Металлический страх

       Металлический страх
 Дима Весельцев спустился по выложенной коврами лестнице своего нового дома, расположенного в центре города, и поэтому выполненного в старинном стиле. Во дворике он уселся в лакированный автомобиль, и уже хотел было повернуть ключ зажигания, как его внимание привлек валяющийся неподалеку плакат. Как он сюда попал - остается загадкой.
Плакат гласил: “Монтажник, не рискуй, работая на высоте! Пристегивайся поясом! Жизнь дается человеку только один раз!“ Дима вспомнил, что такой плакат он видел двадцать лет назад, когда он с родителями переезжал в недавно выстроенный дом-коробку. Двухкомнатная стандартная квартира была для них верхом счастья, его родителям завидовали почти все сослуживцы...
Но внимание Димы привлекли отнюдь не рождаемые грязным, принесенным каким-то чудом из прошлого плакатиком воспоминания. В его голове накрепко застряла последняя фраза: “Жизнь дается человеку только один раз!” “Один раз! Один раз!” - множество маленьких молоточков выстукивали в Димином мозгу.
Весельцев завел мотор и медленно поехал. “А если не один?” - в упор спросил он. Перед глазами возник образ стройки, на которой висел этот плакат. Рабочие шли мимо него совершенно не обращая внимания на написанное и часто забывали пристегнуть пояс: в этой жизни и не хорошо, но и не плохо, какая им разница, один раз, или не один? А была бы - незачем тогда и плакаты рисовать. Дима оглянулся по сторонам - кругом были люди, многим из которых, наверное, в этой жизни было плохо, и вся их надежда приходилась на новую, следующую жизнь. Для них просто необходимо, чтобы жизнь давалась не один раз, ибо этой у них просто нет, есть лишь никому не нужное существование...
“Один раз! Один раз!” - слышалось в реве мотора. “Не поеду уж сегодня никуда, посижу дома”, - решил Дмитрий.
Дома продолжались навязчивые мысли. “Ну, хорошо, а если не один, тогда что?” - решил спокойно рассудить Дима. Он вспомнил, с какими трудами, рискуя жизнью, он создавал свое нынешнее благосостояние. Если эта жизнь кончится, он в любом случае все потеряет...
Стало страшно. Дима почти автоматически набрал номер своего старого друга Славы.
- Здорово, Славка!
- Привет, Димка!
- Слушай, у меня тут проблема. Я подумал: ведь одни считают, что жизнь дается человеку один раз, другие - что не один, но в любом случае после смерти мы потеряем все, что имеем сейчас! И сколько не вкалывай - смерть все равно нас настигнет, никуда она не денется.
- Ты чего, Димыч, переработался? Поехали в Репино, побухаем, девочек потрахаем - и все пройдет.
Поехали, потрахали, напарились в сауне, побухали. Дима нажрался до такого безобразия, что весь мир начал ходить перед ним ходуном. “А может она именно такая, смерть?” - пронеслось в его затуманенном мозгу и струя чего-то отвратительно-кислого брызнула изо рта, а желудок, казалось, решил прыгнуть на Луну.
Во сне Дмитрию приснилось, что он умер, и читает свой некролог. Он понимает, что его больше нет, что весь мир сейчас исчезнет. Он хочет крикнуть, что жив, и таким образом - вернуться, но не может...
На следующий день Славик повез Диму к знакомой цыганке, которая нагадала, что жить тому предстоит долго. Димочка успокоился, и оставался спокоен до тех пор, пока не добрался до дома. Дома он вспомнил слова цыганки и снова забеспокоился. Долго? А разве он уже не прожил долго? У каких-нибудь чукчей прожить столько лет, сколько ему сейчас - считается жить долго, а он уже и так пережил четырех своих бывших одноклассников: трое погибли в Чечне, а одного убили на разборке. Так коротка ли его жизнь по сравнению с ними?
Ночью он боялся заснуть, ибо некогда сладкий сон теперь воспринимался как модель смерти. Целую ночь Весельцев бродил по квартире и размышлял о своей судьбе. Наконец, под утро, Дима забылся тревожным неспокойным сном.
Через знакомых удалось найти ученого-геронтолога, который поведал Весельцеву, что лекарство, обеспечивающее бессмертие будет непременно изобретено лет через пятьдесят. “Ты еще доживешь, если, конечно, не несчастный случай”, - закончил тот свою речь.
Опять Дмитрий успокоился. Но на время. “А если несчастный случай?”, - озадачился он, и самому себе ответил: “Избежать! Избежать любой ценой!” С тех пор работу Дима стал выполнять исключительно через “Интернет”, из дома практически не выходил, дверь и окна он забаррикадировал. Кроме того Димочка стал тщательно соблюдать ряд диет, которые, якобы, продляли жизнь и избавляли практически от всех болезней.
Жизнь практически полностью превратилась в напряженнейшую работу по ее же продлению, но прекратить сие занятие ее хозяин был уже не в состоянии. Постепенно растерялись друзья, забылось все прежнее. Каждый день превращался в пытку, а вечер и вовсе был наполнен металлическим страхом, ибо сна Дима просто панически боялся, и боролся с ним до тех пор, пока у него не кончались силы, и даже крепчайший кофе не переставал помогать. Впрочем, однажды ему удалось достать сильнодействующий антидепрессант, который на двое суток спас Димочку от очередного погружения в “модель смерти”, но после того, как действие лекарства прекратилось, Дима мало того, что заснул, так еще и увидел сон, в котором его, Димочку, такого хорошего, такого всеми любимого, кладут в гроб, и огромный черный катафалк везет его на кладбище.
Борьба за жизнь становилась все отчаяннее, аптечка до отказа набилась всевозможными препаратами, одни из которых, как будто, продляли жизнь, а другие спасали от ежесекундного страха ее потери. Окна украсились бронированными жалюзи, которые Дима открывал лишь иногда, минут на десять-пятнадцать. На втором месте после смерти, Дима боялся людей, ибо психика человека - вещь весьма темная, и каждый из них в принципе готов на убийство в любой момент, хотя, может быть, и сам об этом не знает. Из-за постоянного недостатка общения пришлось научиться говорить с самим собой. Подобные диа-монологи он полюбил произносить вечером, когда страх становился нестерпимым.
- Может, жизнь нам как раз и дана для того, чтобы ее беречь? Может, она где-то, для кого-то очень ценна, как для нас, скажем, бриллианты? А мы приставлены к ней, как сторожа, а чтобы мы до конца выполняли свой долг, для нас сделана смерть. Может, мы ее и храним не для себя, а для кого-то там?
- А почему бы и нет? Ведь не зря же самоубийство в Православии считается самым тяжким грехом. И как ты (то есть я, конечно) раньше мог так не беречь, данное тебе-мне сокровище?
Так прошел год, потом еще год. Некогда сверкающий Димин автомобиль превратился в раздолбанную игрушку для местных ребятишек, квартира заросла грязью и паутиной. Дмитрий практически не работал, ибо боялся сокращения жизни даже от простого пребывания возле компьютера. Вскоре его уволили с работы, и единственным источником доходов стали проценты от сбережений.
Наконец, что-то лопнуло внутри Димы, словно оборвалась какая-то до предела натянутая струна. Не было сил больше сидеть дома, хотелось куда-то бежать, послать все, включая и эту, с таким трудом сберегаемую, жизнь куда-то подальше. Взяв со стола пачку денег, Димыч наспех оделся, и с криком понесся по улице. На его пути показалась дверь, ведущая в пивную. Дима, не знающий направления своего пути, свернул за эту дверь и принялся поглощать пиво и водку в огромных количествах. Он и не заметил, как у него появились собутыльники - парни лет двадцати пяти, одетые в черные рубахи. Своего предводителя, они называли почему-то “Хальген”. Они разговаривали как раз на тему, очень близкую Диминому состоянию: жизнь и смерть с точки зрения различных религиозных традиций. Он так заслушался, что даже не заметил, как напоил водкой этих странных случайных знакомых за свой счет, чего никогда в жизни не делал. А, напившись сам, Димочка, ни к кому конкретно не обращаясь, пожаловался на жизнь:
- Я страшно боюсь смерти. Вот уже два года я только и занят тем, что продлеваю свою, может быть, никому не нужную жизнь.
И получил неожиданный ответ:
- А почему ты уверен, что это - жизнь? Жизнь она там, после того, что здесь называют смертью. Так что, все мы уже давно умерли, и теперь можем только воскреснуть, а беречь здесь - нечего.