Парни Атас

 Парни Атас! Кто не знает нас?
Парни Атас – это высший класс!
Возникли проблемы – зовите нас!
Парни Атас! Парни Атас!
Горячая линия команды межзвёздных спасателей
«Парни Атас»:  Земля, 171-821-011-915-222-423
круглосуточно, ежедневно.

     Подпространство отрыгнуло космический струг «Плавучий топор», вмещающий знаменитую команду межзвёздных наёмных спасателей «Парни Атас» прямо над третьей планетой звезды, венчающей хвост созвездия Льва, основательно встряхнув желудок астронавигатора и пилота десантного ялика в одном лице Борислава Црнковича, единственного бодрствующего члена команды, разбуженного часом раньше бортовым компьютером «Плавучего топора» от долгого сна, в котором «Парни Атас» пребывали последнюю неделю, пока струг продирался сквозь подпространственную мглу. Разбуженный час назад, астронавигатор Борислав Црнкович ещё продолжал нежиться в открытой барокамере и как раз протирал заплывшие очи толстыми, как обрубки сосисок, пальцами, когда желудок его подвергся тяжёлому испытанию перехода в обычное пространство.
     - Опять…- простонал Црнкович, вытирая рот и вползая в своё кресло, стоявшее тут же.—Опять не успел проверить курс до выхода…
     Сказав это, астронавигатор проверил курс уже после выхода из подпространства, что не имело особого смысла: если бы по вине компьютера струг вывалился бы в паре парсеков от пункта назначения, спасателям пришлось бы влезать обратно и возвращаться на Землю – атомных батарей струга хватало только на четыре перехода: два «в» и два «из». Однако, в этот раз компьютер не сплоховал и выбросил команду точнёхонько в месте назначения – над планетой со звучным именем Отстойник, что для аборигенов означало «вместилище прекрасного».
     Удостоверившись, что прибыли верно, Борислав Црнкович почесал полутораведёрный живот, отключил барокамеры остальных членов команды и устроился в кресле поудобнее, в ожидании, когда в рубку пожалуют остальные – их барокамеры стояли в другом конце корабля.
     Первым, как всегда, проснулся водитель трэка и бухгалтер «Парней Атас» Хайм Бен-Цур. Зябко передёрнувшись, подзёвывая вполрта, Бен-Цур спустил на пол босые ноги и, пошевелив пальцами, громко вопросил:
     - Кто-нибудь подумает-таки подняться и приготовить завтрак, или всё опять свалится на бедного еврея?
     Громко зевнув, из своего стеклянного гроба приподнял свою чёрную, как смоль, скуластую физиономию артиллерист и врач Джонатан Баксбургер по прозвищу Джони Унитаз. Поскребя бритую макушку огромной ручищей и потянувшись, негр-гигант сполз на пол и поддержал Хайма Бен-Цура:
     - Да, поспали, теперь можно и пожрать. Требую возмещения сотен лет рабства хорошим сытным обедом.
     Стрелок-радист и повар Василий Хабибулин заворочался и забормотал что-то нечленораздельное об автоматическом корабельном камбузе и о концентратах, но потом всё-таки смачно выругался матом и оторвал голову от пластиковой псевдоподушки, видимо, и он испытывал мучительные спазмы голода, как и всегда после недельного сна. Поднявшись, Хабибулин надел шерстяные носки и принялся массировать затёкшие ноги.
     Последним из своей барокамеры вылез командир «Парней Атас» Йоханнес Цвейг-Шульцентойфель. Год назад, когда команда спасателей только создавалась, командир предлагал назваться «Парнями Йоханнеса Цвейга-Шульцентойфеля», но это название было единогласно отвергнуто остальными членами команды. За год существования «Парней Атас» дела шли не самым лучшим образом, этот полёт был их четвёртым вызовом. Первый вызов прогремел в их конторе на Земле в тот же день, когда они пустили на межзвёздное телевидение свой рекламный ролик. Вызов оказался ошибочным звонком по межзвездофону – спрашивали какого-то Моисея Ивановича. Второй вызов несколько месяцев спустя оказался ложным: команда пробуравила полгалактики, чтобы удовлетворить любопытство какого-то малолетнего шалопая. Третий вызов перехватила у них прямо из-под носа конкурирующая организация «Спасение инкорпорейтед». Этот, четвёртый вызов в созвездие Льва был последней надеждой команды начать расплачиваться за «Плавучий топор» и снаряжение, большую часть которого им, впрочем, уже пришлось вернуть.
     Поднявшись на ноги, Йоханнес Цвейг-Шульцентойфель отработанным командным голосом пресёк попытки команды тихо улизнуть в камбуз и заморить тройку-другую червячков пожирнее:
     - Какая еда! У нас на носу, может быть, первое серьёзное задание, а вы думаете только о еде! Всем немедленно надеть форму и – марш в рубку! Шнеллер!
     Все нехотя натянули небесно-голубые лосины, того де цвета короткие френчи с золочёным эполетом на правом плече и фуражки с большой кокардой: крылатыми буквами «ПА». Никому из команды не нравилась эта форма, но, если верить словам модельера, скроившего её для «Парней Атас»: «…клиенты будут просто без ума! Лосины так эффектно подчёркивают округлость ягодиц…»
     Борислав Црнкович ждал их в рубке. Предвидя замечание Цвейга-Шульцентойфеля, он уже напялил форму. То ли его  форма порядком села, то ли астронавигатор за последнюю неделю растолстел ещё больше, но лосины отказывались вмещать его объёмный живот, а френч никак не хотел застёгиваться. Плюнув на бесплодные попытки поправить положение, Црнкович предстал перед командиром в этом неряшливом виде, за что был награждён гневным взглядом.
     - Уже связался с планетой? – Цвейг-Шульцентойфель с порога взял за рога Црнковича.
     - Э-эээ… Нет. – растерялся тот.
     - Правильно. – одобрил командир. – Я не потерплю самодеятельности, когда дело касается самого важного задания за всю историю существования нашей организации. Не хватало ещё, чтобы колонисты , то есть клиенты, увидели тебя в таком виде. А теперь свяжись с планетой и спрячься с глаз моих.
     Проинструктировав Борислава Црнковича, Йоханнес Цвейг-Шульцентойфель повернулся к Джони Унитазу, Хайму Бен-Цуру и Василию Хабибулину:
     - А вы оправьтесь, сделайте мужественные лица и станьте позади меня. Вот так. Хорошо. Хабибулин! Я сказал сделать мужественное лицо, а не корчить рожу!.. Нет, плохо… А, чёрт с тобой, стой так!
     Наконец, расставив команду, что далось ему нелегко, и оправив собственную форму, что не потребовало больших усилий, ибо давно вошло в привычку, командир вытянулся перед камерой в ожидании связи. С полминуты все четверо переминались с ноги на ногу, корча мужественные лица, затем раздался возглас Црнковича:
     - Готово!
     На вспыхнувшем экране возник бородатый старец. Он с любопытством оглядел команду и собирался было уже открыть рот, как Цвейг-Шульцентойфель рявкнул подготовленную фразу:
     - «Парни Атас». Вы зовёте нас, мы летим и решаем все проблемы, что есть у вас. Вызывали?
     Старец расплылся в улыбке:
     - «Парни Атас»! Конечно, мы вас вызывали!..
     - Разрешите представиться, - снова перебил старца командир. – Йоханнес Цвейг-Шульцентойфель, командир межзвёздных спасателей «Парни Атас». Вы, я полагаю, мэр города Вилла де Санта Клементина и губернатор колонии на Отстойнике Жульберту Маруха Онаньес?
     - Да, это я. – с лица Онаньеса не слезала блаженная улыбка.
     - Чем можем служить?
     - Вам лучше было бы сначала спуститься к нам в город, и уж тогда мы всё обговорим. Я сейчас распоряжусь послать вам на корабль координаты Вилла де Санта Клементина.
     - Мы скоро будем. – кивнул командир. – но распорядитесь также перевести на наш сёт двадцать пять тысяч кредитов – стандартная расценка за вызов. О гонораре за работу мы переговорим позднее.
     - О, всенепременно! – с этими словами старец расплылся, растянулся в узкую нить и исчез с экрана.
     - Всё в порядке! – послышался возглас Борислава Црнковича, прятавшегося в углу вне обзора камеры. – Бабки переведены, мне отсюда видно монитор.
     Хайм Бен-Цур сел к терминалу, чтобы проверить правильность перевода, а Цвейг-Шульцентойфель принялся раздавать указания со свойственным ему истинно арийским высокомерием:
     - Црнкович, презренный серб, готовь ялик к посадке. Хабибулин, татарская свинья, проверь исправность рации и орудия трэка. Джони Унитаз, ниггер чернозадый, осмотри свою броню и пушку, на планете будет поздно устранять неисправности. И отдрай кирасу до блеска! Мы должны произвести хорошее впечатление. Бен-Цур, морда твоя жидовская, с финансами всё в порядке?
     - Всё. Старый прохвост не обманул.
     - Хорошо. Тогда осмотри трэк.

     Через полчаса в небе над Вилла де Санта Клементина послышался пронзительный свист. Это десантный ялик с «Парнями Атас» на борту камнем падал на город. Посадочные двигатели ялика внезапно замолчали вскоре после того, как он отшвартовался от струга.
     - Сейчас я, сейчас… - огрызался Црнкович, копаясь отвёрткой во вскрытой панели управления.
     Все остальные, прикованные к своим сиденьям, белые и жутко злые, вопили от ужаса, и проклинали Црнковича, перекрикивая закладывающий уши свист.
     -Ёкарный бабай! – орал Хабибулин.
     -Сан оф бич! – вторил ему Джони Унитаз.
     -Шлимазл! – вопил Хайм Бен-Цур, рвя на себе волосы.
     -Сербишен швайн! – отчитывал пилота Йоханнес Цвейг-Шульцентойфель.
     -Да заткнитесь вы! – продолжал огрызаться Црнкович. – Сейчас я! Вот уже… О! Готово! Пристегнитесь!
     Двигатели надсадно завыли, ялик тряхануло и скорость падения начала быстро снижаться.
     -Фффууу…- вырвался у командира вздох облегчения и в этот момент ялик врезался в землю, взметнув к небу клубы пыли и дёрна.
     Придя в себя от удара, командир отстегнулся и, выползая из кресла, приказал остальным выползавшим оправить форму и построиться. Вид у «Парней Атас» был несколько помятый, к тому же выяснилось, что Бен-Цур ухитрился потерять свою фуражку во время душераздирающего спуска, а Хабибулин в приступе отчаяния оторвал от своей зубами здоровенный кусок. Цвейг-Шульцентойфель как следует отругал провинившихся, но потом махнул рукой и приказал надеть на голову хоть что-нибудь. Бен-Цур тут же напялил ермолку, Хабибулин же напихтерил на голову тюбетейку.
     -Клоуны. – вынес свой вердикт командир и повернулся к двери шлюза.
     Гордо расправив плечи, «Парни Атас» один за другим промаршировали через открывшийся шлюз, ожидая тёплой встречи всего города: радостных детей, осыпающих прибывших спасателей цветами, женщин, преподносящих им вино и сладости, мужчин, бросающих в воздух картузы и палящих воверх из ружей, благословляющего их на правое дело священника и, конечно же, празднично разодетую администрацию колонии, вручающую спасателям, а в скором времени уже и спасителям, золотой ключ от города и диск с кодами доступа к городской казне.
      Однако, в клубах поднявшейся после посадки пыли одиноко стоял лишь старый Онаньес. Видя недоумённые взгляды спустившихся с небес, старик поспешил разъяснить ситуацию:
      -Вас пришёл встречать весь город, но, завидев, что вы падаете с неба, как мешок сушёного навоза, все в страхе разбежались, спасая свои жизни. Я и сам опасался, что ваш корабль взорвётся от удара о землю, и потому, оставшись вас встречать, поспешно сложил свои полномочия мэра и губернатора на своего племянника Рамона Рамону Рамонеса. Правда теперь, раз уж я остался жив, придётся забрать полномочия назад и надавать Рамону по шее за то, что оставил своего престарелого дядю на верную смерть. А теперь, друзья мои, пройдёмте в мэрию. Думаю, там уже должен собраться народ.
     С этими словами Жульберту Маруха Онаньес повернулся на сто восемьдесят градусов и, пошатываясь, поплёлся прочь, предоставляя Йоханнесу Цвейгу-Шульцентойфелю вести свою команду следом. От космопорта, представлявшего собой незасаженную маисом и чечевицей площадку примерно сто на сто метров без каких-либо построек и, тем паче, бетонного покрытия, до мэрии Вилла де Санта Клементина было не более пяти минут ходу. По мере продвижения, процессия из покрытого с ног до головы пылью старика в строгом костюме, бывшем полчаса назад чёрным, и пяти спасателей в своей форме, бывшей полчаса назад небесно – голубой, обрастала горожанами, вылезавшими из погребов, канав и выгребных ям. Таким образом, подошедшая к мэрии радостная толпа во главе с мэром походила больше на сборище оборванцев, пришедших к администрации на Пасху просить подаяния.
     Под крики людей, в которых слышались как радость по поводу прибытия помощи, так и негодование по поводу обстоятельств этого прибытия, «Парни Атас» прошли в кирпичное здание с деревянными колоннами у входа, покрашенными под мрамор.
     В кабинете мэра их уже ждали мужчина и женщина. Мужчина расположился в кресле мэра за письменным столом из красного дерева, женщина сидела в углу на табурете. Бросив хмурый взгляд на выжившего Онаньеса, мужчина представился:
     -Рамон Рамона Рамонес, исполняющий…исполнявший обязанности губернатора. Это – Маруха Рамонес, моя жена. Вы, я полагаю, «Парни Атас»?
     -Да, это мы. – Цвейг-Шульцентойфель с нескрываемой гордостью в голосе представился и представил остальных, выстроившихся по росту.
     Вытянувшиеся по струнке, «Парни Атас» являли собой поистине героическое зрелище. Застывшие в пыльных серо-голубых лосинах, в мятых фуражках, ермолках и тюбетейках, с сильно выдающимся из строя и из формы объёмным животом Црнковича, «Парни Атас» демонстрировали образец железной дисциплины, богатого боевого опыта и выдающегося личного мужества и самоотверженности.
     -О, Боже! Наши молитвы услышаны! – воскликнула вдруг Маруха Рамонес.
     -Молчи, женщина! – властно оборвал её старый Онаньес.— А ты, Рамон, уступил бы место пожилому человеку.
     Потупив взор, Рамонес вышел из-за стола:
    -Конечно, дядя…господин губернатор.
    -Пора поговорить о деле.—сказал, как отрезал, Онаньес.—А потом будет пир.
     При слове «пир» Бен-Цур нервно сглотнул слюну, а у Хабибулина заурчало в животе – «Парни Атас» не ели уже неделю.
     -Думаю, - начал губернатор, - сперва будет нелишне рассказать вам вкратце историю нашей колонии. Основана она была двадцать два года назад миссионером и путешественником Рохасом Марией Хименесом. Он с горсткой единомышленников высадился на этой планете, обнаружив на ней разумную жизнь – аборигенов, которых мы называем гоблинами за их низкий рост, зелёную кожу и непропорционально большие и зубастые головы. Гоблины находятся пока на зачаточном этапе развития, хотя им уже известен огонь и они шьют одежду из шкур животных. Так вот, Рохас Мария Хименес, упокой, Господи, его душу, счёл своим священным долгом принести гоблинам слово Божие. Основав колонию, он заложил Вилла де Санта Клементина и, наказав соратникам строить и укреплять город, ушёл к гоблинам, чтобы спасти их заблудшие души. Через неделю, когда в городе начали рости первые постройки, к нам пришла делегация из сорока гоблинов, принеся с собой обглоданный скелет Рохаса Марии Хименеса на длинной жерди и, прокричав несколько отвратительных богохульств на своём щебечущем языке, удалились прочь. Неблагодарные! Они даже не поняли, что заказали себе дорогу к райским кущам! Мы хотели собрать вооружённый отряд и пойти спалить деревню гоблинов, но наш новоизбранный мэр Санчо Ефросинья Санчес, ближайший соратник Рохаса Марии Хименеса, сказал нам: «Рохас был бы против этого рейда, друзья мои! Если судьба обошлась с ним так жестоко, значит так угодно Богу. Гоблины ещё не готовы принять свет христианства и наш долг дождаться того дня, когда они будут готовы, и дать им этот свет.»
     Так мы зажили с гоблинами в мире. Много позже, когда нам удалось научить некоторых из них цивилизованной речи, выяснилось, за что гоблины убили и съели Рохаса Марию Хименеса. Оказалось, они сочли его законным даром: у этого невежественного народа есть обычай: если одно племя приходит на территорию другого, то посылает в дар упитаннейшего и вкуснейшего из соплеменников. Если гурманы коренного племени одобрят вкус посланца, то скелет его приносят вновь пришедшим и позволяют остаться, выделяя территорию. Варварский, богопротивный обычай! Так и бедный Рохас своим поеданием обеспечил нас законной территорией. Двадцать два года длилось наше мирное сосуществование с гоблинами, мы обучали их языку и земледелию, торговали с ними, меняя мякину, зеркала и пластмассовые бусы на мех, золотой песок и драгоценные камни. Наш губернатор, Санчо Ефросинья Санчес, даже потребовал у метрополии предоставления нашей колонии независимости, и мы получили её, сменив унизительное название Колония Земли на гордое Независимая Колония Земли. И вот, когда жизнь, казалось, вошла в спокойное русло, как гром среди ясного неба прогремело заявление вождя гоблинов, с чьим племенем мы дружили так много лет. Когда наша делегация гостила в столице этого вождя – деревне Отстой, что означает для гоблинов «Прекрасный», вождём было объявлено, что наш срок аренды земель племени подходит к концу и, если мы хотим и дальше жить на его землях, надо послать вождю в дар одного горожанина поупитанней. Возмутившись, мы обратились на Землю с просьбой о помощи, но нам было отказано, так как мы больше не подчиняемся метрополии. И тогда мы прокляли губернатора Санчеса и его хваленую независимость, он был свергнут и его полномочия принял я. К чести Санчеса надо добавить, что он рвался сам пойти на съедение гоблигам, но мы порешили, что его худое жилистое старческое тело врядли придётся по вкусу гурманам племени Отстой и посадили Санчеса под замок, чтобы он того и гляди не сбежал. К несчастью, бедный Санчес не смог вынести позора и в ту же ночь удавился связанными шнурками от ботинок.
     Мы впали в отчаяние. Никому не улыбалось идти гоблинам под нож, а долгое промедление с подношением дара грозило нам войной. Конечно, копья и дубинки гоблинов – ничто против наших ружей, но во всём Вилла де Санта Клементина наберётся едва ли сотня крепких взрослых мужиков, способных держать оружие, а гоблинов – многие тысячи. И уж совсем было мы отчаялись, совсем было собрались предоставить всем полным мужчинам города тянуть страшный жребий, как рука Божия указала нам на экран межзвездного телевидения, где шёл рекламный ролик «Парней Атас». «Вот, кто решит наши проблемы!» – поняли мы. Подобно воинам Господа, подобно семи самураям и великолепной семёрке ковбоев, придут «Парни Атас» и запугают гоблинов настолько, что те оставят наш город в покое.
     Жульберту Маруха Онаньес закончил свою речь, и само солнце, заглянув в окна мэрии, торжественно осветило «великолепную пятёрку». Жмурясь, Йоханнес Цвейг-Шульцентойфель гордо выпятил подбородок и произнёс:
     -Задание нам ясно. Остаётся вопрос финансов.
     -Если вы спасёте нашу колонию, мы озолотим вас. – заверил старик Онаньес.
     -Сумма. – вопросительно посмотрел на губернатора выступивший вперёд Хайм Бен-Цур.
     -Пятьсот тысяч.
     У Джони Унитаза глаза полезли на лоб, Хабибулин присвистнул, а Црнкович быстро подсчитал в уме, что пятьюстами тысячами они смогли бы расплатиться за трэк, ялик, всё оборудование, и выплатить почти десять процентов стоимости «Плавучего топора». «За такие деньги стоит рискнуть» – подумал Црнкович. Но Бен-Цур недовольно покачал головой и назвал свою цифру:
     -Миллион.
     После получасового торга Хайму Бен-Цуру удалось увеличить гонорар до пятисот двадцати тысяч.
     -Мы берёмся за эту работу. – с видом бывалого наёмника заявил Цвейг-Шульцентойфель.
     -Мы верим в вас. – серьёзно кивнул Онаньес. – Судьба колонии отныне в ваших руках. А теперь, друзья мои, будет пир!
     И стал пир.

     На следующий день «Парни Атас» запланировали сокрушительный рейд в стан неприятеля. Хайм Бен-Цур и Хабибулин вывели из ялика боевой трэк – колёсно-гусеничную бронированную махину, венчавшуюся небольшой башенкой с сорокапятимиллиметровыми орудием и десятиствольным десятимиллиметровым зенитным пулемётом, собрав целую толпу любопытных горожан.
     Джони Унитаз красовался перед народом в моторизированной броне – армейском боевом костюме, сверкая начищенной кирасой и размахивая, как пушинкой, громадной переносной двадцатипятимиллиметровой пушкой. Год назад у «Парней Атас» было шесть комплектов такой брони: по одному на каждого члена команды и один запасной. К сожалению, спасатели смогли расплатиться только за один комплект, доставшийся Джони Унитазу, так как без импровизированных механических мускулов ему было не под силу управляться с пятидесятикилограммовым орудием, боезапас которого тянул ещё на пуд.
     Йоханнес Цвейг-Шульцентойфель отдавал руководящие указания, то и дело переходя на немецкий. Облачённый в чёрный бронежилет и блестящую командирскую каску с крылатыми буквами «ПА», с пластиковым пистолетом в пластиковой кобуре на боку, он чувствовал себя настоящим боевым, а не формальным командиром. Борислав Црнкович со скучающим видом выслушивал эти указания. Ему предстояло оставаться в городе у ялика и непрерывно держать связь с трэком.
     Из окружающего спасателей ликующего народа выделялся прямо-таки распирающей его важностью Жустинью Двойра Асунсон. Губернатором Жульберту Марухой Онаньесом этому молодому человеку было поручено отправляться в священный поход вместе с «Парнями Атас» в качестве переводчика и специалиста по гоблинам. Вдвойне горд был Жустинью Двойра Асунсон, потому что получил от «Парней Атас» бронежилет и лёгкую келваровую каску.
     Ровно в полдень под восторженные крики толпы, рукоплескания и звон церковного колокола трэк выехал за ворота Вилла де Санта Клементина и покатился по утрамбованной дороге, по которой ещё недавно ходили в обе стороны телеги, запряжённые большими травоядными ящерами, которыми пользовались как гоблины, так и колонисты. 
     -Какое лёгкое задание! – радовался Хабибулин.—Остаётся только скормить гоблинам упитанного Црнковича, и поллимона в кармане.
     -Да. – задумчиво произнёс Бен-Цур. – это-таки было бы выгодным обменом.
     -Как это самоотвержено. Жертвовать своим другом для спасения нашего города.—прослезился добрый христианин жустинью Двойра Асунсон. – Но, уверяю вас, друзья, не стоит идти на такие жертвы!
    Командир наградил Бен-Цура и Хабибулина суровым взглядом и поездка продолжалась в гробовом молчании.
     Под мерный  рокот двигателя по экранам внешнего обзора проплывали джунгли, от земли до самых верхушек деревьев наполненные голодными злыми глазами, следящими за трэком и ждущими, чтобы кто-нибудь высунул из люка голову. «Парни Атас» боязливо ёжились под взглядом этих мириадов глаз, пока Асунсон не объяснил, что это всего лишь роса, не высыхающая на листьях и лианах в это время года почти до вечера.
     Примерно через час пути, когда до Отстоя оставалось совсем немного, Цвейг-Шульцентойфель принял решение, что настало время набросать хоть какой-нибудь завалящий план предстоящего мероприятия.
     -Жустинью! – обратился он к горожанину. – Расскажи-ка в общих чертах, чем вооружены гоблины.
     -Ну…-замялся Асунсон. – Мы видели у них полутораметровые копья с костяными наконечниками, большие увесистые дубинки, кожаные щиты, дротики. Вот, пожалуй, и всё.
     -То есть, ничего, что может представлять угрозу для человека в бронежилете и каске?
     -Ну, если скрыть лицо за плексигласовым забралом, то, пожалуй, ничего.
     -Никаких катапульт и баллист, никакого греческого огня и ездовых динозавров?
     -Пожалуй, нет. Мы такого не видели.
     -Это хорошо. – Йоханнес Цвейг-Шульцентойфель довольно улыбнулся. -  Тогда поступим так…

     Отстой представлял собой довольно обширное, но жутко тесное сборище лепившихся друг к другу низких закопчённых хижин – этаких миниюрт – окружённое неглубоким рвом и покосившимся частоколом. Когда трэк подкатился к воротам этой деревни, вполне оправдывающей своё название, навстречу им , громко щебеча, высыпали сотни две низкорослых зубастых зелёных воинов в странных меховых колпаках и окружили трэк, потрясая ромбическими щитами и короткими, но крепкими копьями, без перерыва вереща и щебеча.
     Из открывшегося люка кое-как выбрался Джони Унитаз в моторизированной броне с пушкой за спиной, за ним показались Йоханнес Цвейг-Шульцентойфель и Жустинью Двойра Асунсон. Командиру «Парней Атас» потребовалось какое-то время, чтобы прийти в себя от оглушительного верещания гоблинов и расслышать крик Асунсона, который пытался привлечь к себе внимание зеленокожих. Спустя пару минут воззвания колониста были услышаны, и гоблины смолкли, а вперёд из их рядов вышел один, со злющей остроносой рожей, в колпаке, украшенном большой берцовой костью какого-то животного и со здоровенным зазубренным костяным кинжалом за поясом.
      -Колонист приводить мы в дар железный человек и консервный банка? – выкрикнул гоблин-переводчик противным резким высоким голосом, переведя указующий когтистый палец с Джони Унитаза на трэк. – Железный человек – плохой вкус, консервы – плохой вкус! Мы уже пробовать вы консервы!
     -Мы хотим видеть вождя! – рявкнул Цвейг-Шульцентойфель.
     Переварив требование человека, гоблин скорчил недовольную рожу:
     -Вождь не хотеть видеть вы!
     -Зато мы хотим его видеть! –осмелел Жустинью Двойра Асунсон. – Подайте сюда вождя, мы пришли на важные переговоры!
     Переводчик что-то недовольно защебетал, потом прикрикнул на одного из воинов и тот опрометью бросился вглубь деревни. Спустя какое-то время, воины расступились и перед людьми появилось некое подобие открытого паланкина, несомое восемью гоблинами и окружённое двумя или тремя десятками высоких (почти по плечо человеку) широкоплечих гоблинов в жёлтых колпаках, с кургузыми деревянными щитами, здоровенными дубинами, утыканными острыми сучками и длинными пиками. На паланкине в расшатанном скрипящем подобии трона восседал толстый гоблин, увешанный пластмассовыми бусами, серьгами, браслетами и кольцами.
     Бросив сверху вниз на людей презрительный взгляд, вождь что-то проверещал.
     -Отстойный вождь хотеть знать, для что вы здесь! – перевёл гоблин-переводчик.
     -Передай отстойному вождю, что мы пришли сделать контрпредложение. – авториттетно заявил Цвейг-Шульцентойфель. – Наше племя сильнее вашего и поэтому мы считаем территорию Вилла де Санта Клементина, а также всю эту территорию своей собственностью, так что это не колонисты должны прислать вам дар, а вы – колонистам. В подтверждение своей силы мы продемонстрируем вам наше оружие.
     Когда скривившийся гоблин перевёл эти слова вождю, скривившемуся ещё сильнее, Цвейг-Шульцентойфель дал в шлемофон команду Хабибулину, и башенка трэка развернулась в бок. Грянуло орудие, разметав хиленькие деревца, затем ещё и ещё, оставляя глубокие воронки и клубы взметнувшейся пыли. С оглушительным воем заработал зенитный пулемёт, выкашивая в джунглях внушительную просеку. Не успел Хабибулин довести до конца свою демонстрацию, как поляна наполнилась верещанием и гоблины кинулись врассыпную. Паланкин с дико орущим вождём рухнул наземь: носильщики разом рванули обратно в деревню.
   Цвейг-Шульцентойфель радовался – его нехитрый план блестяще работал. Скоро перед людьми остался только упавший вождь, окружённый трясущейся «гвардией» в жёлтых колпаках, ощетинившейся копьями, да визжащий гоблин-переводчик, порывающийся вырваться из лап одного из «гвардейцев», держащего его за шиворот.
     -И это – далеко не самое сильное наше оружие.—резюмировал командир «Парней Атас».
     Вождь что-то заверещал, размахивая руками и пытаясь подняться на ноги, затем пнул в зад переводчика.
     -Отстойный вождь хотеть знать, почему колонисты не показывать мы этот оружие раньше?
     -Колонисты – добрые люди. – сделал скорбное лицо командир. – они не хотели вас пугать.
     Выслушав перевод, вождь запричитал, а потом, почесав лысый череп, заверещал через переводчика:
     -Отстойный вождь признавать этот территория за колонисты. Право сильный. Он с удовольствие посылать свой подданный в дар, если вы обещать не применять ужасный оружие против мы.
     -Если гоблины не будут нападать на людей, люди не применят против гоблинов пулемёты и пушки. – с лёгким сердцем поклялся Цвейг-Шульцентойфель. Впрочем, с ещё более лёгким сердцем он бы эту клятву нарушил, уж больно омерзительными ему казались гоблиньи рожи.
     Кивнув в знак согласия, вождь защебетал в повелительных интонациях. Двое «гвардейцев» убежали в город и через несколько минут вернулись, подталкивая древками копий упирающегося связанного толстого гоблина, издававшего жалобные повизгивания. Вручив «Парням Атас» этот ценный дар, вождь скрылся за воротами на покачивающемся паланкине, который тащили четыре желтоколпачных «гвардейца».

     Горожане, уже оповещённые об успехе операции через Црнковича, встречали трэк победными криками, забрасывая его цветами и выбрасывая заготовленные на случай провала тухлые яйца. Когда, проделав путь через весь город и собрав восторженную толпу, трэк подкатился к зданию администрации, его встречала вся верхушка города: губернатор и мэр Жульберту Маруха Онаньес, помощник губернатора Рамон Рамона Рамонес, его жена Маруха Рамонес и приходской священник Хулио Хуана Хулитес. С ними был и астронавигатор Борислав Црнкович.
     Первым из трэка вылез сияющий Жустинью Двойра Асунсон и сразу же бросился к губернатору с радостным криком:
     -Победа, дон Онаньес! Нам больше не придётся посылать добрых христиан на съедение этим еретичным людоедам!
     Услышав реплику Асунсона, люди возликовали ещё громче и начали осыпать цветами вылезавших друг за другом Йоханнеса Цвейга-Шульцентойфеля, Джони Унитаза, толстого гоблина, Василия Хабибулина и Хайма Бен-Цура. Когда вылезли все, дождь из цветов уменьшился, а потом и вообще прекратился. Через минуту уже весь город удивлённо глазел на вязанного зелёного уродца, недоумевая, какое же отношение к их спасению имеет осыпанный цветами гоблин.
     -А это ещё кто такой? – выразил общее недоумение Жульберту Маруха Онаньес.
     -А это…-торжественно объявил командир межзвёздных спасателей, - это – дар отстойного вождя. Вы должны его съесть и тогда вся эта земля, включая земли отстойного племени – ваша.
     Над площадью воцарилось молчание. На этом фоне совсем некстати прозвучал гулкий хохот Црнковича. Отсмеявшись, пилот извинился и уткнулся взглядом в землю. И тут вся толпа взорвалась протестами.
     -Это же богопротивно!
     -Это же людоедство!
     -Это же противоестественно!
     -Это же, наверное, невкусно!
     Йоханнес Цвейг-Шульцентойфель поднял руку, призывая к вниманию, и ждал несколько минут, покуда толпа, уже начинавшая жалеть, что так поспешно избавилась от тухлых яиц, не замолчала, предоставив ему возможность говорить.
     -Вы позвали нас на помощь. – начал командир. – И мы сделали для вас всё, что было в наших силах, рискуя за вас своими жизнями под копьями гоблинов. Теперь, когда всё, что вам осталось – это чуть-чуть поработать для своего спасения самим, вы выражаете недовольство. Стыдитесь, господа! Стыдитесь!
     И толпа устыдилась.

     -Эх, небогоугодное это дело! – проворчал Хулио Хуана Хулитес, отрезая ломтик от лежащего на большом противне с яблоком во рту жареного гоблина.
     -Да. Некрасиво получается. – бормотал Рамон Рамона Ромонес, тыкая вилкой в лежащий на тарелке кусок.
     -Заткнись и ешь! – оборвал племянника Жульберту Маруха Онаньес, брезгливо осматривая нанизанный на вилку шматок.
     -А почему бы Вам, дядя, самому первому не попробовать?
     Старый Онаньес страдальчески вздохнул и засунул в рот вилку. Совершив несколько жевательных движений под пристальными взглядами собравшихся, Онаньес проглотил кусок и, на несколько секунд глубоко задумавшись, оценивая вкус непривычной пищи, неожиданно для всех довольно улыбнулся:
     -А вы знаете, друзья, у этого гоблина замечательный вкус!
     Священник Хулитес недоверчиво запихнул в рот свой кусок и тоже расплылся в улыбке:
     -Мясо такое нежное! Сроду не едал ничего вкуснее!
     -Да. Ни свинина, ни крольчатина не сравнятся с гоблинятиной. – заметил Рамонес, отведав мяса.
     Скоро к трапезе присоединились ещё человек двадцать, громко чавкая и отпуская время от времени одобрительные реплики, и через полчаса на столе остались одни лишь обглоданные кости. Развалившись на стуле, сложив руки на животе и громко рыгнув, Онаньес осведомился:
     -Ну что, друзья мои, кто понесёт в деревню скелет и поблагодарит гоблинов за отличный дар?
     -Кстати, господин губернатор, - обратился к Онаньесу Хулитес, ковырявшийся в зубах заточенной спичкой, - раз уж нам не удалось обратить гоблинов к Богу, не признать ли нам их животными?

     Через неделю глубокого сна, довольные проделанной работой и полученным гонораром, «Парни Атас» вернулись на Землю в свой офис.
     -Наконец-таки нам повезло! – отметил Хайм Бен-Цур, расплатившись по счетам и получив отсрочку для дальнейшей оплаты ещё на два года.
     -Потому что мы…- начал Джони Унитаз и все подхватили, - «Парни Атас»! 
     Довольно засмеявшись, Борислав Црнкович проверил автоответчик межзвёздного видеофона и радостно воскликнул:
     -Везение только началось! У нас тут ещё один вызов!
     Удивлённые таким поворотом событий, «Парни Атас» собрались вокруг экрана и Црнкович включил запись. На экране возникла перекошенная злобой зелёная зубастая физиономия:
     -«Парни Атас»! «Парни Атас»! Мы звать вы на помощь! Мы платить много золотой песок! Колонисты требовать с мы десять гоблины в дар! Они хотеть все мы съесть! Мы ничего не мочь делать, мы бояться: у они есть ужасный оружие! Помочь! Помочь! Мы платить  много золотой песок!
     Помолчав несколько секунд, спасатели переглянулись.
     -Откуда они о нас узнали и где взяли межзвездофон? – задал свой вопрос Хабибулин.
     Йоханнес Цвейг-Шульцентойфель нахмурился:
     -Когда тебе будут угрожать людоеды с ужасным оружием, ты и не то достанешь!