Не впущу посв. Ш-ш-ш...

Мне плохо здесь, взаперти. Я выглядываю за дверь, но тут же захлопываю ее, едва успевая спасти охваченные желтоватой шкуркой палочки пальцев. Сквозь пепельный бетон стен лестничной клетки на меня бросает красноречивые взгляды она, выскальзывая из колких порывов ядовитого стального ветра. Под громкий стук смыкающегося там, где еще пахнет теплом моих рук, жестокого железа, я прохожу по бесконечному коридору, еще не зная, куда сверну. Коридор оказывается бесхитростно кратким, и горстка напряженных мышц сталкивается с плоскостью обоев в цветочек.
Мокрыми ресницами я бережно ощупываю сухую бумагу, и, не почувствовав опасности сползаю на озаренный изнутри десятками тонких свечей, горящих внизу, пол.  В дверь стучат. Нетвердо, два раза, потом еще один. Я хочу, чтобы травяной металл моей странной двери выпустил шипы, но он не сможет, и я не сержусь. Я пытаюсь отключиться, уйти от звуков внутри моего черепа, чтобы не волноваться. Чтобы не чуять, как разрываются под кожей от напряжения кусочки моего дня. Сквозь непривычно прозрачный воздух, я чувствую свободу распахнутого окна слева. Наполовину скрыта стеклом моя излюбленная картинка – закат, но ритмичный стук заглушает нежную музыку. Мне хочется плакать, но кажется, если я заплачу – точно сойду с ума. Рисую
вид со стороны: от стылой массы в темноте отклеивается дрожащая тварь, резко рвет вливающуюся в окно радость, и, прижавшись носом к холодному стеклу, смотрит, как умирающее солнце, крича, размазывается по новой прозрачной преграде. Мелодичный скрежет звонка. Нет, я ничего не слышу. Не хочу. Я не впущу тебя в свою душу, осень.