Помечтать и забыть

Из серии “Из воспоминаний о Германии”


               
Помечтать и забыть.


Субботний вечер в Кельне. Магазины закрыты, и только свет витрин показывает прохожим весь ассортимент дневных товаров. Люди проходят вдоль витрин ,иногда косясь на манекены, но головы их забиты другими вещами. В субботу вечером город полон людьми, ищущими развлечений и общения. Кафе и ресторанчики переполнены. Столики выставлены на улицы, зазывая прохожих отменными блюдами и изысканными винами.
Молодежь набивается в кнайпы. Там сидят сотни, и, стараясь перекричать звуки музыки, спорят, шутят, смеются и ругаются все вместе. Часам к двенадцати огромные толпы отправляются в местные дискотеки. Под грохот стадвадцати ударов в минуту танцуют “техно“ почти в голом виде в пятидесятиградусную жару. Для них это один из видов развлечения. Для усиления удовольствия глотают “экстази“.
Люди постарше проводят вечер вдвоем в итальянских или французских ресторанчиках. Сидят, разделенные свечкой, едят мороженое, пьют кампари и кофе.
Даже пожилые не сидят дома. Для них открыты сотни старых немецкий пивных с непонятными для молодежи названиями. Оттуда доносятся звуки полувоенных маршей или народных тирольских песенок, и слышен истерический смех  немецких старушек. Молодежь туда не ходит.
В десять вечера народу на улицах больше чем днем. Идут навстречу тебе, обгоняют тебя, идут в одиночку, парами и большими группами. Смотрят на тебя, сидя за столиками, не обращают на тебя никакого внимания. Просят денег, спрашивают, как пройти к такой-то улице или кнайпе, спрашивают ,который час, предлагают наркотики, себя и вечное спасение с Богом. Город живет своей неповторимой ночной жизнью.


Мы сидим с Маркусом в “Музее“, знаменитой кнайпе студенческого квартала.
Внизу гремит музыка и одновременно телевизор показывает очередную гонку “Формулы-1“. Не думаю, что можно что-либо разобрать в общем шуме, да наверно никто и не пытается.
На втором этаже немного потише. Маркус, огромный, двухметрового роста мужик, постоянный гость в этом заведении. Его хорошо здесь знают. Маркус проработал несколько лет в Соединенных Штатах и привез оттуда привычку к жевательной резинке и легкий американский акцент, который он постоянно подчеркивает. За это его все называют “ американец“, и это ему  нравится.
Мы пьем мой любимый “Райсдорф“, и Маркус рассказывает историю, в которую я абсолютно не верю.
“ Вон видишь ту красотку в углу?“ говорит он мне. “Он сидел тогда на ее месте“.
 “ Кто, тот дед?“ спрашиваю я .
“ Да, и я его видел там несколько раз. Постоянно за тем же столиком в углу и постоянно одного.“



Старик приходил каждый вечер и сидел за одним и тем же столиком в углу всегда один. Вначале все смотрели на него. Молодежная кнайпа не то заведение, где проводят вечер пожилые люди. Потом к нему привыкли. Старик пил пиво, глядел на молодых людей, вежливо отправлял проституток, которые вначале приставали к нему, думая, что именно за этим он пришел сюда. Короче, вскоре он стал для всех незаметен. Для всех, кроме Маркуса.
Маркус сразу же заметил, что старик смотрит на него. Сначал он смотрел на всех подряд, но после пары вечеров все внимание старика переключилось только на Маркуса, и ему конечно же это не понравилось. В конце концов, когда Клавдия встала из-за столика и отправилась в туалет, Маркус тоже встал, и решительно подошел к старику.
“Если тебе не на что больше смотреть, смотри в телевизор, старый хрыч.“ прорычал Маркус, наклоняясь над стариком своим стокилограммовым телом.
“ И запомни, я в голубые игры не играю.“ добавил он.
“Извините, молодой человек, что обидел Вас своим вызывающим поведением“, сказал вдруг вежливо старик, и Маркус даже присел от неожиданности, на столько ясна и спокойна была речь старика. “Сознаюсь честно, я давно наблюдаю за Вами“, добавил старик. “Меня зовут Хайнц Вольф, а Вас?“
“Маркус“, пробурчал Маркус. “Маркус Лайнбургер“.
“Вот и прекрасно. Господин Лайнбургер, я хочу предложить Вам хорошо оплачиваемую работу. Очень хорошо оплачиваемую“ ,подчеркнул он. “Здесь слишком шумно. Давайте встретимся завтра в кафе напротив , ну, скажем, в десять утра“, предложил старик, и, не дожидаясь ответа, встал и вышел. Маркус поплелся к ничего непонимающей Клавдии и целый вечер думал только о словах старика. Дело это еще тогда ему не понравилось.

“Дело это мне сразу не понравилось. Во-первых, старик выглядел никак не богачом, а предлагал большие бабки. Я сразу же подумал о наркотиках и прочих таких делах. С этим я уже завязал....“
Маркус рассказывает, абсолютно забыв, где он находится. Я смотрю в пустой стакан и он, спохватившись, заказывает еще два пива. Сегодня угощает он. Свет от телевизора падает на огромного динозавра из папье-маше, который стоит в центре кнайпы. Сверху видна только его спина,  и кажется, что мышцы спины вздрагивают под ритмами Бон Джови.
“Класная бабенка“, отвлекается Маркус, и я опять смотрю на столик в углу. На меня смотрит молодое создание, видимо женского пола, в кожаном пиджаке и джинсах, с зеленой прядью волос на левом глазу и с сережкой в правой ноздре. Создание, заметив интерес сразу двух мужчин, улыбается.
“Все бабы одинаковые, все хотят только одного - денег.“ излагает философскую мысль Маркус и спрашивает:“ А в России красивые бабы есть?“
“Есть.“ коротко отвечаю я.
“И дорогие?“ спрашивает Маркус.
“По разному. Есть дорогие, есть дешевые, есть совсем бесплатные“.
“Как это?“
“А так. За бутылку водки.“
“Такого не бывает“, недоверчиво говорит Маркус.
“Бывает“, говорю я и вспоминаю армию. Мы впятером в увольнении в цыганском “Шанхае“ и одна сорокалетняя бабушка на всех. Я меняю тему:
“ А что во-вторых?“
“Что во вторых?“
“Ты говорил, что старик тебе не понравился“.

Во-вторых Маркус не любил рано вставать, а десять ура для него, после субботней ночи, было очень рано. Однако в ровно в десять он подошел к кафе и еще издали заметил господина Вольфа все в том же потрепанном пиджаке, сидящим за столиком с “Ди Вельт“ в руках.
“Здравствуйте, господин Лайнбургер“, первым поздоровался старик, “Присаживайтесь. Не хотите ли кофе?“
Они выпили молча кофе. Старик не отрывался от газеты и Маркус стал уже нервничать, когда господин Вольф неожиданно спросил:“ Сколько вам лет, молодой человек?“
“Тридцать три.“ ответил Маркус.
“Подумать только, я почти в три раза старше Вас. Нет, не ждите от меня нотаций и прочего старческого брюзжания“, добавил старик, заметив реакцию Маркуса, “ Просто пожилые люди с завистью смотрят на молодежь. Поверьте, в Вашем возрасте я тоже по полночи проводил в шумных компаниях, а на утро чувствовал себя абсолютно свежим. Не то что сейчас“.
Старик усмехнулся. Маркус уже с трудом сдерживал раздражение. Ему вчера предлагали хорошую работу, а сегодня с утра забивают голову  воспоминаниями. Пора было переходить к делу.
“Вы предлагали мне вчера интересную работу“, начал дипломатично он, “хочу сразу же предупредить, что у меня нет высшего образования. Я хорошо езжу на машине, имею допуск к тяжеловесным грузовикам. В свое время в Америке я работал лесорубом и плотником. Говорю на английском.“
“Да,да, работу“, спохватился старик. “Я предлагал Вам работу. Это скорее даже не работа, а услуга. Услуга, за которую я могу заплатить большие деньги.“


“Я закажу “Будвайзер“, ты не возражаешь?“
“Нет. Закажи сразу в больших бокалах“.


“Услуга следующего характера“, продолжал старик,“ Дело в том, господин Лайнбургер, что через некоторое время я умру. Я понимаю, что данная фраза в устах восьмидесятилетнего старика звучит очень пророчески. Но я знаю почти точную дату своей смерти. Мой врач обнаружил у меня рак желудка и
жить мне осталось несколько месяцев, скажем так, два месяца. Может Вы не знаете, но рак желудка гарантирует очень болезненную смерть. Представьте себе как Вы лежите на больничной койке и кричите от боли несколько недель подряд. Врачи колют Вам наркотик, но это помогает только на некоторое время. Затем все повторяется. Поверьте мне, я видел как погибают люди и такая смерть мне кажется наиболее жестокой.“
“Не понимаю, чем я могу Вам помочь.“
“Вы можете мне помочь умереть быстро и не так болезненно.“
Последние слова старика ошарашили Маркуса. В своей жизни он повидал множество стран, работал и грузчиком и уборщиком улиц. В Оклахоме перевозил мороженную телятину в грузовиках. В Чикаго висел на небоскребе, закрепляя несущие конструкции, но никто никогда не предлагал ему подобную работу.
“Вы хотите, что бы я Вас убил?“ спросил напрямик Маркус.
“Ну это уже чересчур прямо сказано. Я хочу, что бы Вы помогли мне побыстрее уйти в мир иной. Понимаете ли, среди всех свобод, закрепленных в нашей конституции, мы в свое время забыли еще одну, не менее важную свободу. Свободу смерти. В нашей стране это проблема почти не дискутируется, в то время как, скажем, в Америке уже существуют целые организации, пытающиеся через парламент добиться официального разрешения даровать человеку смерть. Для Вас, молодого человека, полного сил и энергии, это не актуально, но существуют сотни, тысячи людей, больных неизлечимыми болезнями, инвалидов, для которых смерть является избавлением от тех страданий и мучений, на которые они обречены всю свою жизнь.“
Старик разволновался. Он нервно размахивал руками, и Маркус боялся, как бы он не смахнул маленькой кофейник со стола или не попал рукавом в остатки джема.
“Вот Вам, пожалуйста, последние данные из журнала “Шпигель“, номер двенадцать за девяносто шестой год. Профессор Кеворкьян умертвил в свое время двадцать семь человек по их просьбе. Это же герой. Он помогает людям, освобождает их от боли.“
“Почему же Вам не поехать к этому профессору и поговорить с ним?“
“ Я пытался, пытался связаться с ним. Но смог только узнать , что он больше не практикует и даже, вроде бы, находится под судом.“

“Непонятно, зачем старику искать каких то людей, чтобы уйти в могилу, когда можно легко сделать все самому. Ведь есть же тысячи способов: большая доза снотворного, автомобиль без тормозов, высотное здание, в конце концов!“
“Понимаешь ли“, пытается объяснить мне Маркус,“ для того, чтобы совершить самоубийство, необходимо большое мужество или состояние аффекта. Когда человек уже ничего не соображает, выстрелить в себя всегда проще. А старик не мог этого сделать сам. Он пробовал и со снотворным, но после третьей таблетки останавливался или даже вызывал “скорую”. Он часами стоял у перил                железнодорожного моста через Рейн, и не мог переступить черту. Он просто очень боялся смерти.“
“И тогда он решил найти тебя.?“



“И тогда Вы решили найти меня?“
“Именно так. Я посещал всевозможные молодежные кафе в поисках человек, как мне казалось, могущего совершить этот неординарный поступок, но постоянно терпел неудачу. В конце концов я увидел Вас. Вы молодой и сильный. Вы наверняка уже многое повидали для своего возраста и Вам очень нужны деньги...“
“Кстати о деньгах. Во сколько же Вы оцениваете свою жизнь?“
“У меня неплохой доход в банке и несколько многоквартирных домов в Кельне и Ааахене. При определенных условиях все это перейдет к Вам“.
“И что же это за условия?“
“Все условия Вы узнаете у моего адвоката, господина Хартманна. Вот его визитная карточка. Он уже ждет Вас. И запомните, Маркус, у Вас очень мало времени.“

“Я слушал его просто из-за чистого любопытства. Никаких мыслей об убийстве у меня и в голове не было. Я, честно говоря, решил, что старый просто не в себе. Мало ли по Кельну бродит сумасшедших.“



В кнайпе народу прибавилось. Приходят целыми группами. Обходят зал в поисках свободного столика. Уходят. Иногда присаживаются на подоконник или просто стоят в проходе и ждут, может кто-нибудь уйдет.
Много ли здесь сумасшедших? Я не вижу ни одного. По улицам с наступлением темноты бродит много разного люда. Есть и бродяги. Одеты они в сплошные лохмотья. Волосы вперемешку с землей. Запах от них распространяется на расстоянии десятков метров. Спят они тут же: у витрин дорогих магазинов, в станциях подземки. Таких я всегда считал сумасшедшими. Жить в Германии и не жить хорошо могут только сумасшедшие или лентяи.
Маркус наверное тоже немного не в себе. Он всегда один. Любит приключения и свободу. Меняет часто подружек и страны. Нигде не учился, везде понемногу работал и в свои тридцать три остался пятнадцатилетним подростком.

“Ну и пошел ты к адвокату?“ спрашиваю я.
“Да. Два дня я терпел. Хотел даже карточку выбросить. Думал, ведь должен здесь быть какой-нибудь подвох. В конце недели не вытерпел и пришел в контору к этому Хартманну.“
“ И что он тебе сказал?“
“Представляешь, тот старик действительно завещал все мне. Ну конечно в завещании много пунктов и не все мне адвокат зачитал. Но есть один пункт, который касается лично меня. Если смерть старика наступает мгновенно и неожиданно для него, о чем должен быть протокол судебной комиссии, то все средства и недвижимость переходят в мое пользование.“
“ И тогда ты решил действовать?“
               

И тогда Маркус решил действовать. Конечно, можно было просто переждать. А вдруг старика собьет автомобиль или упадет лифт, в котором он едет. Ведь в таком случае все автоматически переходит Маркусу. А вдруг этого не случится? Как это противно, сидеть дома и знать, что в твоих руках огромные деньги, почти в твоих, и надо сделать только один шаг, совсем немного, и завладеть ими.
Маркус не спал ночами и думал. Он не читал много книг, но почти все, что он читал, были криминальные романы. Там происходит множество убийств, но  почти  всегда, преступника находят. Необходимо было тщательно продумать операцию. Необходимо знать того, за кем ты охотишься.
Маркус стал следить за стариком. Почти все время господин Вольф проводил в своем доме и выходил лишь поздно вечером на прогулку в городской парк.

Попытку пробраться в дом Маркус предпринимать не стал. Старики обычно плохо спят ночью и все слышат. Кроме того, кругом дома соседей, таких же, как господин Вольф, стариков.
Проще было подкараулить деда в парке. Вечером народа там не много. Узнать по каким тропинкам любит ходить Вольф, спрятаться в кустах и....

“...И ты спокойно мог бы ударить его ножом или дубинкой?“ перебиваю я.
“Я не знаю. Мне казалось, что все должно происходить автоматически, как во сне. Оно и происходило постоянно во сне. Я убивал во сне Вольфа наверное тысячу раз. Я резал его на куски, вешал, стрелял в него. Я стал ненавидеть этого старика, который так зло пошутил надо мной.“
“А ты не думал отказаться от этой затеи? Просто забыть о встрече, заниматься тем, чем ты занимался раньше....“
“Я пытался, пытался много раз. Но знаешь, когда я иду по улице и вижу шикарную тачку или красивую девочку или просто какую-нибудь вещь, я обычно всегда думаю: Мне бы все это! Но когда ты без денег, ты просто помечтаешь так и быстро забываешь. Когда у тебя деньги есть, ты действительно можешь все это получить. Представь, как я тогда думал. Я все это могу получить, если только не этот старик на пути.“
“Так что случилось в парке?“



Маркус придумал кое-что получше. Рядом со входом в парк была стройка. Убрать часть забора и спрятать автомобиль между строительными вагончиками не представляло труда. Рядом проходила скоростная дорога. Нужно было только проследить когда подходит Вольф, завести мотор, выехать из стройки, сбить Вольфа и сразу же въехать на автомагистраль.
Он уже знал, где достанет автомобиль. В доме напротив его жила семья панков. Перед домом стоял их “гольф“ неопознанного года выпуска, весь засыпанный листьями и дорожной пылью. Раз в месяц  кто-нибудь из этих “цветастых“ садился за руль и исчезал на пару дней (возможно это были поездки за гашишем в Голландию), затем “гольф“ снова вставал на свое место. Угнать машину не представляло никакого труда. Ребята забывали  даже закрывать окна.


“Был поздний вечер. Я сидел в автомобиле и ждал Вольфа. Я поставил машину так, что мог справа увидеть старика выходящим из парка, затем просчитать до тридцатисеми и стартовать. Я представлял себе несколько раз, как сделаю это. Наконец я увидел его, медленно выходящим из ворот. Кругом никого не было. Я сидел за рулем....“
“Ты наверное сильно боялся тогда?“
“Я не боялся, клянусь. Я как будто замерз. Я не мог пошевелить рукой и только видел как старик медленно прошел в пяти метрах мимо меня. До сих пор слышу стук его клюки об асфальт. Я не смог сделать этого. Я понял, что не способен на такое. Старик явно переоценил меня.“
“И тогда ты решил сдаться.“
“Сначала да. Но потом я подумал, что если я не могу сделать такое, то есть некоторые, которые могут, и я подумал об Али.“
“О ком?“
“Об Али. Это мой приятель, турок. Как ты, кстати, относишься к туркам?“
“Как отношусь? Нейтрально.“

“Я отношусь к туркам абсолютно нейтрально“, говорила тетушка Фрида, сидя за столиком на веранде своего дома, окруженная подружками такого же возраста, что и она. Они часто сидели все вместе, грелись на солнышке, пили чай со свежими булочками, которые Маркус привозил от постоянного булочника. Маркус должен был присутствовать на этих беседах, что его очень злило.
Тетушка Фрида жила в предместье Хаанвальд, самом богатом районе Кельна. У нее был огромный дом, оставшийся от умершего давно мужа, генерала армии.
Раньше тетя помогала Маркусу деньгами и даже выделила немалые средства на учебу в университете, однако узнав, что племянник ее неоднократно привлекался в полицию за хулиганство и хранение наркотиков, изменила свое решение. Теперь Маркус должен был ухаживать за садом, чистить бассейн, в котором никто не плавал, и следить за домом. За все это тетушка платила ему в два раза больше, чем получал любой домоправитель. Кроме этой работы Маркус должен был присутствовать при беседах на веранде, которые к его удовлетворению происходили все реже и реже.
Разговаривали на разные темы. Затрагивали и проблему с турками. Призванные в пятидесятых годах гастарбайтеры обзавелись семьями, дети их уже стали взрослыми, но абсолютно не прижились в немецкой среде. Молодежь жила своими идеалами. Усиливалась преступность.
Тетушка ко всем молодым относилась с лаской и теплотой. У нее в доме не редко жили иностранные студенты, в основном девушки. И одна из полок ее библиотеки была украшена сувенирами из многих стран.

В один из мартовских вечеров тетушка , после посещения филармонии, не села, как обычно в такси, а решила пройтись по вечернему Кельну. Был теплый тихий вечер. Тетушка Фрида, под воздействием великолепного Штрауса была в прекрасном настроении и даже поздоровалась с тремя подростками, которые шли ей навстречу. Ребята были молодые, смуглые, плечистые и говорили на непонятном ей языке. Они встали напротив ее и тот, что был повыше, одним резким движением вырвал обе ее гранатовые сережки из ушей. Тетушка закричала. Ей было очень больно.  Тот же самый парень ударил ее с силой в живот (верный способ заставить человека замолчать). Она упала, разбив в кровь колени, и кто-то рванул с ее шеи гранатовое колье. Старинная ювелирная работа не поддалась, и колье рванули еще раз. Тетушка упала на левый бок. Все лицо ее было в крови и ей было очень больно.
“А с чего ты взял, что это были турки?“ спросил у Маркуса Али, с которым Маркус познакомился в спортивной студии. “В Кельне много иностранцев, много смуглых людей и языки кажутся похожими.“
“Не знаю“, сказал Маркус,“ может это были и не турки. Ведь их так и не нашли“.


“И что Али помог тебе в этом деле?“
 “Нет. Но он познакомил меня с Каримом. Карим занимался мелкой торговлей наркотиками и краденными вещами. Карим обещал позвонить и через неделю действительно позвонил.“

Через неделю Карим позвонил и сказал, что нашел двух албанцев, готовых сделать “дело“ за десять тысяч на каждого. Причем половина должна быть оплачена вперед. Маркус предложил три вперед. Сошлись на пяти. У Маркуса не было таких денег и он решил продать самое дорогое, что у него было. Свой великолепный мотоцикл БМВ. На следующий день он пообедал в указанном ему турецком ресторанчике и, положив под скатерть деньги, ушел домой ждать.


Как быстро бежит время. Уже заполночь. Улицы постепенно пустеют. Поздние гуляки возвращаются по домам. В кнайпе народу намного меньше. Наверху сидим мы одни.
“ Ты напишешь про это рассказ?“ спрашивает Маркус.
“ Не знаю. Наверно.“ отвечаю я.
“ Интересно, и как же ты закончишь?“

История заканчивается поздней осенью. Господин Вольф уже лежит в больнице. По ночам он кричит, но днем ему обычно колют успокоительное и он ненадолго замолкает. Несколько раз он звонил Маркусу, много говорил на автоответчик,  звал к себе в больницу, но Маркус не приезжал. Ему потребовалось много времени и сил, чтобы выкупить назад мотоцикл. Карим, получив пять тысяч, пропал и Али ничего не мог поделать.  За неделю до Рождества господин Вольф умер. Деньги и дома получили родственники и благотворительные фонды.

“Как печально“, говорит Маркус,“ но для меня такой конец вполне подходит. Не хватало еще, чтобы мной заинтересовалась криминальная полиция“.
“Не волнуйся“, успокаиваю я его, “мои рассказы все равно никто не печатает.“
“Это для меня хорошо, а для тебя плохо“, шутит Маркус. “Ну, мне пора“.
“Не забудь заплатить“, предупреждаю я.
“Ноу проблем.“ говорит он и бросает на стол бумажку (жест, невозможный для нормального немца).“ Закажи себе еще что-нибудь.“
“Спасибо.“  говорю я.
“Посмотри, какую “печку“ я себе купил.“  хвалиться Маркус.
Я смотрю сквозь стекло на улицу и замечаю блестящий, как новогодняя елка, “Харлей Дэвидсон“.
“Дорогая игрушка.“  говорю я.
“Зато какая  классная!“  добавляет Маркус.


Он выходит на улицу, машет на прощание рукой. В неоновом свете блестят золотые часы и массивная цепь на шее. Раздается грохот “Харлея“. Мотоцикл выезжает на ночной проспект, и ,набрав скорость, скрывается вдали. Поздний прохожий,  молодой парень, с завистью смотрит ему вслед.


                Кёльн, апрель 1996.