ПО КРАЮ ТЬМЫ 8

Copyright © Аайус 2000 – 2001 гг.


- Ну что, Удайя, возвращаешься? – ласково изрёк Имя, наклонившись ко мне.

- Как ты меня назвал?.. – я уже не злился на этого странного человека, потому что сам частично ещё был им и понимал изнутри него, что не зря он меня так назвал, хоть имя моё и было другим. Мне это было, в принципе, безразлично, и я даже подумал, что, может быть, есть где-то человек и с таким именем и таким способом Имя обращается к нему через меня. Не то чтобы я всерьёз это подумал, а, скорее, предположил. Даже не предположил, а почувствовал, как энергия этой вероятности проносится сквозь меня и распространяется в стороны возможных адресатов.  И было это так приятно…

Я не мог вспомнить, когда мы с Имей перешли на "ты", но , меня это не расстраивало. Такой способ общения теперь казался мне более естественным.

- Удайя – хорошее слово, - ответил он, - Это – восход, появление, результат, успех, исход.

- Прекрасно. Но, зачем меня вообще как-то называть? – спросил я с искренним удивлением, потому что чувствовал, что все имена в принципе несущественны.

- Можно и не называть. Но, если придётся, то уж лучше этим благородным именем. Да, и не только тебя, а, вообще кого угодно. Вот скажи: как обратиться к любому человеку, чтобы не ошибиться?.. Если бы все имели одно и то же имя, я бы им тебя и называл. Но, это не так, поэтому имя приходится выбирать. Причём, такое, что подошло бы каждому. Пойми меня правильно: я уважаю твоё имя – каким бы оно ни было, но, имена у всех разные, поэтому, приходится как-то определяться. Разве ты ещё не убедился, что все имена лживы и перепутаны? – Я с готовностью кивнул – и он продолжил, - Если кто-то кликнет: “Имя!”, то, казалось бы, скорее всего он будет иметь в виду меня, но… есть тут одна закавыка... Дело в том, что во внутренних смыслах обращений типа “я” или “ты” наши соратники часто плутают, - и добавил почти шёпотом, - а, на самом деле в этом путаются ВСЕ. Поэтому, вполне может оказаться, что обращаться они будут при этом не ко мне, а к тебе, или к кому-то ещё – ведь не спутать нас всех весьма затруднительно, если иметь в виду, что у нас общий... - Имя закатил глаза, пытаясь подыскать слово.

- Разум! – подсказал я.

- Вот именно. Если же кто-то позовёт “Удайя!”, то он будет иметь в виду тебя, либо... кого-то другого из тех, с кем мы можем общаться.

- С кем же мы можем?..

- С кем угодно! Я имею в виду и тех, кто воспринимает этот разговор любым из своих органов чувств, даже и случайно – а, значит, тоже общается с нами, хоть и заочно.

- А если он узнает об этом через какое-то время, или даже через посредника?

- Будет почти тот же эффект. И это – серьёзно, - и Имя сдвинул брови.

- А, вот, смотри, - загорелся я, - если мне или какому-то там ещё воспринимающему Удайе скажут что-то, не вполне соответствующее действительности и потому несправедливое – что тогда? Существует же вероятность того, что кто-то будет говорить не только что-то абсолютно точное о человеке, с кем он физически не знаком или, кого знает лишь понаслышке, или, не знает вообще?

Когда я закончил эту сложную фразу, у меня вдруг началось что-то вроде отходняка – я перестал чувствовать себя в ком бы то ни было, кроме себя самого – и это было скверно. Случилось это почти внезапно и так же внезапно испортило мне настроение. Имя сразу заметил эту перемену во мне, но, как ни в чём не бывало (только чуть более мягким тоном) начал отвечать на мой вопрос:

- То, что ты сочтёшь неверным – всегда будешь вправе отвергнуть – как и любой другой человек, к кому при этом обращались или имели в виду. Всякий ведь может ошибиться – ясное дело. Но, не спеши отвергать всё подряд – прежде успевай подумать. Поскольку, если позднее окажется – даже в связи с новыми обстоятельствами – что отверженное было справедливым, то смотреть всем нам в глаза тебе будет нелегко. А ведь тебе с нами жить! Точнее, всем вам – с вами же! Так что, прежде думай, а уж потом решай, ведь от твоего решения может зависеть жизнь любого из нас, которым, кстати, можешь оказаться ты сам!

Этим заявлением  Имя пригвоздил меня к камню, у которого я сидел. Я, даже, можно сказать, окончательно отрезвел от своего промежуточного состояния. Мне стало как-то уж очень не по себе. Имя подошёл к окну, отдёрнул от стекла чёрную материю и распахнул форточку с чёрным стеклом.

- Зачем эта конспирация,  Имя? – спросил я, вдохнув свежего воздуха.

- Чтоб не забывать, что я в беспросветном неведении. Чтоб ни на что не опираться в окружающем мире, раз все опоры иллюзорны. Чтоб привыкать обходиться без света и развивать глубокие способности чувств, особенно зрения. Если при этом затыкать уши, то и слуха.

- Чем затыкать?

- Комочками расплавленного в вате воска.
 
- И что это даёт?

- Попробуй – и узнаешь. Эффект будет тогда, когда готов будешь углубляться в свои ощущения бесконечно, не отвлекаясь ни на что, когда будешь страстно желать уйти от всего, что тебе известно туда, где тебя никогда не было – в причину причин!

Очень уж страстно он это произнёс.

- Ради чего же?.. – испуганно спросил я.

- Хотя бы именно ради этого.

Для моего неокрепшего сознания причина всё-таки не стала ясной.

- Имя, почему ты сам не исчез от всего и навсегда, как ты красиво мне объясняешь?

Он вздохнул:

- Потому что это не так-то просто… - и он закрыл форточку.

Ну и ну! Раз даже ему многое не просто, то, не удивительно, что и у меня не всё в порядке. Странно, но я заметил, что стал относиться к Име с доверием – как будто давно его знал. Ничего удивительного, если учесть, что мы знакомы ещё с моря и наши сознания так повлияли друг на друга из-за этого солнечного удара.

- Удайя, твоя муха тут скучает, - хозяин показал мне на мушку, сидящую на стене рядом с окном. При этом он почти коснулся её пальцем, на что она никак не отреагировала. Мушка была видна только благодаря отблеску горящей недалеко свечи.

- Почему, она, собственно моя? – удивился я.

- Потому что появилась здесь вместе с тобой.

Я чуть не вышел из себя от такого его примитивного вывода:

- Чем говорить о ней, не проще ли просто пришлёпнуть?!

-          Думаешь, проблемы твои при этом разрешатся? – спросил он спокойно.

- Какие ещё проблемы?!

-          Те, с которыми она носится.

- Ты, Имя, меня извини, но это чушь какая-то, - говорил я, едва сдерживаясь, - В том, чтобы убить муху, нет никакой проблемы – что бы она при этом ни выражала.

- Проблемы-то нет. Можно и убить – если очень нужно. Но, она мирно ждала своей очереди и ничем плохим себя не проявила. Почему бы её не выслушать?

- Вы точно сумасшедший, - сказал я, - О мухах я говорить с вами не собираюсь. Это – маразм какой-то. Уж лучше пойду – раз такое дело… - и я поднялся.
 
- А вы не лучше меня, раз готовы уйти из-за моего нежелания убить того, кто вам лично ничего дурного не сделал, а лишь появился здесь, чтоб вас поддержать.

Вместо ответа я уверенно направился в холл. Во мне всё колотилось, когда я услышал вдогонку:

- Значит, вопрос жизни и смерти мушки для вас весомее того же вопроса в отношении себя самого?

Это меня притормозило. Действительно, какое мне дело до этой мухи? Мои-то страдания мне куда важнее!.. Парень, конечно, странноват, но, может, он мне на самом деле сможет помочь? - А я удираю. Может, раз уж приехал – стоит разобраться во всём до конца, а не убегать при каждой новой его странности?..  Так я стоял и решал, как же мне поступить. Поскольку я слишком резко двинулся к выходу, то мне было неудобно вдруг менять решение и оставаться.

- Успокойся, Удайя, лучше уж сядь и выслушай. Уйти всегда успеешь, - помог мне Имя. Злясь на себя и пряча глаза, я вернулся в комнату, а он продолжил говорить, - Если наблюдать реальность таковой, какая она есть, то этой мушки самой по себе не существует. Её НЕТ как отдельного существа.

- Что же это – галлюцинация? – спросил я, глядя себе под нос.

- Ну, что ты… Физически-то она здесь присутствует. Но, насекомые – это материализации тех наших проблем, которые мы не хотим осознавать.

- Не хотим?

- Не хотим или не можем. Не считаем важными, или, просто не умеем их понимать.

- Что-то не пойму никак. Если это – проблемы, то, тем более, почему бы их не убивать?

- Потому что, убивая носителя, не решаешь проблемы. Физически уничтожая посредника, ты лишаешь себя канала информации. А нужно обратиться по-доброму и спросить, что тебе эта мелочь намерена передать. Конечно, быстро ты не научишься принимать такие послания – ведь сознание убийцы затуманено.

- Кто убийца? Я убийца?!

- Если ты склонен к убийствам и сознательно свершаешь их, то – да.

- Но муха ведь – не человек!

- Я и не называю тебя убийцей человеков – мы говорим о насекомых. Если говорить о тонкой внутренней сути дела, то она остаётся такой же. Любое существо надо прежде всего выслушать. А уж потом, если его присутствие не будет тебя устраивать, позволить ему уйти.

Имя наклонился к мушке и повернул к ней ухо. Её мне не было видно, но сам он виртуозно гримасничал – будто поражался тому, что слышал. Наконец, через несколько минут он в задумчивости отошёл. Она сидела на том же месте и довольно потирала лапками. Мне стало любопытно. Я осторожно подошёл к мухе и мы внимательно посмотрели друг на друга. И, только я начал поворачиваться к ней ухом, как боковым зрением заметил, что её уже нет. Она как будто исчезла. Я быстро огляделся, то так её и не нашёл.

- Она вернулась в тебя, - услышал я голос Ими. Меня передёрнуло от этих слов, а он продолжил, - Она – частица твоей плоти. Я её выслушал, да и ты подошёл с добром – и она успокоилась.

- И что она сказала?

- Извини, не скажу… Может, в другой раз… А, пока твоё сознание воспримет это неадекватно. Ты мог бы всё узнать от неё и сам, если бы изжил рефлекс убиения своих детей.

- Чего?! Ну, это уж слишком! – запылал я праведным гневом.

- Насекомые – наши дети, частицы нашего тела, материализации наших эмоций, проблем, решений и намерений. Эта мушка – представитель твоего духа. Бывают и такие, что вроде бы сами по себе. Она же вышла из тебя и вернулась в тебя обратно.

- Как и те, что стали летать вокруг меня в последнее время?.. – совсем присмирел я.

- Конечно. Хорошо что ты не убил её. Сознательно уничтожая частицу себя, становишься  слабее и тупее.

- Так значит, убивая таракана или муравья, я делаю хуже сам себе?..

- Убийство вообще никому не приносит пользы. А тот, кто делает это слишком легко, не задумываясь и, тем более, с удовольствием, тот, даже убивая насекомых, становится опасным не только для них… Но, убивая, прежде всего вредишь себе.

- Тебя послушать, так получается, что важнее всего не навредить себе? Да кто ж попрёт против себя?

- Да почти все так и делают, к сожаленью.

- Интересно, как же поступают с насекомыми святые? – спросил я, усмехнувшись.

- Очень просто: впускают их в себя как заблудших детей и направляют на путь истинный. А излучают они благостных существ, помогающих страждущим. Когда святой посвящает пищу или исцеляет – он призывает из пространства или излучает из своего тела полезных сущностей, микробов и насекомых, а втягивает в себя тех, которые от своего несчастья проявляют себя злыми и вредными. Сознание святого сияет на огромном расстоянии и все существа сами стремятся к нему, чтоб раствориться в солнце его сердца.

Я готов был провалиться на месте от своего бестактного вопроса.

- Всё это так неожиданно… - только и смог ответить я.

Какое-то время мы молчали, пока я, преодолев неудобство, не решился на очередной вопрос:

- Мне только не понятно: раз я не святой, а насекомые всё-таки бывают злыми, то что с ними делать такому как я? Я же не в состоянии их перевоспитывать,  - тут я готов был рассмеяться, - Всё равно нельзя убивать или в особых случаях можно?

Имя хитро улыбнулся и, подсев ко мне поближе, кряхтящим шёпотом произнёс:

- Ты для высших сил что насекомое и случай твой – как раз особый. Как считаешь, может, стоит долбануть тебя молнией по темечку?

От этих слов у меня пересохло во рту и почти остановилось дыхание. Мой взгляд не мог оторваться от глаз Ими. Он чуть втянул голову и, кивнув клювом, добавил по-доброму:

- Могу и по-другому ответить. Насекомые бывают разные. Разумеется – раз вылетают из разных существ. Сейчас я имею в виду естественных насекомых. Бывают и рождённые ими – проблемность передалась ему генетически; и, таких – целые рода и популяции. В разуме, или, точнее, в буддхи, много враждебности – именно от бездумных убийств. Потому что любое зло обязательно кого-то убивает. Пусть даже тех, кого можно заметить лишь под микроскопом, или – вообще астральную сущность. Вообщем, это – неоднозначный и непростой вопрос, но, если быть кратким, то суть заключается в том, что враждебный буддхи излучает враждебных существ. Идеальное решение – находить причины их проблем, понимать и устранять. А тот, кто на такое не способен, пусть хотя бы не убивает. Если говорить об обычных насекомых – обитателей квартир, то мы для них во много раз более опасны и непредсказуемы, чем они для нас, потому что они – из нашей плоти и крови. Мы либо рожаем их сами, либо притягиваем то, что нам соответствует. В конце концов, можно выбрасывать их в окно. Разумеется, в живом виде.

Он замолчал, а я серьёзно задумался. Сколько ж невинных существ я перебил! Убийца!..

Вдруг, совсем неожиданно раздался бой часов – тех самых – идущих в необычную сторону. Они громыхнули один раз, после чего исполнили короткий мелодичный стон. Это меня шокировало. В уме сразу всплыло: ”Этот мир – кладбище, его песни – стоны”. Я уставился на хозяина с перепуганным и вопросительным видом.

- Бой в одиннадцать и в двенадцать я сегодня отслеживал и отключал, - объяснил Имя участливо, - Дальше скрывать его мне показалось неуместным.

- Это – бой?! Этот бой у нас стоном зовётся! Как вы тут живёте? Я бы не выжил, - и я в бессилии лёг на пол.

- Выжил бы. Мы же выживаем, - прокряхтел он с доброй улыбкой, - Большинство людей выживают в полном кошмаре – и это им даже нравится. Но ты, Удайя, похоже забыл о том, зачем пришёл. Давай обсудим то, что тебя беспокоит.

Вот те на – действительно забыл! Я напрягался и стал соображать, о чём же мне нужно поговорить. И тут мне не пришло в голову рассказать о необычном сне, в котором я проводил переговоры с африканцами. Я не знал, как бы преподнести Име эту бессмыслицу в понятной форме, да, к тому же, чтобы он сумел разобраться, что именно меня там обескуражило. Ведь этого я и сам не смог бы себе объяснить. Я стал пережёвывать это в уме и так и сяк, пока не обнаружил, что говорю вслух. В конце концов, я замолк и открыл глаза. Висел всё тот же полумрак. Имя на цыпочках ходил по комнате и зажигал свечи на двух канделябрах и нескольких подсвечниках.

- Я тебя понимаю, - сказал он, обернувшись на меня, - Плохо у тебя с выбором жизненного пути, не тем ты занимаешься. Тебе нужно искать свои альтернативные дороги, потому что без этого вокруг тебя всегда будет только ад. Работать надо на свои цели и отрабатывать собственную карму, делая то, что по душе именно тебе. Путь выбирают по своему предназначению, по личным уникальным способностям. На чужой карьере или повторяя за другими, его не построишь. Но, кроме жизненного пути есть ещё путь ДМР. Одного без другого не бывает. Они должны соответствовать, способствовать друг другу. Если это получается, тогда они выбраны правильно. Всё в нашей жизни зависит от этого. В этом – основная суть твоего сна. Остальное можешь расшифровать сам.

Я его внимательно слушал, но вопросы о своём пути так и оставались у меня висящими где-то в воздухе и я никак не мог представить их растущими в почве моей жизни.

- Я понимаю, что занимаюсь, скорее всего, не своим делом и я буду искать то, к чему предрасположен, - постарался я объяснить своё непонимание, - Но, мне кажется, мало этого просто хотеть. Нужен какой-то опыт или чья-то помощь – тогда это пойдёт быстрее. Да и обстоятельства у всех бывают разные. И история жизни – тоже. Это что, по-твоему, в расчёт не входит?

Внимательно глядя на меня, он молчал – давал мне выговориться до конца.

- По-моему, ещё как! - разошёлся я – меня так и тянуло высказать наболевшее, - В детстве родители оставили меня в поезде, когда выходили на остановке.  Мне было четыре года! А им всё не терпелось выскочить на любом полустанке и гоняться за покупками, чтоб вскочить на подножку в последний момент. В итоге пять лет я провёл с чужими людьми. Это в расчёт не идёт?!