русский дефолт

Русский дефолт

Домой Иван Моисеевич Сосновский возвращался загорелым и отдохнувшим. Сбылась мечта, которую он лелеял долгие семь лет председательства в банке. Улететь на далекие Мамайские острова, где теплое море, шоколадные мулатки и нет телефона...
Самолет коснулся шереметьевской бетонки, за окном моросил дождь.
— Уважаемые господа, наш самолет приземлился в городе–герое Москве, температура за бортом плюс четыре градуса, ставка рефинансирования тысяча шестьсот процентов.
«Что за дурацкие шуточки», — поморщился банкир. Пассажиры бизнескласса начали дружно отстегивать ремни и напяливать бронежилеты.
Выйдя на трап, Иван Моисеевич удивленно огляделся — рядом не было его любимого бронированного «мерседеса» с синими мигалками.
«Странно» — подумал он. Может, телеграмма не дошла. Сниму к чертям собачьим министра связи.
В зале аэропорта встречающих не было.
«Во, блин, влип, — усмехнулся Сосновский, — ни тебе машины, ни референта. А без телохранителей что делать... хоть на такси езжай». Эта мысль показалась ему занятной. «Ладно, так даже интересно. Потом в мемуарах напишу про это приключеньице, но завтра всех раздолдоню по полной программе».
Будто прочитав его мысли насчет такси, подскочил бойкий малец с шашечками на кепке.
— Доставим в момент, по высшему разряду, сотня с носа, две за чемодан.
Не спросив, какую валюту малец имеет в виду, Сосновский махнул рукой:
— В Барвиху, улица Двадцати шести бакинских комиссаров, Зимний дворец.
Таксист присвистнул и помчался по мокрому шоссе.  Барвиха встретила кромешной темнотой.
«Авария, наверное, на подстанции, совсем без меня распустились», — сплюнул олигарх.
Возле дворца таксист тормознул.
— Приехали. Деньги–товар–деньги, — намекнул он.  Сосновский поковырялся в кошельке:
— Тебе мамайские тугрики или рубли?
— Рубли ночью не ходят, — загадочно пожал плечами таксист.
— Ладно, сейчас тебе зеленых притараню.
Он подошел к стоящему возле мусорных контейнеров банкомату... и замер с протянутой кредитной карточкой — банкомат был заколочен досками. Стоящий за плечом таксист обреченно вздохнул:
— Ладно, давай уж мамайскими, плюс пятьсот процентов за конвертацию.
На стук из–за бронзовых ворот работы Фаберже высунулся милиционер:
— Тебе чего, мужик?
— Как — чего. Домой я пришел.
Милиционер внимательно посмотрел на него:
 — А–а, так ты Сосновский, что ли? Ха–ха! Поздно пришел, дядя, реквизировано все...
— Как реквизировано? Что за шуточки! Пропустите, а то я вас всех... — заколотил по бронзе Моисеич.
Милиционер невозмутимо открыл ворота, перетянул кричащего банкира резиновой дубинкой и так же спокойно задвинул засов...
К утру вдрызг разбитый Сосновский доплелся до Москвы. Возле его уткнувшегося в облака банка–небоскреба бушевала толпа. Подойдя поближе, он услышал, как бабулька, перевязанная пулеметными лентами, требовала немедленно поймать и сбросить с крыши мерзавца–олигарха Сосновского...
До Центробанка он бежал не оглядываясь. Швейцар на входе признал:
— А, это вы Иван Моисеич, — и грустно улыбнулся — ну сто долларов, как всегда, небось, теперь не дадите. Ну да ладно, я добро помню, идите в дежурку, чаем с сушками напою и кого–нибудь из отдела олигархов кликну.
...Начальник олигархического отдела бочком протиснулся в дверь и тихим голосом шепнул:
— Вы б, Иван Моисеевич, волосы, что ли, перекрасили...
— Да что случилось–то, скажет кто–нибудь мне! — завопил банкир.
— Положение в стране тяжелое, но стабильное. Объявлены дефолт и отболт.
— Чего? — открыл рот неискушенный в новых экономических терминах банкир.
— Это значит, все деньги, которые мы... позволили вам приватизировать, пошли на социальные нужды, чтоб отстоять и не допустить. А так как вам теперь нечем платить налоги, для их погашения все имущество национализировано... Но лично к вам у государства претензий нет...
У мамы в Новогиреево Сосновский отлежался на диване и, перекусив кильками в томате, надел тренировочные штаны с драными коленками и вышел во двор.
На столике возле подъезда мужики замешивали домино.
— А, Моисеич, сколько лет сколько зим. Давненько тебя что–то не видно было.
— Да я в командировке был, длительной.
— Шабашил, что ли, где?
— Вроде того, олигархил, — поморщившись, пошутил Сосновский.
— Ну с тебя портвешок, за возвращеньице. Дуй к магазину, там наши с пяти утра в очереди стоят...