Мой приятель отрывок из портрета разбитого зеркала

МОЙ ПРИЯТЕЛЬ
Он задумчиво ныряет носом в сухую пену и смотрит поверх кружки. Спешит.  Кадык нервно мечется вверх-вниз. Глаза парализовало.  Пустота залила их почти на половину. Плещется и стекает каплями вдоль опущенного носа.
Парень рассказывал. День точно такой же. Канавы захлебываются от воды. А я – пловец, и руками раздвигаю толщи холодного дождя. Непослушные змеи расползаются по лицу. Сквозь шум воды только стук копыт по мостовой. Лошадь. Барабанная дробь по булыжнику и эхом в висках. Потеряла седока. Пьяная лошадь  с пьяной поступью. Меня качает. Видно ветер окреп, высасывая капли из трещин домов. А мне за угол. Навстречу поток, и я жмусь к стене. Копыта перескакивают с нерва на нерв. И все ближе.
Пальцы размазывают пену по губам и растягивают их в улыбку. Смотрит на мое «а дальше что?» и на свое победное «я» в моих немытых очках.
Барахтается в солоноватом пруду и сдыхает от жажды. В глазах жадность, а я наливаю.
Я проснулся. Солнце ворвалось мне в голову и мигом расправило огненные шипы. Я приплюснутый и жестокий. Утро наступило на голову.
Кто придумал лестницы? В голове, морщась от жалящих солнечных игл и покрываясь дымом, образ грудастого мясного атлета, взмывающего вверх по наклонной.
Бледная, трясущаяся нога нервно касается первой ступени. Глаза в момент пролетают несколько пролетов и падают навзничь. Они уже там.
Задумчиво смотрит на желтые пузыри в прозрачной стекляшке. Завидует. Тело невольно силится пузырем взлететь к почерневшей люстре пивной. Грустнеет и прекращает попытки.
Мой взгляд, так странно пронзительный в осоловевшем дыму среди кружек, хватает его за грудки, стаскивает с лестницы и швыряет в открытую дверь. Вот. Ты уже там.
Улица.
Солнце сверху, и я сразу глазами в ноги прохожих. Держусь за них, а они стоят. Уши уже различают крики. Посреди толпы, сумочек, туфелек, собачек на поводках с дружелюбным оскалом, чулок и сапог сиротливо и тихо – два башмака с задранными поверх носков штанинами. Лежит. Взгляд чуть выше поверх ремня и пиджака к ослепительно красному, бесформенному сгустку. И только в самой гуще, грязноватой кашице, нелепый и лишний. Зеленоватый глаз.
Я разгребаю руками дым пивной. В одной руке кружка, и пузырящаяся желтизна расплескивается по столу. В голове Лошадь, она свирепо размахивает копытом и метит бедняге промеж глаз. Я слышу резкий хруст, а с языка летит вопрос.
Посеревшей пеной он хлопается о лоснящийся лоб и стекает по щеке к губам, вздрагивающим от пьяного храпа.
Я смотрю на него сквозь косую грань стеклянной кружки. Он сопит и рот разъезжается в лошадиной усмешке, а я уже вижу как он, врезаясь в дождь, бредет домой…