Надежда отрывок из портрета разбитого зеркала

НАДЕЖДА
Во тьме. Взмахи рук, как мысли. Вопросы, на которые отвечает отскакивающий от сырой породы лом. Пот. Капает с рук и лезет в глаза. Он сжигает зрачки. Он несет с собой боль. Руки вцепились в лом. Вцепились за нее. И боль – для неё. За неё.
По колено в грязи домой. Вечный лабиринт тоннелей. Хлюпающие шаги и руки, цепляющиеся за каменный кошмар. Злость в руки. Злость в лом. И удар. Искры во тьме. Грохот падающей на дно тележки породы и лязг ржавых колес. Ещё удар.
Дом. Вонючий, замызганный закуток в тупике каменного лабиринта. В темноте её руки на звук его шагов. Тихие пальцы, липкие от грязи проводят по лицу. За грязью кожа и ресницы. За темнотой. Лом упёрся в каменную стену.
Дрожь. Сыростью идущая от стен к сердцу. Несущая с собой отдалённый гул побоев во тьме. Стены говорят. Они повсюду. Стены знают все. Лом выбивает из камня детский плачь и предсмертный крик. Руки отрывают от стен куски хохота. Вопли зараженных. Дрожь.
Домой. Сквозь рыхлый смрад тел у стен. На ощупь. Навстречу. Тело встает на умирающую ногу. В последний раз. Запах разложения быстрее слов. Шаг в сторону и удар о стену.

Голод. Губы в судороге впиваются в валун. Она. Ноги в коленях. В стороны. Рука запуталась в липких волосах. Сзади. Сопит в спину. Загоняет желудок под горло. Боль.
Последний толчок, и довольная рука разжимается. Запах хлюпает в лужу к упавшему лицу. К ресницам. К губам. Еда. Жующий рот смешивается с удаляющимися шагами. Рука судорожно сжимает кусок. Мнет. Мается. Мучение.

Грохот лома не заглушает грохот сердца. Осколки в лицо. Песок в глаза. Смех со всех сторон. О его спину вытирают руки. Стены повсюду. Их не пробить. Им не будет конца. Никогда.
Но каждый раз, когда лом выбивает из породы сноп искр. Лишь мгновение. Он видит. Эти руки. Камни. Лужи, утонувшие в грязи. А иногда. Ему просто кажется. В грязных лужах он видит ее отражение.