В последние дни лета

В последние дни лета.


Последние дни лета. Сад полон запахами яблок, жужжанием пчел, пытающихся собрать последние крохи нектара, и той душной теплотой, которой полна природа в последние дни перед осенними дождями. Уже начинают желтеть листья вишен, и скоро поспеют тяжелые синие сливы.
Сад полон дневной пестроты. У калитки давно не стриженые кусты роз, дорожка от калитки тоже постепенно зарастает. Ступени крыльца покосились, потемнела и вся дача, но все еще видна хорошая работа строителя, где каждая дощечка пригнана, каждый камень положен с любовью  к работе и к своему дому.

На просторной веранде, почти не видимая в большом кресле-качалке, обернувшись лицом к саду, сидит маленькая аккуратная старушка, которую любой на улице сразу же назовет “бабушка“, и которая любого в ответ не побоится назвать “внучек“. При разговоре она просто и добро смотрит вам в глаза, слова ее понятны всем, однако та аккуратность в одежде, в поведении, умный взгляд выдают в ней не деревенское происхождение, но высокую интеллигентность и умный, хороший характер. Женщину эту зовут Марья Алексеевна Воронина, и ей через неделю исполнится ровно восемьдесят лет.
Марья Алексеевна почти все время, если конечно позволяет погода, проводит на веранде дачи. Она много читает, и что удивительно, для ее возраста, все еще обходится без очков. На даче, несмотря на лето, никого нет, и очень тихо. Дочь Саша с зятем опять уехали за границу и будут только через неделю. Через неделю приедут все. Будет большой праздник в ее честь. Они это называют “юбилей“, и как она не отказывалась, будет приглашено много народа. Приедут обе внучки. Старшая уже закончила учебу, и в сентябре у нее первый рабочий день. Младшая еще учится, но обе будут с молодыми людьми, которых она уже видела на даче раньше, и которые ей не очень нравятся.
Она  ждет только приезда дочери. Саша посещает ее на даче очень редко и в основном приезжает на один день, копается в саду, называя это “активным отдыхом“ и почти не разговаривает с матерью. Будет большой праздник, много людей, много шума и суеты, то есть всего того, от чего она так давно отвыкла и к чему не хочет снова привыкать.

С другой стороны дома слышится шум подъезжающей машины, и вскоре по дому раздаются быстрые шаги. На веранду входит высокая спортивная девушка, одетая в джинсы “в обтяжку“ и тонкую белую кофточку. Это младшая внучка. Она ставит в угол сумку, видимо с продуктами и только после этого говорит:
- Здравствуйте, бабушка!
Марья Алексеевна поворачивает лицо к девушке и тихо улыбается.
- Здравствуй, Катенька. А я тебя вечером ждала, ведь сегодня воскресенье, и ты обычно попозже приезжаешь. Ты с... Ромой приехала? (она всегда гордилась своей памятью и помнила имена всех друзей обеих внучек).
- Нет, бабушка. Ромка собирает вещи, мы с ним сегодня уезжаем на озера на два дня. Поэтому я утром и заехала. Вот здесь продукты. Я еще компота привезла в банке и хлеба на два дня. Тетя Настя (соседка по дачам) зайдет как обычно вечером. Вы скажите, что еще надо, я в магазин сбегаю.
- Что ты, ничего не надо. У меня вон еще сколько всего осталось. А ты что же, одна на машине приехала?
- Да у меня уже год как права есть. Сейчас вот только машину брать можно, пока папы нет. Хорошо у вас тут. (Катя подходит к перилам веранды и смотрит в сад.) Жарко только очень, да вечером, наверно, комары кусают?
- Меня не кусают, кусать то уж нечего, одна кожа да кости.
- А вечером не скучно? Почему вы не хотите телевизора? Я могла бы привезти. У нас на кухне еще один стоит.
- Да не люблю я его, и дедушка твой покойный его тоже не любил. Я вот все книги читаю. Книг тут много. Вот послушай, как Федор Михайлович красиво пишет: “Нет ничего в мире труднее прямодушия и нет ничего легче лести......“
Она еще листает книгу, стараясь найти какие то свои пометки, но замечает, что Катя ее совсем не слушает.
- Поезжай ты, наверное, Катюша, а то Рома заждался совсем, да и день такой хороший, пропускать зря не хочется. Я тут посижу, а вечером Настя зайдет, мы с ней опять чай вместе пить будем.
- Я вам и печенья к чаю привезла, - тут же радуется Катя, - все здесь в сумке. Мы через неделю с Ромкой к вам на праздник. И мама будет, и Антон Николаевич уже звонил (однополчанин мужа). Сделаем стол большой с пирогами, прямо здесь, в саду. Лишь бы погода была хорошая.
Она все еще стоит в нерешительности и боится уйти, наконец, целует бабушку в щечку и быстро уходит.

Марья Алексеевна снова одна. Книга на столе, давно остывший чай, две баранки на блюдце. Над столом плавно кружит оса, но не найдя ничего интересного улетает. Марья Алексеевна снова берет книгу в руки, но читать не получается. Быстрая, нетерпеливая Катя оставила после себя сладкий запах духов, и отзвуки чего-то свежего, быстрого и молодого, потревожив тем самым давно сложившуюся тишину проведенных здесь месяцев и лет. Она встает из-за стола и, не спеша, идет в гостиную, подходит к столу и кладет книгу к остальным. На столе их уже порядочное количество.

Катя напомнила ей дочь, когда та была еще маленькой. Они жили тогда в Москве, на Арбате. Андрюша еще учился, и ей приходилось одной смотреть за маленькой дочкой. Все вместе они были лишь по воскресеньям. Любили сидеть дома и пить чай, или гуляли все вместе по Москве.
Потом началась война. Она вспомнила длинный зал вокзала. Поздняя осень и люди кутаются в одежки. Очень много кругом людей. Она сидит обставленная чемоданами, и Андрюша ушел узнать о поезде, который все никак не подают. Она сидит почти у самого входа и видит, как постоянно кто-то заходит или выходит. Она смотрит на лица людей, но ничего не видит. Все лица серы и одинаковы. Взошло солнце, и его лучи бьют ей прямо в лицо через верхние окна вокзала. Она пытается немного повернуться, но боится разбудить дочку, в это время у нее с огромным грохотом падает один из чемоданов. Она поднимает чемодан, но грохот не прекращается. Под потолком воет сирена - это воздушная тревога. К выходу тянуться люди, рядом с ней собирается толпа. Двери не могут пропустить всех и люди начинают нервничать и кричать. Постепенно все ускоряется. Люди бегут мимо нее. Она стоит одна беспомощная с дочкой на руках и не знает, что ей делать. “Андрюша! “- кричит она. “Где ты?!!“

Было ли это на самом деле, или это просто сон? Один и тот же сон, который все чаще и чаще повторяется в ее сознании, и от которого никак не отвязаться. Сколько лет уже прошло. Скоро и у ее дочки будут внуки. Маленькие пищащие создания, которые ничего не понимают, которые только и умеют, что есть и спать. Но когда глядишь на них, почему-то хочется улыбаться, и большая светлая радость подходит к сердцу. Так смотрела она на свою дочь, на внучек, но, возможно, правнуков уже не увидит.



Очнулась она на полу возле стола. Как это случилось, она не помнила. Наверное, моментальная потеря сознания. И угораздило так грохнуться посреди гостиной!
Она поискала глазами свою палку, но палка осталась на веранде, придется вставать так. Нужно повернуться на бок, вот так, и потихоньку подняться. Она попыталась повернуться, но ничего не смогла сделать. Руки не слушались ее. “Ничего“, сказала она себе, “Нужно полежать немного и отдохнуть“.

Она лежала довольно долго, судя по солнечным бликам, был уже полдень. Постепенно она поняла, что не может двигаться - значит, была парализована. Это значит, за ней пришла смерть. Нет, она нисколько не боялась, ей было просто обидно, что смерть не забрала ее сразу. Ее найдут здесь под столом, возможно, она еще и не умрет к тому времени полностью, поднимут как бревно, будут кормить из пипетки и убирать за ней горшок. И вздохнут с облегчением, когда она все-таки умрет. За что бог наказал ее так?

Она лежала долго, но смерть не приходила. У нее очень болела голова и спина. Казалось, что под кожу лица налили кипятку. Она почувствовала, как сделала лужу под собой. По стариковской немощности она не могла больше сдерживаться. И вдруг подумала, что если она чувствует боль, ощущает и слышит все вокруг, то это еще не паралич? Она никогда ничего не понимала в болезнях, никогда сильно не болела, и представляла себе паралич, как нечто абсолютно костное и застывшее, что невозможно победить или вылечить.
“Я не могу лежать здесь целую вечность“, сказала она, “если смерть пришла, то пусть забирает меня“. Она попыталась представить, как должна выглядеть ее смерть. Она почему-то думала, что у каждого смерть должна выглядеть по-своему. Тот, кто ее боится или не хочет, видит перед собой огромное чудовище или скелет с косой, как ее рисовали в старинных книгах. Для других, которым смерть желанна и избавляет от многих страданий и мучений, это, наверно, что-то светлое и спокойное, которое забирает душу в свои теплые объятия, и сразу становиться так тепло и спокойно, как рядом с мамой в детстве. Ей смерть представлялась в виде маленькой черной дверцы в большой стене, обойти которую невозможно. Значит, дверь нужно открыть. А если этого не хочется. Вот ты протягиваешь руку к ручке, осторожно дотрагиваешься, сжимаешь ручку все крепче и крепче, пытаешься тянуть, но дверь не поддается. Ты испытываешь чувство страшной радости, значит тебе еще рано, значит можно подождать, но тут дверь приоткрывается. Что там ждет дальше? Ты отдергиваешь руку, но тут дверь внезапно распахивается....
“Если смерти нет, то надо что-то делать“, подумала она, “нельзя же лежать просто так. Значит еще не время, значит, стоит побороться“. Она попробовала пошевелить пальцами правой руки. Ей показалось, что пальцы шевелятся. Она хотела поднять руку, но рука не поднималась. “Значит это паралич“, подумала она. Ей стало горько и обидно. Лежать вот так и ничего нельзя сделать. Только лежать и ждать. Она пошевелила пальцами левой руки и вдруг сквозь слезы увидела свою левую руку возле лица. Рука двигалась! Правда ей было очень больно, при каждом движении очень болела спина, но она ясно почувствовала ножку стола, когда коснулась до нее рукой.
То же самое было и с ногами. Постепенно ей стало ясно, что парализована только правая часть тела. Она не чувствовала руки и ноги, даже правого уха или щеки, когда касалась до них левой рукой. Она не была уверена, видит ли она правым глазом.
Левой рукой она обшарила вокруг себя в надежде найти палку, но ничего не было. Необходимо было подумать, что делать дальше.

Она дотянулась рукой до ножки стола, попыталась опереться на нее и перевернуться со спины на живот. В конце концов, ей это удалось. Так все было лучше видно. Палки она так и не увидела. Она попыталась использовать ножку стола вместо палки и подняться на ноги, но вскоре поняла, что сделать этого ей не удастся.
“Почему же смерть не забирает меня?“ - думала она снова и снова. “Ведь я прожила уже очень долгую жизнь. Успела схоронить мужа. Пора и мне на покой. Смерть, не дай мне так мучаться! Пожалуйста, вот сейчас я закрою глаза и все, большего мне и не надо“.
Она и правда закрыла глаза и долго лежала на животе, наверное, даже заснула, или упала в обморок. Когда она очнулась, солнечные лучи  уже ушли с пола. Приближался вечер. Она попыталась выползти из-под стола и заметила, что все время лежала на правой руке. “Наверное, рука давно затекла “- подумала она - “а я этого совсем не чувствую. Что же мне теперь делать? Наверное, надо выбраться на веранду. Вечером придет Настя и увидит меня (Настя, соседка по даче, часто заходит поболтать и выпить чаю).
Марья Алексеевна сделала первую попытку двигаться. Сначала это были робкие попытки, которые ничем не оканчивались, затем она научилась упираться на локоть рабочей руки и, помогая ногой двигаться вперед. Превозмогая боль, она медленно продвигалась к веранде и, наконец, увидела перед лицом порожек двери. Дальше ползти она не могла. Отсюда она услышит Настю, когда та будет ее звать. И крикнет ей в ответ.
Крикнет ей в ответ? Она вдруг подумала, а сможет ли она кричать? Положив голову на порог и закрыв глаза, она собрала последние силы и попробовала крикнуть. Она ничего не услышала и даже не поняла, сумела ли она открыть рот. Так лежала она с закрытыми глазами, почти в беспамятстве и слушала шорохи сада. Становилось прохладнее. Она слышала, как жужжали осы, как на веранду залетела какая-то птица, наверное, в поисках крошек. А может это, был ее ангел. Один раз в жизни, детстве она видела живого ангела, и никому об этом не рассказала.

Это было в двадцать седьмом. В их селе организовали молодой колхоз, а под зернохранилище решено было использовать местную церковь. Пионерский отряд, в котором она тогда была, помогал рабочим вытаскивать церковную утварь и складывать все в большую яму. Вокруг церкви столпилось много народа. Бабки плакали и грозили молодым. Пытались унести из ямы иконы, но им не давали. Особенно ей запомнилось, как сорвали крест с колокольни. Молодой парень, рыжий и кучерявый, обвязал вокруг себя веревку и полез на колокольню. Она стояла внизу, задрав голову кверху, и восхищалась его смелостью. Парень залез на самый верх. Он привязал веревку к кресту и крикнул: “Тяните!“. Мужики скопом стали тянуть, и огромный чугунный крест полетел вниз и вошел одним концом в рыхлую землю. Бабки заголосили. Одна из них, которая стояла ближе всех к ней шепотом ей сказала: “Ужо погоди, вот прилетит ангел и покарает вас всех, антихристов!“. Марья засмеялась ей тогда в ответ.
 
Позже в церковь засыпали зерно и закрыли. Иконы хотели сжечь, но рука ни у кого не поднялась, и утварь долгое время лежала в яме, пока ее всю не растащили. Однажды зимой ей захотелось забраться на колокольню. Она знала потайной лаз, который еще раньше показали ей мальчишки, так что замок на двери был не помеха. Был уже поздний вечер, и садилось солнце. Его лучи как раз били в окна церкви, когда она прыгнула из окна внутрь. Со стен на нее взглянули лики святых. Она прошла по мозаичному полу, зерна в церкви почти не было, и звуки ее шагов гулким эхом отразились от стен. Она увидела на стене большого ангела с крыльями и красным плащом. В руках он сжимал меч. Когда лучи позднего зимнего солнца осветили его лицо, она вдруг с ужасом заметила, что ангел с гневом смотрит прямо ей в глаза. Она обернулась тогда и бросилась бежать и услышала за своей спиной шум его крыльев, усиленный во много раз пустыми стенами огромного зала церкви.
Может быть, сейчас снова прилетел ее ангел? Карающий ангел?  Вот и приходится расплачиваться за те старые грехи. Вот он зовет ее: “Марья, иди за мной!“
“Марья Алексеевна!“ услышала она, “Марья Алексеевна, вы дома?“
Это Настя пришла к ней. “Настя, обойди ограду, и ты увидишь меня. Я здесь, внизу! Я не могу крикнуть тебе, но я слышу тебя“.
“Марья Алексеевна“, крикнула Настя еще раз. “Хм, спит, наверное....“, и она услышала шорох листвы кустарника и удаляющиеся шаги.

Вот и все. Больше никто не придет. Теперь точно придется умирать. Если не от паралича, то от голода и жажды. Ей уже хотелось пить. Она только сейчас это заметила. Что же делать дальше. На улицу ползти не стоит. Их дача самая крайняя. Даже если она будет ползти всю ночь, добраться сможет только до калитки, и ее все равно никто не заметит. Но в доме есть телефон. Он стоит в соседней комнате, в бывшем Алешином кабинете на столе. Ей нужно было развернуться и снова ползти к столу, затем дальше, к двери.

Глубокой ночью она была возле двери. До ручки дотянуться она не смогла. Ручка была медная и круглая. Ее невозможно было подцепить крюкой и открыть дверь. Она уронила голову на пол и забылась до утра.

Когда она очнулась, ночь еще не ушла совсем. В комнате еще было совсем темно, но стала видна мебель и светлые обои на стенах. Она почувствовала, как в комнате холодно. Замерзли кончики пальцев на левой руке, правую она так и не почувствовала. Она лежала прямо перед дверью, которую должна была открыть. “И ночью я не умерла“, подумала она“,  стало быть, буду еще долго жить. Надо вот только позвонить. Кому позвонить? Позвоню Антоше. Антоша поможет. Ведь говорил же муж, умирая: “Оставляю тебя на Антона. Он надежный товарищ и если надо, поможет“.

Она вспомнила, когда в первый раз увидела Антона. Это было в первый год войны. Стояла холодная зима. Она жила с дочкой в Горьком. Ждала писем от мужа с фронта. Что еще происходило в это время, вспомнить она не могла. Вся жизнь ее было сплошное ожидание письма. А в один из вечеров в дверь ее комнаты постучали. Сердце ее сильно забилось, она бросилась открывать и внезапно увидела молодого офицера. Сначала она испугалась, не случилось ли чего с Алексеем, но офицер улыбался, и она улыбнулась тоже. Это был однополчанин мужа - Антон.

Антон вошел с мороза молодой и красивый. Он ехал в отпуск к родителям на Урал, вот и заехал по пути в Горький, как попросил его Алексей. Вскоре на столе лежала куча гостинцев: американская тушенка, бутылка спирта, немного картошки и что самое важное – плитка горького черного шоколада, которого она не пробовала с самого начала войны. Вскоре пришли гости, ее подружки по заводу и соседки по общежитию, заиграл патефон. Антон был единственным кавалером и галантно танцевал со всеми ее подружками по очереди. Спирт и обильная еда закружили ей голову. Она танцевала вместе со всеми и громко смеялась, запрокинув голову. Потом ей казалось, что за весь  вечер она ни разу не вспомнила Алексея.
Когда гости разошлись, Антон лег спать на полу, а она на своей узкой кроватке за ширмой. Она долго не могла заснуть и вдруг среди ночи почувствовала рядом с собой сильное мужское тело. Вот из-за чего прилетит к ней карающий ангел.


Все утро она переносила книги от стола и подушки от тахты к двери. Книги она стянула со стола вместе со скатертью. В конце концов, у двери образовалась горка, на которую она смогла взобраться грудью и тогда дотянуться до ручки двери. Дверь  раскрылась, и она просто упала в другую комнату. Сил у нее больше не осталось. 
В течение двух этих дней она не выпила ни капли воды, и ей очень хотелось пить. Она облизала остатки чая в кружке, которая упала со стола вместе с книгами, когда она стягивала скатерть. Была еще банка компота, которую привезла Катя. Но открыть ее она все равно бы не смогла. Из последних сил она подползла к столу и стала за шнур стягивать со стола телефон. Ее последнюю надежду.
Лежа под столом, она вдруг с удивлением подумала, что умирать ей совсем расхотелось. Вернее она как-то про это совсем забыла. Теперь у нее была единственная цель - сделать звонок  и единственное желание – попить. «Как странно, - подумала она, - простые потребности полностью вытесняют самые сокровенные желания. Все становиться вторичным,  даже желание умереть».

Телефон упал на пол с глухим звоном, но в трубке был слышен гудок. Она гордилась своей памятью и помнила телефонные номера всех знакомых и родных.
Лучше всего  позвонить Саше, но Саша уехала с мужем за границу и приедет только через неделю. Катя сказала, что уедет на озера. Нужно звонить ему.

Тогда, утром, он пытался поговорить с ней, пытался что–то объяснить, но она сказала только, чтобы он быстрее уезжал и все, что произошло между ними – это только ее вина. Антон уехал на Урал, затем снова на фронт. Вместе с Андреем они прошли всю войну. И эта ночь осталась их тайной и виной на всю оставшуюся жизнь. Когда Андрей пришел с фронта, она несколько раз хотела рассказать ему, но всегда что-то удерживало ее. Она думала, что одним только словом разрушит их крепкую добрую семью, и заставить страдать не только себя, но и ее родных – дочь и мужа. Антон был всегда рядом с их семьей, остался навсегда лучшим их другом. Она не знала, говорил ли он что-то мужу, но верила, что нет. И тогда, в больнице, когда Андрюша, будучи уже старым человеком тихо умирал после слишком поздно проведенной операции, они вместе с Антоном провожали его в последний путь. За всю свою жизнь после смерти мужа, она ни разу не попросила о помощи Антона. Она всегда боялась обратиться к нему, думая, что любое обращение с ее стороны, будет расценено им совсем иначе, что оно может всколыхнуть те старые и забытые чувства, которые воскрешать уже нельзя, да и поздно.
Но сейчас она набрала его номер. Он долго не долго не подходил к телефону, и длинные гудки в трубке гулом отдавались у нее в голове.
- Алло, - сказал он – Кто это? Она не могла отвечать и только молчала в ответ. – Мария, это ты? Что с тобой?
Он сразу понял, что это она. Как будто ждал, что она когда-нибудь позвонит. Может, и действительно ждал всю свою жизнь? А она только молчала в ответ.


Все тот же сад, но уже поздней осенью Яблоки и сливы опали, их никто не собирал. Дорожка к дому засыпана сухими листьями. Несмотря на позднюю осень, еще достаточно сухо и тепло. Сегодня солнечно. На веранде дома большой стол. За столом много народа, родственники и друзья. Все шумят, едят сладкий пирог и запивают липовым чаем. Во главе стола  «именинница» – Марья Алексеевна. Она сидит в большом кресле, почти вся закрытая пледом и перед ней стоит чашка не начатого чая. На все вопросы о самочувствии она отвечает: «Спасибо, мне уже лучше». Ходить она так и не может, но уже снова говорит и даже может улыбаться. Рядом с ней сидят дочь Саша и Антон Николаевич, однополчанин мужа. Антон Николаевич сегодня по-праздничному одет в костюм с синим галстуком. Он мало говорит и, улыбаясь, постоянно смотрит на Марью Алексеевну. Он держит ее за правую руку, за ту руку, которой она уже ничего не чувствует.



Ноябрь 1998