Растения о чертополохе, мхе и любви...

Растения: о Чертополохе, про мох и о любви.

предисловие
еиволсидерп

Люди, идущие по улице не обращают на себя мое внимание. Мне не видно их, я отвернулся к стене. Отличие мое от них в том, что я много путешествовал. Хвастаться тут нечем, но можно тихо гордиться.

Я обошел кругом три дерева, и потоптал траву всласть. Я видел муху, и ворона пела мне свою песнь. Я прыгал вверх. Даже икал, когда смотрел с обрыва на берег моря. Вот только таракана, который на трех ногах, не видел. О чем в минуты душевной слабости жалею.

Мир полон чудес, они равномерно распределены по поверхности. Глубоко в землю я не закапывался, поэтому как там внизу с чудесами, не знаю. В воздухе чудеса тоже встречаются, но они когда-нибудь все равно падают вниз. Удивительно, что многие замечают чудо только когда оно капнет им на голову.
 

1

Разговор с Чертополохом
мохолопотреч с ровогзаР
 

Свинья толстая, и свинья принесла мне чертополох. Он прицепился к ее розовому боку. Осторожно отцепив чертополох, я поблагодарил хавронью и предложил ей свиную еду. Уходя в дом, я слышал отдаляющееся чавканье.

- Ах! - сказал чертополох в моей руке.

- Простите?

- Я говорю "ах", а это значит спасибо что отцепили от меня это грязное животное. - пояснил чертополох.

- Может, побеседуем? - произнес я, усаживаясь в кресло.

- Желаете со мной побеседовать? Тогда пишите меня с большой буквы, будьте добры.

Я смутился, и почувствовал досаду.

- Так Чертополох - ваше имя?

- Право, какая разница? Обращайтесь ко мне "уважаемый Чертополох" - мне будет приятно.

- Уважаемый Чертополох. - прилежно повторил я.

Чертополох расцвел от удовольствия, и меня поразила его суровая красота.

- Вы очень красивы!

- Не льстите мне! Я - просто Чертополох.

- Нет, правда!

- Уважаемый....

- Уважаемый Чертополох.

- Правильно. Будьте вежливы, и вы увидите, что многие захотят с вами общаться.

Слова Чертополоха повергли меня в смятение. Я представил, сколько интересных собеседников упустил из-за своей невежливости. Чертополох сразу заметил мои душевные муки.

- Не корите себя, против природы не попрешь, как говориться.

- Вы имеете виду, что моя проблема в том, что я человек?

- Нет, ваша проблема в том, что вы не Чертополох.

Никогда раньше я не задумывался о том, сколько у меня недостатков. Мне даже стало  обидно, что Чертополох так жесток, но немного подумав, я понял, что глупо обижаться на правду.

- Спасибо Вам. Я постараюсь исправиться, буду вежливым, и если получиться, буду Чертополохом.

- Не беспокойтесь, при должном старании рано или поздно вы добьетесь своего.

- А не могли бы Вы рассказать немного о себе, уважаемый Чертополох? Дело в том, что до сегодняшнего дня я не общался с Чертополохами.

- Неужели? Наверное, вы были очень невежливы. - подозрительно произнес мой собеседник.

- Нет-нет, я как-то не обращал внимания... по правде говоря, я просто не подходил близко к чертополохам, и мог  не услышать ваши беседы.

- Ну, знаете, громко разговаривать или КРИЧАТЬ - дурной тон. Мы всегда разговариваем негромко, чтобы не мешать соседям. Так Вы хотите, чтобы я рассказал о Чертополохах?

- Очень хочу, уважаемый Чертополох.

Чертополох с минуту подумал и начал рассказывать, обратившись к потолку:

- Мы живем там, где нас мало кто видит. Мы не очень любим путешествовать, и не любим, когда к нам прицепляются разные животные: свиньи, коровы, люди, козы...

- А что вы любите?

- Мы любим разговаривать, и расти.

- Расти?

- Да, мы растем вверх, потому что у земли очень уж пыльно, дышать нечем.

- Это летом, а зимой?

- Какая еще зима? – недоуменно спросил Чертополох, отвлекаясь от потолка..

- Ну зима, снег, морозы... – в свою очередь удивился я.

- Хм... а вы уверены что бывает «зима»? Вы ошибаетесь - сколько расту на этом свете - никакой такой «зимы» чего-то не замечал. – уверенно произнес Чертополох.

Надо же, подумал я, не заметить зиму! Видимо, Чертополох, как личность умная и творческая, страдает некоторой рассеянностью. Конечно же, я не стал ему этого говорить - поступить так было бы очень невежливо.

- А Вы, наверное, очень давно растете, уважаемый Чертополох?

- Вы правы, я расту уже очень долго, думаю, что я постарше вас. Я помню как начали цвести цветы, как стала мелеть река, помню, как птицы вили свои гнезда. А когда это было? Кто это помнит?

- Знаете, я что-то такое припоминаю...

- Вероятно, вам уже об этом кто-то рассказал.

Чертополох замолк, и я подумал было извиниться перед ним за свою бестактность, но тут он снова заговорил:

- Хотите, прочитаю вам стихотворение про то, как на этот свет появились птицы?

- С удовольствием послушаю вас, уважаемый Чертополох.

- Тогда сядьте поудобнее... и глаза закройте, чтобы не отвлекаться!

Я откинулся в кресле, закрыл глаза. Тиканье часов, шум работающего холодильника и капанье воды из умывальника органично вплетались в строчки, которые читал Чертополох:
 

Хмурое небо умоет дождем -
мы навстречу тучам растем.
Серые волны далекой реки -
мы как вершины домов высоки.
 
Кружит пушинка, как нежность, легка -
И появились Они в облаках.
Отпрыски неба, посланники туч -
Вы снизойдете до мусорных куч!
 
И разбирая соринки и хлам,
Вы появились, и радостно нам!
Песней своею вы хвалите нас,
дырки в заборе, проржавленный таз,
 
И, созерцая веселье такое,
Хвалим мы небо (ночное, дневное),
Тучи и дождик (они нас умыли,
Птичек волшебных для нас породили).
 
Я открыл глаза и произнес, вытирая слезы:

- Спасибо огромное, это было чудесное стихотворение!

Чертополох явно был доволен произведенным впечатлением:

- Радуйтесь, теперь вы знаете, как появились птицы.

- Да, теперь знаю... Вы так хорошо читали, с таким выражением, скажите, как у вас получается, уважаемый Чертополох?

- Что вы имеете в виду? Думаете, я не должен уметь хорошо читать стихи?

- Понимаете, у вас ведь ни голосовых связок, ни гортани нет, ни языка, а вы так звучно читаете, с таким чувством!

В комнате стало совсем тихо, и  я почувствовал неладное.

- Уважаемый Чертополох?

Чертополох молча лежал в моей руке. Я попробовал заговорить с ним еще и еще. Но он молчал, и я понял, что мне не дождаться ответа.

Выйдя на крыльцо, я вежливо обратился к свинье:

- Уважаемая Свинья, не подскажете, откуда Вы принесли этот Чертополох?

Свинья подняла голову и повернулась ко мне, глаза ее смотрели на меня настороженно, уши недовольно топорщились.

- Херр! - хрюкнула свинья и вернулась к своему корыту.

Время идет, и лето подходит к концу. Свинья чешется о забор, а чертополох молча стоит в вазе на окне.

Увядает, вроде.
 

2

Мох, который я не ел
ле ен я йыроток ,хоМ
 
Ночью во тьме, днем в тумане, я лежу на мху. Лежу я на нем уже долго, часы на руке остановились, и батарейки в пейджере сели. Тут вокруг пусто, было бы видно далеко, да туман мешает. Вроде на скале я лежу? По крайней мере орел прилетал, горный какой-то, как козел. Сел рядом. Обычно я не знаю орлиного языка, но тут что-то поперло меня, понимаю каждое слово. Заявляет орел:

- Лежишь? – а акцент у него немецкий.

- Лежу, и все. Чего-то нужно?

- Так, лежишь ты уже тут восьмые  сутки. И что, кушать не хочется?

- Нет, не хочется.

Орел смотрит на меня, и в глазах у него разгорается нехорошее подозрение. Он брезгливо клюет мох под ногами. Потом смотрит на меня и говорит:

- Ты, зараза, мох жрешь!

От возмущения у меня перехватывает горло:

- Ты... да что ты говоришь!

- Говорю, ты мох жрал!

- Никогда я не ел этот мох! Лежу и все! Отвали, придурок.

Я ложусь на другой бок, и орел остается злобно пыхтеть у меня за спиной. Я смотрю на облака, проходящие мимо рысью, пушистые такие,  не то что некоторые. За спиной раздается шум, как будто белье трепещется на ветру, и надо мной пролетает орел.

- Ты его все-таки жраал! – орет он с высоты и пикирует в пропасть. Ну и черт с ним.

Я разглядываю мох, который лежит у меня под носом. Пахнет он здорово, как сухая плесень, или даже как трухлявое бревно. Я беру кусочек мха и подношу к глазам. Если присмотреться, можно разглядеть споры и прочие половые органы. Неожиданно я слышу шум за спиной и голос:

- Так - так. Лежим, мох кушаем? И не думаем о тех, кто тоже был бы не против перекусить?

Поворачиваясь, я вижу идола с острова пасхи, высотой метра два, с ямами вместо глаз.

- Вы  сговорились с орлом, что ли?  Не ем я мха, никогда не ел, нафиг мне ваш мох не нужен!

- Не кривите душой, я ведь прекрасно все вижу: лежит кто-то, мох кушает.

- Неужели? И каким образом вы видите? Этими дырками?

- Нет, глаза вот они! – каменная статуя демонстрирует мне свои ладони, полные белых каменных глаз, - У меня еще в карманах штук двадцать запасных лежит.

- Мне все равно, сколько у вас глаз, но мха не ел! И никогда не буду!

- Жадность это плохо.

Я киплю от злости, беру с земли клок мха и протягиваю статуе:

- Пожалуйста, ешьте  сколько угодно.

Статуя шарахается в непритворном ужасе:

- Что вы! Нельзя! Как я могу! – вся дрожа, статуя шаг за шагом пятится, роняя на землю свои глаза, и постепенно скрывается в тумане. Цепочка белых камушков отмечает путь ее позорного бегства. Несколько минут я вслушиваюсь, ожидая вопля статуи, грохнувшейся  с края обрыва, но слышу лишь шептание ветра.

 Клочья тумана плывут, облака бегут, я лежу на мху пузом вверх. Закрываю глаза. Остается ветер. Затыкаю уши. Чувствую ветер кожей. Зарываюсь в мох лицом и руками. Дышать тяжело, но можно. Хорошо!

Кто-то прикасается к моей спине, я выкапываюсь из мха и суматошно оглядываюсь. Передо мной сидит маленький печальный зайчик, уши и усы обвисли, на шее обшарпанный барабан.

- Дяденька, я уже три дня ничего не ел. – хнычет он.

Я вздыхаю и щелкаю пальцем по барабану: тук!

- Вот вы тут мох едите, аж закопались весь. – продолжает зайчик.

- Не ем я мох, малыш, не слушай глупости, что тебе говорят.

- Как скажете. – безучастно произносит грызун. Похоже, я его не убедил.

- Я ведь, дяденька, уже идти не могу от голода.

- Ну так приляг рядом, вот, мох какой мягкий.

- Надо идти, дяденька. Энерджайзер зовет.

Прыг-скок, прыг-скок, и зайчик ускакал, вместе со своим барабаном. Все вокруг сереет, потом чернеет, и я понимаю: ночь. Не видно ничего, хоть глаза выколи. Я зажигаю трофейную зажигалку «Zippo», ставлю ее на плоский камень. Светло, и руки погреть можно.

В круг света бесшумно влетает вереница ночных гусей-призраков. Полупрозрачные тела начинают кружить вокруг зажигалки, пламя в страхе дрожит под взмахами призрачных крыльев. Медленно и величаво из тьмы выплывает командир отряда гусей – закопченная чугунная гусятница. Крышка приоткрывается, образуя темный провал рта.

- Жаль, что вы не гусь. В моем отряде не хватает еще одного гуся. – чугунным голосом произносит посудина. – Да и перекусить не мешало бы. Может, вы все-таки гусь?

- Нет, я не гусь. Лежу тут, и все.

- Вижу, что не гусь. Гуси мха не едят.

Вот ведь какие зануды! Дался им этот мох!

- Не ел я мох. НЕ ЕЛ!

- Не нервничайте, мне все равно, ели вы мох или кушали. Меня гуси интересуют. Нет ли у вас за пазухой гуся? Желательно потолще.

- Нет у меня гуся ни за пазухой, ни в кармане, нигде. И мох я не ем, и не кушаю, и не жру!

- Тогда до свидания, не буду отвлекать от трапезы. – гусятница так же неспешно улетает во тьму.

Гуси кружат у пламени еще несколько мгновений, и пропадают.

В гневе я беру зажигалку и швыряю куда-то в сторону улетевшей гусятницы. Становится темно, и я успокаиваюсь.

От нечего делать закрываю глаза – темно. Открываю глаза – темно. Снова закрываю глаза – темно. Открываю глаза... светло? Какого черта?

Надо мной возвышается сияющая фигура. Я узнаю ее, видел. В руке она держит пружинные весы, с одной тарелкой. Замотана фигура в белую тюль, глаза ее завязаны.

- Странные у вас весы, Ваше... э-э-э... Неподкупничество. Насколько я знаю, у весов должно быть две тарелки – одна для грехов, другая для праведных дел. – обеспокоено говорю я.

- Не суетись. – фигура медленно садится на землю. – Все грешны. Вторая тарелка попала под сокращение.

- А меч ваш где?

- Меч был конфискован как холодное оружие. – слышен равнодушный голос.

- Как же вы караете?

- Я не караю.

- Что же вы делаете?

- Я не делаю. Я пришло задать тебе вопрос.

- Спрашивайте, спрашивайте!

- Ты знаешь мой вопрос. Сколько мха ты съел? Интересует вес мха в метрической системе.

- Боже ты мой! Да сколько можно! – воплю я.

Фигура резко встает и показывает вокруг:

- Смотри, грешный, сколько мха вокруг. Это твоя пища неправедная. Грех твой прямо пропорционален весу съеденного тобой мха! – пальцем белая фигура указывает прямо на мое брюхо.

- Не надо на меня наговаривать! Не ем я мох, и можете идти куда подальше!

- Я ухожу. Грехи будут оценены исходя из нормального прогноза. – фигура в развевающейся тюли собирает несколько горстей мха в тарелку весов и, погрозив мне пальцем, растворяется в воздухе. Становится темно.

Я весь дрожу, здесь все холоднее, холоднее, холоднее... Чернота вокруг сереет. Ночь прошла, утро на подходе. Я вижу летящего мотылька, и ползущего маленького муравья. Оба они приближаются ко мне, мотылек садится на голову, муравей заползает на ногу. Нет у меня за пазухой никакого гуся, там всего лишь справочник начинающего отшельника. Там написано, что на земле здесь растет никакой не мох, а лишайник, продукт для тех, кто переносит лишения. Я не отшельник, я просто лежу здесь и предаюсь этим самым лишениям. Я ем лишайник, это полезная еда, в ней есть минералы и витамины.

- Понятно вам? – обращаюсь я к мотыльку с муравьем, - Не ел я мха!

Восходит солнце.

3

Любовь не подходит вегетарианцам
мацнаиратегев тидохдоп ен ьвобюЛ
 
Говорят, любовь не растение, потому что любовь приходит и уходит. Растения же неподвижны. По крайней мере, я сегодня еще не видел растение, идущее куда-нибудь.
 
послесловие
еиволселсоп
 
Один знакомый намедни объяснил мне, как можно увидеть таракана на трех ногах: надо поймать обычного таракана и оборвать ему лишние лапы.  Я с этим знакомым больше не разговариваю. Нехорошо мучить животных.