День рождения

     Вы, наверное, думаете, всё как обычно?  Собраться покушать салатов, крепко выпить, поорать Розенбаума. Потом немного подёргаться под попсу, и на боковую, где-нибудь в уголке хозяйского дивана…
     Ну уж нет! Как вы только могли подумать такое, не понимаю. Это будет особенный, незабываемый праздник. Никакой пошлости и банальщины. Изысканные закуски, марочные вина, свечи и тихая музыка. Игра в фанты и чтение стихов. Я жду и немного волнуюсь. Соберётся удивительно милая публика, приглашены только самые классные, самые талантливые и прикольные, самые остроумные и очаровательные, короче, мои друзья!
     Например, Беликов с женой. Беликов талантливый художник, ужасно знаменит. Уверен, вы слышали о нём. Нет? Странно… К тому же такой остроумный собеседник, балагур, настоящая душа компании. Беликова все зовут по фамилии, так повелось, я думаю, никто теперь даже  не помнит его имени. Мы дружим уже лет десять, и уже раз десять успели друг другу осточертеть. Господи, как меня иногда подмывает взять в руки табурет потяжелее, и огреть Беликова этим табуретом по голове, чтобы голову проломить к чертям собачим. Между нами, он изрядный подонок, циничный, самовлюблённый мерзавец. А жена его просто круглая дура. Счастье, что я догадался не звать их на праздник, Беликовы одним своим присутствием испохабили бы всю вечеринку.
     А вот сёстры-близнецы Светлана и Оксана, - само очарование, сколько женственности, сколько шарма. Они от меня без ума, обе! А уж я от них! Одна проблема, никогда не знаешь, где Света, где Ксюша, бывало, позовёшь одну, а оборачивается другая, и улыбается так мило, совсем не обиделась, что её не узнали. Одним словом, полная взаимозаменяемость, в этом есть какой-то особенный изощрённый шик. Нужно деть им одну тарелку на двоих, и один стул, пусть сидят по очереди. Ха-ха-ха, какой я затейник, ура мне, виват! Да что это я, запамятовал, - сёстры просили передать, что не придут. Непонятно,  какие-то там недомолвки, старые обиды… Впрочем, меня это трогает крайне мало. Вот именно, крайне мало.
     Да, кстати, я уже говорил про стихи? Стихи будет читать Иван. Иван – поэт от Бога, Поэт с большой буквы. Пока непризнанный, как и все гении. Иван любит звонить своим друзьям, обычно глубокой ночью, и искать признания. То есть читать стихи. Однажды этот недоумок позвонил мне, этак часика в три. Стал жаловаться на жизнь, ну и конечно не обошлось без его долбаных виршей. Естественно я послал Ивана, сами понимаете куда, и повесил трубку. Так представьте, наш «гений» уже второй месяц не звонит. (Разумеется, я тоже не звоню. Просто из принципа.) Вот осёл, однако ничего, обойдёмся без чокнутых рифмоплётов, меньше народу, больше кислороду.

      Что-то нынче я совсем перестал спать по ночам. Бывает, ложусь, закрываю глаза,  считаю до четырёх, и тотчас встаю. Надеваю чёрный фрак, бабочку, штиблеты, беру тяжёлую трость с набалдашником из слоновой кости. Привычным жестом нажимаю на крошечный рычажок в стене, и книжный шкаф бесшумно уходит в сторону, открывая узкий проход.
     Без сожаления покидаю постылое убожество тесной квартиры, со старой мебелью и раскиданным по всем углам никому не нужным хламом. Я прохожу неспешно, с достоинством, оставляя свою суетливую нервозность там, в дневной половине.
     Здесь царит полумрак. Слегка потрескивают чёрные свечи, чёрный шёлк стен и чёрный бархат старинной скатерти сливаются в единое целое. Я сажусь во главу длинного стола, накрытого на сорок персон. Нет нужды озираться по сторонам, я смотрю прямо перед собой, а со стен молчаливо взирают мои холсты. Я помню их всех, и всех люблю. Девочка с Цветком, Задумчивый Господин, Незнакомка в Зелёном и Белом, Брат и Сестра, Сиамский Кот. В тишине Обеденной залы они сходят с холстов и садятся за стол. По правую руку, на почётных местах располагаются Автопортреты. Их лица исполнены осознания своей значимости, ведь каждое несёт отпечаток МЕНЯ, своего Создателя и Господина.
     Наконец начинается трапеза. Крохотными серебряными ложечками все вкушают сахарную пудру, в хрустальных фужерах дымится горячее молоко. Мы молча запиваем пудру обжигающей белой жидкостью, слышен только мелодичный звон хрусталя, и ещё едва уловимый шелест «сладкого снега»,  покрывающего стол причудливыми узорами. Белым по чёрному. Белым по чёрному…

     Конечно, моя первая жена Дэлия придёт с Васенькой, очередным своим «мужем». Очаровательная пара! Говорят, у нас высокие отношения, и это истинная правда. Дружить с женщиной проще всего, если она твоя бывшая любовница, а ещё лучше – бывшая жена. Мы как ни в чём не бывало чмокнем друг друга в губы, Васенька заведёт лёгкую интеллигентскую беседу ни о чём, всё очень мило и красиво. А под столом он будет щипать мою Дэ («его Дэ») за восхитительную ляжку в кружевном чулке, и украдкой бросать плотоядные взгляды на вырез её платья. Дэлия загадочно улыбнётся одними губами, а потом сядет на свой конёк – бесконечный разговор «о Себе Любимой». Фу, как всё невыносимо пошло. Только не вздумайте заподозрить меня в ревности, я сам ушёл, и было это очень давно. Короче, было и быльём поросло, нечего старое ворошить,     Дэлия     придёт  на  мой  День  рождения  только  через  мой  труп.
Ха-ха-ха, получился ка-лам-бур!
     Кстати, о жёнах. Я ведь уже похвалялся, что стол будет необыкновенным? Так вот, Ленка сама готовит все эти деликатесы, уже заранее слюнки текут. Вот она какая, моя «половинка», завидуйте! Красивая, верная, домовитая, любит меня до одури. Правда, на празднике Лены не будет, она сейчас у родителей живёт. Знаете, так бывает, временные трудности. Не хочу касаться больной темы, но по-моему, с её стороны это просто подло. Да чего там, мне не привыкать. Подлость и непонимание, с такими вещами сталкиваешься каждый день, каждую минуту. Таковы люди…
     Ну, кто там у нас ещё? Ах да, конечно, Вован, друг детства. Старина Вован, куда же без него. Он верен и надёжен, он никогда не подведёт, словно «третье твоё плечо, будет с тобой всегда». Вован приходит каждый год, он пунктуален как часы с кукушкой, и предсказуем как кукушка из часов. В портфеле традиционная бутылка «Мартини», рукопожатие, неизменный разговор об автомобилях, будь они неладны, и всё это повторяется раз за разом с неотвратимостью восхода Солнца. Потом Вован выпьет, и на правах старого друга заведёт душеспасительный разговор «за жизнь». Отвратительно, как я устал от тебя, Вован.  Прости,  друг, я знаю, ты по-своему любишь меня, но просто не могу больше. Мне не нужно третье плечо, мне вполне достаточно двух. Своих собственных.

     Потом все встают из-за стола и расходятся по залам и кабинетам.
     Я беру ром и сигары, я брожу по дому в поисках укромного уголка. Компанию мне обычно составляет парочка Автопортретов, ещё иногда Сиамский кот. Мы курим сигары, вальяжно расположившись в кожаной необъятности кресел, и ведём неспешный мужской разговор. Главное, никуда не надо спешить. Расторопный слуга принесёт ещё рому. Когда станет прохладно, я велю пожарче растопить камины, и укутаю ноги пледом.
     Наконец, насытившись бездельем, выкурив последнюю сигару, я облачаюсь в любимый вельветовый пиджак, обуваю ноги в мягкие домашние туфли, и прохожу в Мастерскую. О! Я хорошо знаю себе цену, поэтому берусь за кисти с величайшей осторожностью. Фактически, я волшебник. Нет, я бог! Всё нарисованное мной тотчас обретает свою, особенную жизнь, а я за неё в ответе. И это прекрасно.
     Я рисую остаток ночи, рисую, не жалея сил и времени. Иногда я распахиваю круглое окно на потолке Мастерской, и слушаю звёздный хор. Ночные светила поют гимн моему таланту. И тогда я понимаю, они мои настоящие братья, я – такой же, как эти звёзды, холодный, сияющий, одинокий. И прекрасный.

     А кончается всегда одним и тем же. Непрошеный гость, на мою ночную половину приходит Он. Что бы я ни делал, Он всегда сильнее меня. Мой облик возвышен, его внешность банальна до ужаса. На мне дорогая красивая одежда,  модный эксклюзив. Он одет всегда одинаково, в застиранный голубой халат и круглую шапочку, под мышкой убогий дерматиновый саквояж. Он достаёт оттуда различные пилюли, шприцы, ампулы, порошки… Он уговаривает меня вернуться, Его голос звучит проникновенно. Он заставляет прислушаться к своему мнению, Он профессионал. Я выставлю Его вон, закрою дверь у Него перед носом. Но Он опять придёт, проломится прямо сквозь стены. И тогда я сдаюсь, сдаюсь снова и снова, в который раз позволяя Ему уговорить, уломать, «уболтать» себя. Я возвращаюсь в постель, я считаю до четырёх, я просыпаюсь.

   - Севочка, здравствуйте, голубчик, с Днём рождения! Ну, как мы тут, хорошо?.. Вот и молодец, так держать, раскисать не нужно.  Кстати, почему Вы сегодня один, неправильно это, всё-таки праздник, позвали бы гостей.  Вам надо больше общаться с людьми. Ведь есть же у Вас друзья? Конечно есть, Сева, вот и пригласите их, накройте на стол, салатики там, компания, танцы, всё такое. Я очень рекомендую, чисто профессионально, как врач.
   - А сейчас я Вам сделаю небольшой укольчик, закатайте-ка рукавчик, это совсем не больно. Ну-ну, не надо спорить, с врачами не спорят. Как спали сегодня? Микстуру не забыли принять перед сном? Вот и ладушки, вот и хорошо. Я ещё зайду, завтра после обеда. Приберитесь тут слегка, и побрейтесь, нельзя распускаться. Не забудьте мой совет про гостей. Всё, Севочка, мне пора, ждут другие пациенты. Ещё раз с Днём рождения. Не унывайте, у Вас ведь вся жизнь впереди!..

_____________________________
Москва, октябрь – ноябрь 2001