Консерваторы

— Па, ну когда ты купишь мне мотоцикл, — говорю я, усердно нажимая на педали, пытаясь не отстать. Дорога плохая, лужи кругом, грязь, колеса вязнут. Вы скажите — глупый вопрос, зачем я задаю глупые вопросы?
Я себе позволю возразить.  По-вашему что, вопросы задают только когда непонятно или не знаешь, да? Вовсе нет!
Их, например, задают, дабы продемонстрировать собеседнику его совершенную непросвещенность. Тогда вопрос начинают словами: “А ты знаешь …?” А заканчивают фразой: “Ну ты даешь!” Или вопрос задают, чтобы подчеркнуть деспотизм родителя:
“Пап, а можно завтра вместо того, чтобы красить ворота, я пойду погулять!?” Вопросы также задают просто так, или чтобы услышать любимый ответ с тайной мыслью — а, вдруг этот ответ сегодня изменится. Но я отвлекаюсь, вопрос задан.
— Никогда! — явно категорически отвечает папа.
— Почему? — в сто первый раз очень искренне удивляюсь я, хотя наперед знаю сто один мудрый ответ: “Мотоцикл загрязняет, мотоцикл не укрепляет, мотоцикл подвергает…”.
Это все только основные направления доводов. Да, папа-папа. Папа всегда берет логикой. поди, докажи, что мотоцикл не трещит — еще как трещит.
А, вообще, сравнивая папу и маму, я каждый раз удивляюсь, насколько же различными могут быть пути воспитания! Маме вовсе не нужны аргументы. А как же? — спросите вы, — А очень просто.
— Мам, когда ты хочешь, чтобы я женился, купил мотоцикл, завел собаку, поехал с ночевкой на дачу? — да все что хотите.
— Когда будешь большой и взрослый, — не задумываясь, ответит она.
В детстве после такой фразы  я весь преображался и мысль о собаке, которая придет вместе с загадочной самостоятельностью, заслоняла собой все остальное. Я принимался мыть посуду, чистить зубы, оборачивать учебники  и даже ел морковку в супе. С утра пораньше я подметал квартиру, нарочно (чтобы было лучше видно работу) выметал землю из цветов и подбрасывал в общую кучу бумажки.
Все удивлялись и хвалили меня. И, наконец, наступал тот день, когда я осмеливался спросить — Ну как? Я уже стал самостоятельным, а?  И оказывалось, что нет, ничуть не бывало. Ведь я еще забыл в бассейне шапочку, не убрал штаны, изжевал тюбик зубной пасты и еще, и еще, и еще. И, неужели, я сам не чувствую, что еще не самостоятельный и не взрослый. Энтузиазм мой падал, а после как-то все начиналось сначала.
Итак, я снова отвлекаюсь от велосипедной прогулки.
— Пап,  поедем завтра не в лес, а по шоссе —скорость, нагрузка хорошая —опять говорю я, чтобы поддержать полемику, а темы подбрасываю самые острые, чтобы хоть как-то отвлечь его от невеселых мыслей, извечных забот и неприятностей.
И он оживляется:
— Сынок, вот ты уже такой большой, а не понимаешь. Человек — это дитя лесов, природы. Тысячелетиями привыкал он к лесному быту. В лесу здоровый воздух, деревья, трава, фотосинтез, а не шоссе машины, нервотрепка, бензин, гарь — канцерогенные вещества. Эти слова я помню с детства. Папа всегда говорил со мной как с равным, и мне рано пришлось узнать, что такое энтропия и дислокация. Мне еще не было пяти — мы играли с соседским мальчиком — лепили чертиков из вара. И папа сказал: “Не мажь руки варом в нем содержаться канцерогенные вещества”, — и я не мазал. Сосед, правда, тоже. Мать его долго потом орала: “Весь в дерьме выгваздался, где я на тебя, паразита, натираюсь?!”.
Итак, я опять  отвлекаюсь — мы с папой едем дальше. Впереди надувается его чесучовая рубаха. Во чисто поле едем — так он уже давно не говорит, а я вот помню. Помню чисто поле, дерево-сидельную, на котором мы отдыхали втроем (вместе с мамой), бабушкину просеку, Ларкину дорогу, змеиную ель. Все эти названия (столь привычные близким) были в разное время придуманы именно отцом.  Интересный факт — едем мы с племянником — все наоборот. Он говорит: “Ну поехали, Сань, по шоссе, скорость зекенская, нагрузка”. А я говорю, “Мы все дети природы, лесов, как ты не понимаешь, а на шоссе гарь, копоть, гадость всякая — хреново, на здоровье действует”. И про чисто поле вспоминаю.  Интересно, неужели, старшие всегда так консервативны?