Инкрустации

Мы с Алексом решили заглянуть в одно презабавнейшее местечко. В глубине московских улочек спрятался особняк, на первый взгляд, не привлекающий внимания. Но Алекс знал местность – через заныканную дверь мы скатились по ступенькам в подвал, где нас встретил гардероб и придал ускорение. Среди многочисленных отсеков и переходов мы нашли третий этаж, а далее – книжный магазин, отдавшийся варварам-книголюбам, то есть мне и Алексу, на полчаса, в течение оных были обшарены  запылившиеся полки, громко прокомментированы почти все книги (причем, никто не делал нам замечаний):  в итоге мы решили, что уже обчитались и, дико извинившись, спикировали вниз. Слева стояли огромные бочки с пивом. Чтобы освободить для божественной жидкости место, мы направились в сартр, неожиданно оказавшийся произведением искусства – стены, потолок и пол покрывали разноцветные рисунки, завораживающие больное воображение; я даже забыл, зачем пришел. Искусство продолжалось: направо – ряд прозрачных комнат, в которых декламировали, пили текилу, смотрели телевизор и еще бог знает чем занимались - Алекс сказал, что они голубые - завершал этот ансамбль уютный бар, инкрустированный цветными бутылками с подозрительной жидкостью. Там-то мы и осели, заслушавшись этнической румынской музыкой. Вокруг все почему-то поигрывали сотовыми телефонами, тугими кошельками, озабоченными лицами и длинными волосами. Официантка в короткой красной юбке принесла заказ – десять пива - и подмигнула Алексу. В зал ворвались трое  в пальто ( в такой-то прокуренной духоте) и уселись рядом с нами. На вопрос официантки, почему не разделись в гардеробе, ребята сказали, что у них с собой очень много денег и стали доставать мятые пачки в подтверждение. Пиво оказалось теплым.
Рядом со столиком выделывал коленца человек в маске сварщика, потом он обернулся старой шелковой шторой и закричал по-турецки (как ему показалось). Тут же выскочила безумная женщина и закружилась в танце, задевая столики и снося водку, изображая разных персонажей, меняя одежду по ходу перформанса. У меня заболела голова.
Больше мы ни с кем не познакомились. Я очнулся в книжном магазине, повторно роющимся в фолиантах, когда меня осенило и я, еле ворочая языком, спросил Генри Миллера. Поговорив с ним, я взял “Плексус” . Однако, вечер прошел не зря. Но где же Алекс. Я искал его в многочисленных стеклянных комнатах: меня принимали за подглядывающего и не прогоняли. Побегав по мощным лестницам,  я устал и уснул, обняв бочку пива. Вот, собственно, и все.