ПО КРАЮ ТЬМЫ 9

Copyright © Аайус 2000 – 2001 гг.


Имя молчал и с состраданием смотрел на меня. А я уже не мог себя сдерживать и стал говорить, говорить… Перед глазами всплывали жуткие картины испорченного детства: бегающие по стенам тени бессонных ночей, прикосновения вездесущих насекомых, кулаки пьяных мужиков, злой лай собаки за окном… Рассказ лился из меня сам:


- Меня украла пожилая женщина – своих детей у неё не было. Вывела на своей станции – сказала, что мы пойдём к папе с мамой... Её дом был в деревне. Со всех щелей дуло, при каждом дожде протекала крыша. Она всегда держала меня взаперти в комнате, пропитанной потом и перегаром. Там было полно тараканов, а иногда совершали набеги мыши. Когда их травили – все уходили, а меня оставляли. Ел я то, что оставалось от других. Первый месяцы она ещё сажала меня с собой за стол, относилась терпимо, называла то сынком, то внучком, а потом... Да, ещё приятели её... С некоторыми бывало такое… Каждый старался меня на  место поставить. Одному я, не выдержав оскорблений, ответил. Мне повезло, что он был в усмерть пьяный и сразу вырубился, как только я ему с размаху утюгом в башку залепил. Потом, проснувшись, он ничего не помнил – а я дрожал под кроватью. Там были постоянные пьянки и драки и мне всё время приходилось забиваться в угол. Я оттуда смотрел на участников – а им это не нравилось. Они то и дело на меня орали или бросали чем ни попадя. Если я подходил к окну, то через стекло на меня взахлёб лаяла злая собака. Пять лет прошли как бесконечно длинный страшный сон… Однажды я остался один, а собаку куда-то увели – я долго прислушивался, пока решился разбить окно. Если б я попался, мне бы здорово досталось, но так жить было уже невыносимо. Наверное, никто и не думал, что я пойду на такое. Весь изрезанный стеклом, я огородами выбрался из деревни. Несколько суток пробирался я вдоль железной дороги, пока меня, покрытого запёкшейся кровью, не подобрала милиция. А дом этой женщины я потом так и не смог найти, чтоб показать следователю. В отношениях с родителями тоже не всё было просто. Они, как мне показалось, очень удивились моему появлению. Я так и не понял, обрадовались они мне или нет. Особенно странным было поведение отца. То ли он сдвинулся за эти годы, то ли всегда таким был. Но, относился он ко мне как-то отчуждённо. За время моего отсутствия у родителей родился мой младший брат. Негласно его считали нормальным, а меня – нет. Спасибо тёте – она занималась мной: водила по врачам, утешала. Врачи ничего серьёзного не находили – удивлялись, как мой организм вынес такое обращение. Психиатры объясняли, что моё состояние близко к нормальному, хотя и имеет серьёзные отклонения. Говорили, что всё теперь зависит от условий моей дальнейшей жизни.  Все эти походы к врачам сделали меня в школе скандально известным. Находились те, что обзывали меня психом, строили рожи, толкались, портили учебники и тетради… Тётя просила меня сдерживаться, и я старался, но, однажды не выдержал: схватил обидчика за шкирку и несколько раз долбанул головой о стенку. Всё закончилось благополучно: он отделался сотрясением мозга, а меня перевели в другую школу. Там уже было легче – никто обо мне ничего не знал. Школа была далеко от дома и в ней учились совсем другие ребята. Там я и встретил свою будущую жену. Вообще, обычные, пресные люди меня тогда перестали интересовать. Одни из них мне казались слишком зажатыми, друге – скучными, третьи – способными на любую подлость. Меня в то время стало естественно тянуть к тем, кто был хоть немного странным… С ними мы хорошо понимали друг друга. Возможно, среди таких знакомых я чувствовал себя более-менее нормальным…

Я вдруг очнулся и понял, что всё это время беспрерывно говорил. Такого со мной не было много лет. Эту историю я рассказывал только своей жене, и то по частям. Как же меня прорвало на такую откровенность?

- Продолжай, - поддержал меня Имя, - выговорись до конца.

- Я думал, что мои злоключения кончились, - продолжил я, - но, оказалось, что детские неприятности прорастали в мою взрослую жизнь. Ни с того ни с сего я стал злиться и даже бросаться на людей, а, значит, попадать в неприятные ситуации. Только вылезу из одной истории, как через короткое время вляпываюсь в другую. Я понимал, что поступал неправильно, но, ничего не мог с собой поделать. Меня стало бросать в крайности: несколько недель я был идеальным паинькой, а после – столько же времени – до безобразия противным. Институт окончил с большим трудом. Потом – менял одно место работы за другим. Понимала и принимала меня только жена. В последние годы я, вроде, как-то устроился и работаю в неплохом месте, но… нахожусь в пограничном состоянии – знаю, что всегда могу сорваться. А тут ещё эти видения… С одной стороны – они меня опьяняют, отвлекая от жизненных противоречий, а, с другой… Жизнь становится сплошным болотом, из которого не видно выхода. Что это – карма или судьба? Не знаю, в чём между ними разница, но и то и другое мне одинаково противно, - я высказался и явно получил облегчение.

- В таких случаях, прежде всего, нужно взять всю вину на себя, - ответил Имя, - Считай себя виноватым – и все отстанут от тебя. Никто тебя не обвинит, поскольку о своём решении ты никому не объявишь – это будет твоей тайной. Но, другие перестанут чувствовать тебя опасным для себя. Когда ты переваришь это, то поймёшь, что виновен человек всегда сам, поскольку всякий “я” лелеет в себе свои причины. Если бы ты смог разобрался в своей жизни как отстранённый наблюдатель – ты бы это давно понял. Конечно, случается и такое, что от нас практически не зависит, особенно, в детстве, но, каждый извлекает из этого собственные выводы. Потеряв родителей, ты попал в тяжёлую ситуацию, но выбрался из неё достойно. Однако, ты не перенёс адаптации и, именно тогда начал срываться. В любой ситуации каждый видит только свои возможности выхода. Можно сказать, что у каждого свои отношения с судьбой. Карма – тяжесть на твоих плечах, а судьба – колея, которую ты оставляешь, проезжая по дороге жизни. От кармы не уйти, но колеи лучше не оставлять, поскольку выбраться из неё будет очень трудно.

- И, что для этого нужно делать? Разве можно избежать кармы?

- Дело не в карме, а в реакции на неё. Не реагируй на карму ожидаемо – и у тебя не будет судьбы.

-          Для кого ожидаемо? – не понимал я.

- Для судьбы. Она всегда конкретна, потому что основывается на карме и на привычных реакциях на неё, воспитанных цивилизацией и семьёй. Судьба – самый опасный хищник. Жертвы всегда сами идут к ней в пасть.

- Так что же – выхода нет?.. – похолодело у меня в груди.


- Есть. Ведь, реакции – это та часть кармы, которую мы в состоянии менять – в отличие от её базиса. И, когда мы в этом убеждаемся и прикладываем для этого усилия, то получаем шанс избежать судьбы. Но, для отслеживания своих реакций нужно снизить скорость жизни до того уровня, при котором сможешь полностью её осознавать. Этому помогают особые условия, например, уединение и молчание, затемнение жилища и спокойное – чтобы твоё времяпрепровождение стало осознанным. А, уже с постепенным ростом осознавания может расти и жизненная активность. А, там как раз и появляется шанс найти своё предназначение. Без роста осознанности сделать это нереально.

- Я, в основном, согласен, хотя и не улавливаю всего, - рассуждал я, - А, если говорить о предназначении, то я всегда пытался найти себя и пока что в этом не очень преуспел. Я стараюсь найти то место, где мне было бы максимально комфортно. Но, когда нахожу, то через какое-то время ситуация снова меняется к худшему.

- Вот ты и попадаешься судьбе в сети. Не комфорта надо искать. Следует искать дело, которое можешь лучше всех выполнять именно ты. Это – верёвка, ухватившись за которую, можно вылезти из колеи.


- Но разве может быть такое дело у каждого?

- Конечно! Это и есть предназначение.

- Но, тогда далеко не всякий его достигает, - предположил я.

- Вот в этом я с тобой соглашусь, - усмехнулся он.

Вдруг пронзительно завыли куранты – и я дёрнулся от неожиданности. Я будто очнулся от сонного состояния и вспомнил, где я нахожусь. Человек-часы, глядя на меня, пританцовывал на месте, с грацией двигая руками. От увиденного у меня задрожали внутренности. Оглядевшись в этом мрачном пространстве, я осознал себя маленьким жалким существом, которого прибирают к рукам неведомые силы. У меня защемило сердце и внезапно зазвенело в обоих ушах. Переведя взгляд на хозяина, я увидел, что и с ним что-то происходит. Имя перестал быть похожим на себя. То ли лицо его исказилось, то ли на него упала какая-то тень, но, он стал чёрным и вроде бы даже лохматым. Хищные глаза его сверкнули, а пасть оскалилась. Именно пасть, потому что в его облике явно проявился волчий лик. Я замер в ужасе – и видение тот час же прошло.

Я почувствовал себя уязвимым и незащищённым, и почему-то обозлился на Имю.

- И, что же мне делать? – недовольно спросил я, - Как я смогу устроить себе спокойную, тихую жизнь? В моей-то ситуации… Как мне избавиться от этих летающих мушек, даже если они и не настоящие?

- Всё зависит от тебя, от твоего осознавания. Не реагируй на происходящее ожидаемо, по-человечески. Не срывай злость на других. Не убивай невинных существ, даже насекомых, - он говорил подчёркнуто спокойно, будто не собирался обращать внимания на мою душевную боль, и, даже провоцировал меня на ответную реакцию, - Лучше уж выплеснуть на бумагу всё, что тебя гложет, – это позволит стать твоему уму яснее. Ты сможешь непосредственно увидеть свои ошибки. Только ты сам можешь себе помочь. Только так ты сможешь защититься от наступающего со всех сторон неведомого пространства.

- Я бы с тобой согласится, если бы дело не касалось непосредственно меня, - ответил ему я в повышенном тоне, замечая, как завожусь с каждым новым словом, - Это – моя жизнь и я её знаю! Я в ней всю жизнь варюсь! Ошибки свои замечаю, но это ничего по большому счёту не меняет. И, почему это я должен себя во всём винить? Я виноват, что меня в детстве украли? Я виноват, что все эти мухи носятся вокруг? А, в появившихся глюках я, что ли, тоже виноват? А, если даже виноват во всём я, то почему я не должен на всё это реагировать? Почему насекомых нельзя убивать? Как они могут мою судьбу защитить? Мне настоящая защита нужна! Я с ума схожу от того, что со мной происходит!

Я понял, что совершенно теряю над собой контроль. И тогда Имя внезапно поднялся и задвигался передо мной подобно обезьяне – то в одну сторону, то в другую. Его руки и ноги совершали невообразимые движения, казалось, переставляя что-то прямо в моей голове. Мой гнев тут же начал рассеиваться, а хозяин, остановившись, заговорил со мной хриплым шёпотом:

- Хорошо, что тебя, наконец прорвало. Я тебя на это вынудил – чтобы помочь тебе очиститься. Поэтому, не ругай себя потом, а, пока, послушай меня внимательно, - как ни странно, а последующая его речь стала меня всё сильнее успокаивать, - Напрягись для поиска ответов в себе. И я когда-то считал, что причины моего положения находятся вне меня. Но, после  глубоких осознаваний понял, что такое невозможно, потому что нет ничего, кроме меня. Всякий “я” – центр своей вселенной. На мою жизнь падает только моя тень. Трудно по-настоящему принять это. С каждым новым жизненным поворотом думаешь, что принял, а позже выясняешь, что лишь углубился в понимание, но до дна его так и не дошёл. Кто доходит, тот будто пробуждается, стремится по-новому посмотреть на свою жизнь, приняв, наконец, ответственность за неё. Кто думает, что доходит, тот мнит, что принимает ответственность. Первый при этом ставит перед собой обдуманные серьёзные цели, определяя главное жизненное направление, второй же лишь пытается ставить их, но главными они не получаются – по прошествии времени он сам делает такой вывод – и основное направление его меняется, возвращая жизнь всегда к новому началу. Тогда он пытается найти свежие способы и смыслы, чтобы позднее уйти и от них, а в итоге обнаружить себя привязанным к ещё большему их числу.  Так с каждой новой жизненной ситуацией человек пытается разобраться, зачем живёт и, если охватывает всю эту игру взглядом, то у него начинает кружиться голова. Всё вращается вокруг и даже насекомые летают кругами, чем и демонстрируют нам, что вещи возвращаются на круги своя, и потому прежние решения для них бесполезны. За что же мы убиваем насекомых – за правду?.. Или в этом мире принято бить всех, кто не может дать сдачи и потому они кружатся, убегая от смерти, тем самым закручивая наши сознания и судьбы и всегда возвращая их к истоку?..

Пока я его слушал – слёзы сами полились у меня из глаз. Мне стало стыдно и за свой глупый гнев и за многочисленные убийства насекомых в течение жизни.

- Почему бы тебе не объяснять это и другим? - с болью в сердце спросил я, - Ты мог бы направлять многих. Те, кто не примет твою правоту сразу, всё равно поймут тебя позднее.

Он, вздохнул и заговорил медленно и задумчиво, будто бы сам с собой:

- Раньше я считал важным быть правым, а сейчас боюсь оказаться им, потому что опасно не ошибаться, предполагая плохое. Ведь, тогда берёшь за него часть ответственности – как понимающий связь конкретных причин и следствий. Чем больше знания, тем больше ответственности... Сомневаюсь, что человек способен выдержать груз полной истины. А судьбе жаждущих спасти человечество не позавидуешь. Глобальное бремя мировой скорби, скованное безвыходным доверием слепого следования, превращающего ключ к свободе в разлагающую статуйность… Спасители приходят только от Него. Человеку пред ликом бесконечности не ошибиться нереально. Это будет равносильно предательству, за которое вечно будешь корить себя сильнее любой пытки. А, поскольку вселенная заключена в каждом атоме, а бесконечная ответственность – в любом принимаемом решении, то не лучше ли сидеть у разбитого корыта и, понимая всё, не пытаться менять ничего, потому что нет безгрешного знания о том, что и как нужно правильно делать, а потому, о своих же решениях когда-то обязательно пожалеешь – именно потому что их принял?..

Я молчал как оглушённый, а потом, переведя дух, решился на последний вопрос:

- А ты знаком с теми, кто приходит от Него?

В ответ Имя засиял улыбкой:

- Без них нашей группы и не было бы.


*
 
Домой я пришёл поздно и был на подъёме чувств. Найя это заметила и обрадовалась, хотя её поведение и не лишилось своих чудачеств. Вообще, у неё с детства были интересные странности. Или, точнее, у Найи всегда была необычная индивидуальность. Сегодня она напомнила мне девчонку, которую я когда-то впервые заметил на улице – неожиданную и непосредственную, от которой можно было, как и сейчас, ожидать чего угодно...


Это было зимой. Мне было десять. Я как раз недавно перешёл в новую школу. До уроков было ещё около часа и я бродил по дворам и рассматривал людей. Они выходили из своих подъездов – кто с портфелем, кто с сумкой, кто с руками в карманах. Все были съёженными, готовыми противостоять холоду, но жалкими в своей готовности. Всем своим видом они защищались от непогоды: одни были при этом кроткими и укутанными, другие – бодрящимися и задиристыми…

…Но, вот я увидел её. Стоя в самом центре двора, она не обращала никакого внимания на мороз. С обнажённой головой, в свитере и штанах она носилась вокруг дерева. На его ветке в нескольких метрах над землёй сидела белая кошка. Шубка и портфель были брошены рядом. Животное, вращая головой, следило за девочкой, а та гримасничала и то и дело меняла направление движения. Она уже несколько раз падала в снег, но тут же вскакивала и продолжала носиться. Каштановые волосы метались по плечам, на щеках сиял здоровый румянец. Вдруг она остановилась как раз напротив меня и несколько секунд пристально на меня смотрела. Потом повернула голову в сторону, как будто что-то там увидев, быстро отряхнулась, оделась и, схватив портфель, быстрым шагом ушла со двора.

…      …

Если ты не узреешь огня – он учует тебя. Лучше в корне его усмотреть – чтоб заранее знать. Из глубин он парит на крылах – нет быстрее коня. И расслабиться больше нельзя – остаётся лишь ждать.

…      …

В следующий раз я смог увидеть её только через неделю. За это время я весь извёлся. Почему-то я просто заболел ею. Не знаю, что меня в ней привлекало. Нечто неуловимое и летучее, неугомонное и настораживающее. Я искал её каждый день и уже совсем отчаялся, как вдруг почти наткнулся на неё прямо в школе. В этом дворе я её так и не встретил – как ни старался. Конечно, это мог оказаться и не её двор. В тот раз расстояние между нами было слишком большим – метров около полусотни. Я её подробно не рассмотрел и поэтому очень боялся не узнать при новой встрече.

Но, я узнал её сразу – как и она меня. Это было в коридоре на первом этаже, на перемене. Она стояла в сторонке с двумя подружками. Увидев её краем глаза, я чуть не потерял сознание. Осторожно повернувшись в её сторону я стал делать вид, что рассматриваю что-то через школьное окно. У меня появилось то же пьянящее ощущение, что и во время нашей первой встречи. Из оцепенения меня вывел звонок, а на следующей перемене я стремглав примчался на это же место. Через минуту появилась и она – теперь одна, но она как будто не обращала на меня никакого внимания. Она поглядывала в разные стороны – будто кого-то искала. Позже к ней подошла подружка и попыталась её куда-то увести, но она ей резко что-то ответила и та, опустив голову, быстро отошла. Ни в тот раз, ни в другие наши встречи того периода мы так и не заговорили. Каждый смотрел в свою сторону и только иногда, мельком, как бы случайно наши взгляды перехлёстывались. День за днём, на каждой перемене мы стали приходить на это место встречи, чтобы наслаждаться нашей трёхметровой близостью.

Уже на следующий день мои странные побеги на первый этаж оказались замеченными (тем более, что в школе было всего три этажа). То за мной, то за ней вслед стали приходить наши знакомые – сперва втихаря, а потом и открыто. Они стояли на некотором расстоянии и поглядывали на нас, пока не стали переговариваться между собой и, наконец, начали навязываться к нам с советами или насмешками. Мы оба считались немного странными, поэтому при первых же проявлениях нами серьёзного недовольства шутники исчезли. С нами оставались приятели, но это вносило в наши свидания разнообразие. И она и я делали вид, что разговариваем с одноклассниками, а сами делали своё дело. От знакомых мы оба смогли кое-что узнать друг о друге. Например, мне стало известно, что её старший брат несколько лет назад повесился.

Нас пытались познакомить, но я отвергал это – как и она. Одна из её подруг хотела назвать мне её имя, но я с негодованием запретил ей. В ответ та посмотрела на меня как на чёкнутого и сказала: “Ты совсем как она”. Вскоре мне пришло на ум передавать друг другу записки через наших приятелей. Но, не обычные, со словами, а такие, чтобы их содержания никто кроме нас с ней не мог понять. У нас не могло быть известного нам обоим тайного языка, поэтому оставалось надеяться на интуицию. Есть она между нами или нет – это бы и определилось в ходе обмена записками. Дня два я решался, и однажды на уроке мне взбрело в голову нарисовать такую головоломку: двух примитивных человечков, как бы плывущих в разные стороны – если смотреть на них сбоку. А, если смотреть прямо, то один по отношению к другому будто бы стоял на голове. Мне показалось, что в этом был какой-то смысл.

На очередной встрече я вертел этот рисунок под разными углами, чтобы она обратила на него внимание. В конце концов я дал посмотреть на него мальчишке, с которым пришёл, а он передал бумажку тут же подскочившей к нему девчонке. Та повертела его немного и передала по адресу. Я ждал ответа, но получил его лишь на следующий день – тем же способом и через тех же посредников. Это была схема с несколькими прямоугольниками, квадратами, прямыми линиями между ними и петляющей пунктирной чертой. Я надолго углубился в изучение рисунка, как вдруг почувствовал толчок в бок. С вопросительным видом повернувшись к приятелю, я заметил, что тот движением головы указывал мне  на неё. Она смотрела на меня выжидательно с приподнятым подбородком и приоткрытым ртом – казалось, хотела убедиться, что я понял её загадку. Я смотрел то на неё, то на странную схему и старательно напрягал ум…

В этот день оставались ещё две перемены, но я так и не разгадал предложенного письма. Я боялся, что, если разочарую её, то потеряю навсегда. Весь вечер и почти всю ночь я корпел над схемой, пока не заснул за ней. С пробуждением отгадка оказалась у меня в голове. Конечно! Как же я сразу не догадался! Это же логически вытекало из моего рисунка! На первой же перемене я удовлетворённо, расплывшись в улыбке кивнул моей очаровательной мучительнице. В ответ она хитро улыбнулась и сразу же, резко развернувшись, удалилась, чем ввела всех в замешательство. Поняв, в чём дело, тут же ушёл и я. С тех пор мы больше не встречались в школе – разве что случайно. Началась новая фаза наших отношений. Одноклассники вскоре решили, что наши странные представления закончились, а тяга по отношению друг к другу прошла. Они и догадаться не могли, что она перешла в более глубокую фазу. Удивительно, как эта девчонка смогла меня раскусить. А, может быть ей удалось когда-то проследить за мной?.. Главное, что подтвердилась догадка, пронзившая меня тем давним зимним утром в незнакомом дворе: мы созданы друг для друга – у нас было слишком много общего.