот и во всём так. Стал стихи недавно писать: молодец, говорят, и мысль есть и содержание, но не хватает музыки стиха, и цвет должен быть теплее.
1982