Осенний ветер demo

Приближение первое


В ущелье гулял, завывая, старик-ветер. Из ночного сумрака доносился лай собак и громкий скрип двери потерянного на окраине аула ветхого сарайчика, давно уже покинутого людьми.
Два тусклых месяца практически не давали света, лишь слегка выделяя движущиеся силуэты. Однако напряженное, вдумчивое лицо Васьки Петровского виднелось с довольно большого расстояния, - очевидно, виной тому являлась его необычайная бледность. И глаза Васькины блестели, точно звездочки небесные, высматривая из тьмы вражеских лазутчиков.
Ему нравилось сидеть так, прижав к груди ставшую за два года службы родной винтовку, охраняя чуткий сон товарищей по оружию. Благо, до сих пор ужасы войны обходили стороной… Случались мелкие стычки, но - ерунда…
Хотелось курить. Поправив грязную каску, он тихонько вздохнул. Нельзя; лесная равнина внизу, а скорее всего и окрестные горы кишат террористами, которые, заметив красный огонек, немедленно пустят чуть выше него снайперскую пулю… Может, их вовсе там нет - только проверять неохота.
- Петрович, how are you? - послышался сзади приглушенный басистый голос командира, выучившего несколько русских фраз. - Устал?
- Well, Крис, all is simply wonderful.
Помолчав минуту, старый ветеран сел около подчиненного, обняв колени огромными руками. - Знать, дружище, плохой у меня предчувствий по повод завтрашний утро. Тихо, малыш. Тихо очень.
Василий понимающе кивнул, хотя понимал очень мало.
Этот древний «шакал», добровольно попавший сюда после трех военных компаний, естественно, был в данной ситуации гораздо более компетентен. Его печень чувствовала засаду лучше любых сенсоров.
- На рассвете покидаем деревня, - объявил Крис Бегднер спокойным полушепотом, деловито протирая ствол пистолета левым рукавом. - Прикрой лицо чем-нибудь - видно далеко. After экстракция I will make you to eat фрукты, гемоглобин павышать… Эх-х…
- А как Рэб? Сможет идти? - внезапно спросил Васька, словно пропустив последний совет командира.
- We should leave him, - отрезал тот, опустив голову.
- Кому? Тут ведь одни бандиты. У каждого автомат под кроватью. Не продадут, так сами удавят.
- Петрович, Петрович…
Из-за леса послышалась трескотня чьей-то перестрелки. Невидимый бой длился пол часа, после чего резко стих. Несколько собак, перестав лаять, протяжно завыли.
- Меня никто не предупреждать, - тревожно заметил Крис, исследуя с помощью бинокля подозрительные участки черных зарослей
- Псы воют. Плохая примета, - мрачно проворчал Василий, крепче сжав приклад ружья. Подержав карманные часы почти у самого носа, командир приказал спускаться вниз и поспать хоть немного.

Совсем молодой парень, Рэб, ожидавший через две недели демобилизации, оказался вчера тяжело ранен в правое плечо и левую ногу. Уничтожив напавшую группу террористов, отряд подобрал его, отнес на самодельных носилках к ближайшему поселению, оказал первую помощь. Однако, до сих пор жизнь оставалась под угрозой.
Почти все бесчувственно лежали посреди лишенной какой-либо мебели хижины, поверх шкур местных животных, которых хозяин долго не желал отдавать. Пол неприятно скрипел, когда Василий осторожно пробирался меж сотоварищей. Тонкая, красивая дочь хозяина, постоянно меняющая на лбу Рэба компрессы из влажной тряпки, одарила возмутителя напряженного спокойствия укоризненным взглядом.
Устроившись в темном углу, он, как, возможно, многие, любовался ею, вспоминая почему-то Надьку, девушку, живущею по соседству. Они давно дружили, часто виделись, и только теперь ее образ стал согревать угрюмое сердце особенно сильно. «Вот, выберусь отсюда, пройдет пара недель, а там уже домой», думал Петровский, «Сразу, только вымоюсь - к ней»!
Раненый, застонав, открыл воспаленные глаза. Но затуманенный взор его ничего не означал, равно как последующие бессвязные речи. Безмолвная сиделка, Анаэль, перетерпев этот припадок, закрыла слишком, пожалуй, серьезное, плохо соответствующее возрасту, лицо прекрасными белыми ладонями. Послышалось еле уловимое всхлипывание.
Около пяти часов утра Крис спустился с крыши - принялся отдавать многочисленные команды, главным образом направленные на скорейшею мобилизацию отряда. Несколько солдат обернули мертвое тело черным саваном, очень кстати предложенным хозяином. Старика и его дочь решили усыпить шестичасовой дозой наркоза ; сию операцию поручили снайперу, по образованию являвшемуся медиком. Василий последний покинул хижину. Подойдя к плачущей Анаэль, Петровский задержался, стараясь не заглядывать в ее большие, влажные глаза, и зачем-то попросил прощения…

Тихие предрассветные улочки аула застилал плотный, холодный туман. Свежий воздух ласкал уставшие от спертой атмосферы маленького помещения легкие.
Местные еще спали, и только многоголосый хор птиц напоминал, что среди гор есть жизнь.
Один из бойцов подбежал к Крису, чтобы полушепотом сказать:
- Не следовало оставлять свидетелей…
Командир без всяких комментариев грубо оборвал цепь его рассуждений ударом автоматного приклада.
Отряд, девять человек остановились у обочины каменистой грунтовой дороги, покрывшейся большими, гладкими и прозрачными лужами. Все ожидали приказа Бегднера, почуявшего где-то вдалеке шум приближающегося вертолета. Постояв минуту неподвижно, проверенный тремя компаниями ветеран знаками приказал бежать, пригнувшись, вперед, от поселка, до ближайшего леса.
Оказавшись под густыми ветвями огромных деревьев, диверсионная группа накрылась специальной маскировочной пленкой.
Скоро совсем рядом пронеслась зловещая тень винтокрылой боевой крепости, не имеющей опознавательных знаков Федерации, а значит - принадлежащей разоренному позавчера террористическому гнезду.
- Надо обогнуть деревню и пробираться дальше через ущелье, - резюмировал Крис, осторожно возобновив дыхание. - Эвакуация отсюда невозможна. Маяки нас обнаружат, а челнок будет немедленно уничтожен.
Целый день отряд шел на восток, постоянно опасаясь возвращения вражеского вертолета. Вечером командир позволил своим солдатам два часа отдохнуть под пленкой, после чего погнал их дальше сквозь сырой, скалистый, труднопроходимый лес.
Остановились утром. Выставили часового, зарылись в землю - спать. Ваське снились столичные города, где люди живут счастливо, без кровопролитий, где улицы полны огней, где есть его родная улица, где сейчас беззаботно живет Надя…
Бегднер разбудил его когда солнце почти скрылось за горизонтом. - Петрович, просыпайся, мать твою! К оружию.
Три красные фигурки, отчетливо видимые через оптический прицел, совершали какие-то маневры. Связист, прослушивая радиопереговоры незнакомцев, хмурил брови.
Когда бандиты подошли слишком близко, просвистели несколько пуль. Внезапно из земли повырастали около сорока красных фигурок…
- I hope, will do without helicopters, - ахнул Бегднер, снимая с плеча автомат. - Prepare the weapon, boys! Let’s kick some ass!
Отряд немедленно принял оборонительную позицию.
Ночь озарилась кратковременными вспышками рвущихся снарядов. Бегая между толстыми стволами неземных деревьев, бойцы поливали друг друга струями горячего свинца, и оглушительное стрекотание пулеметов заполнило весь лес.
Часть нападавших пыталась прорваться в тыл, чтобы уничтожить кого-нибудь большим количеством взрывчатки, прицепленной к спинам…
- К тебе идет, осторожно!.. - прокричал кто-то из-за сопки нечеловеческим голосом. - …Стреляй!.. На, падла!..
Уложив семерых, Василий потерял сознание.
Когда он очнулся, чувствуя страшную боль каждой живой клеточкой, вокруг царила гробовая тишина. Еще пахло свежей кровью. Земля, еле виднелась под перекошенными, неподвижными телами…
Спустя несколько минут что-то зашуршало слева, отвлекая от странных, лишенных какой-либо системы размышлений. Показалось искаженное ужасной гримасой лицо незнакомого парня, которое, лишившись половины правой руки, оставшейся сжимало десантный нож. И спокойные уже глаза, разглядывая Васю как врага, подлежащего уничтожению, медленно приближались…
Петровский не имел сил сопротивляться. Он просто молча наблюдал упорное, зловещее продвижение своего потенциального убийцы до тех пор, пока не подошел Крис.
Из уголков рта молодого фанатика потекла густая кровь, а взгляд быстро остекленел.
- Я думать раньше, этот сдох, - холодно промолвил Бегднер, оценивая раны единственного выжившего подчиненного в его отряде. Сделав раненному соответствующие случаю перевязки, командир запихал ему между зубов сигарету. Потом закурил сам, задумчиво рассматривая восходящее сквозь предрассветный туман солнце. На душе у обоих было очень плохо…
По пути еще дважды оставшиеся диверсанты занимались стратегическим отступлением от заблаговременно обнаруженных патрулей. Пройдя ущелье, они оказались в болотистой долине, изрезанной несколькими кривыми речками.
Здесь преобладала кустарниковая растительность и мох, скрывающие невообразимые полчища различных насекомых, зачастую противоречащих законам земной биологии, но все-таки охотно забирающихся под одежду гуманоидом…
Васька, бессильно повиснув мешком на широких плечах неутомимого Бегднера, сильно страдал. Временами его лихорадочно знобило, временами несчастный терял всякую ориентацию, забывая собственное имя, а порою начинал ужасно бредить. Пару раз, когда голова значительно прояснялась, перед потускневшим взором шли, пригибаясь к земле, убитые товарищи. Держа синими руками автоматы, мертвецы мелькали среди трав, оглядывались и дружески подмигивали раненому уцелевшими глазами.
«Все будет хорошо», сообщил Рэб, чья речь при жизни всем казалась совершенно непонятной.
Спустя неопределенный провал времени небесное светило затмилось большой фигурой «коровы» - это прибыл эвакуационный челнок, специально для длительных атмосферных перемещений трансформированный в вертолет.
Покружив над ущельем, грозная машина дала несколько ракетных залпов по ущелью. Потом стала снижаться, чтобы принять на борт остатки диверсионной группы.

Приближение второе

Яркий солнечный свет, обильно сочившийся из ничем не прикрытого окна, придавал помещению впечатление неестественного холода. Прямые лучи,  казавшиеся чем-то осязаемым, обнаруживали тысячи пылинок, которых не должно было быть среди этих жутких стен… Под окном постоянно дребезжали трамваи - неподалеку они заворачивали, совершая очередное кольцо по своим маршрутам. Какой-то прибор справа, вверху, утомительно пищал, контролируя состояние пациентов. Васька открыл глаза, глядя на  все это безобразие спокойно, с полным безразличием. Заметив сидящую за небольшим письменным столом медсестру, перебирающею кипу бумаг, он попытался сообщить ей, что очень сильно хочет есть. Однако она, очевидно, его просто не услышала, продолжая заниматься своей ерундой. Отчаявшись добыть хоть корочку хлеба, Петровский опять отключился. Проснулся под капельницей.
- Где я? - обратился Васька к толстому, седовласому доктору, дружелюбно улыбавшемуся ему.
- Это госпиталь, дорогой мой, - ответил тот, вдруг сделавшись пугающе серьезным. - Отделение интенсивной терапии. У вас были большие проблемы, и теперь, признаться, остаются. Но угроза жизни миновала. Поздравляю, вам очень повезло.
Прикрыв глаза, Васька припомнил ту страшную ночь, когда совсем рядом взорвался снаряд… Опять никаких чувств. Всякое бывает, ну, ранили… Подумаешь… Можно перетерпеть.
- Меня зовут Виктор Анатольевич, я ваш лечащий врач. Послезавтра вы переводитесь в обычную палату… Может, чего-нибудь хотите?
- Жрать!
Спустя некоторое время симпатичная девушка в белом халате принесла бутылку какого-то особого медицинского кефира и помогла ему сесть.
- Простите, а где еда?! - искренне возмутился Петровский, забыв про контузию и любуясь медсестрой. Доктор, сидевший рядом, объяснил, что есть нормально пока нельзя. Допив предложенное пойло, Васька собрался осмотреть свои раненные ноги, которых что-то щекотало, однако Виктор Анатольевич предупредил сей порыв ужасной новостью:
- Правую пришлось ампутировать. До колена. Бедро мы оставили, но оно сильно деформировано - будет болеть… Заражение крови дало осложнение на почки…И…
- Хорошо отделался, - заметил Рэб с соседней койки, безоблачно улыбаясь.
Спустя четыре дня заведующий хирургическим отделением, листая историю болезни рядового Петровского, серыми глазами, привыкшими ко всему, спокойно наблюдал как фронтовой товарищ несчастного упрашивает не переводить его в «психушку», поскольку у парня случился заурядный посттравматический синдром.
- Если бы это был простой нервный срыв! - возражал Виктор Анатольевич, затушив об пепельницу окурок. - И потом, клиника святого Иоанна - не такое уж страшное место. Там просто дадут ему успокоиться, отгородят от городских стрессов… Подышит свежим воздухом, поправится - никто не задержит!
- Пожалуй, мой коллега прав, - наконец промолвил директор. - Надо понаблюдать за ним хотя бы месяц. Возможно, мертвецы скоро отпустят Петровского.


Приближение третье

Кто-то за дверью продолжал упорно стучаться. Раздраженно отложив чашку кофе и томик произведений Достоевского, Василий принялся искать куда-то уже закатившиеся костыли. Наконец, найдя их, он, впрочем без особого энтузиазма,  отправился выяснять какого черта нужно непрошеному гостю.
- Хорош колотить, - проворчал Петровский, попутно отпирая замок. Перед ним оказалась молчаливая, хорошо сложенная фигура кротко улыбающегося Бегднера.
- Здравствуй, мой мальчик, - воскликнул бывший командир, переступая порог. Я тут мимо проходил - решил заглянуть, проведать своего лучшего снайпера за всю карьеру.
Сняв ботинки и бросив куртку на полку для обуви, Крис, словно  волшебник, извлек откуда-то бутылку русской водки.
- Где кухня? Идем!..
Настроение Васьки мгновенно выросло, достигнув макушкой стратосферы, а всякие жизненные невзгоды мгновенно забылись, словно неинтересный позавчерашний сон.
Про дела давно минувших дней вслух никто не вспоминал. Двое друзей просто вместе пили, обсуждая разного рода мелочи. Только курил Бегднр слишком много, явно переживая какое-то огорчение. Мимоходом выяснилось, что его уволили из армии, и теперь старый офицер, бывалый пес войны, принадлежит бесчисленным толпам «шпаков»… Посмеявшись об этом, он влил в себя очередную рюмку водки и достал еще сигарету.
- Хороший ты человек, вздохнул Петровский, опустив голову. Густой табачный дым под красным обажюром создавал впечатление уютной атмосферы, почти полностью скрывая странное напряжение, сотканное из маленьких недомолвок, ощущаемых каждым.
- Можно пожить у тебя несколько дней? - внезапно спросил Крис, после недолгой паузы, во время которой он, прищурившись, оглядывал помещение.
- Поживи, конечно, - ответил Васька оживленно. - Буду даже очень рад! А то все общение - книжки да книжки…
- Угу, - пробасил Бегднер. - Интерактивности им явно не хватает!
Голова утром практически не болела, хотя неожиданная последовательность вчерашних событий к этому вполне предрасполагала. Петровский долго лежал, вспоминая прекрасный сон. Так все там было хорошо…Зачем, вообще, просыпаться? Что за нелепейшая особенность человеческого организма!..
Потом, достав из-под кровати костыли, отправился на кухню. На кухне царил удивительный порядок: стол убран, посуда вымыта, полы подметены, плита блестит… Заметив его, Крис встал, засуетился.
- Доброе утро. Проходи, дружище; я завтрак приготовил.
Через неделю Бегднер купил квартиру в доме напротив. Они с Василием вскоре сделались друг другу как братья, хотя последнего порою сильно уязвляла слегка гипертрофированная опека со стороны бывшего командира.
Однажды, собираясь наведаться к Крису, Петровский встретил на лестничной площадке Надю, которая возвращалась из магазина домой.
- Привет, сказала она, открывая свою дверь. - Что-то тебя давно не видно. Может, зайдешь вечером? Выпьем коньячку…
Тогда он вспомнил про ее день рождения и, пообещав воспользоваться приглашением, случайно выдал свои чувства внезапно покрасневшими ушами.
Улыбнувшись, Надя пошла готовить маленький праздник.
За три года отсутствия и несколько месяцев иноческого образа жизни Василий, видимо, многое пропустил… Среди собравшихся знакомыми оказались только двое: первый - Водкин Николай, бывший однокурсник, хороший приятель и прославленный дикими выходками затейник; второй - Алекс Кешем, недавно демобилизованный из ВКС, простой, болтливый тип. Оба вели себя удивительно спокойно, приняв солидную порцию алкоголя.
Другие горячо обсуждали животрепещущую тему разгулявшегося терроризма, угрожающего привычному благополучию Федерации. Отдельный индивид, высокий, светловолосый парень арийской наружности, будучи капитаном полиции, местного, правда, значения, компетентно заявил, что очаги преступности следует выжигать дотла при помощи космических спутников. Подразумевались периферийные, слабозаселенные миры, где сейчас базируются противники праведного демократического режима, требующие полного суверенитета…
До сих пор скучавший Васька, вспомнив молчаливую Анаэль, оплакивавшую смерть вражеского солдата, вкрадчиво поинтересовался, какие именно спутники следует использовать.
- Системы «Громовержец», - отмахнулся индивид, разливая по рюмкам какое-то пойло, возымевшее успех после окончания запасов коньяка и водки.
Петровский промолчал, мысленно прикидывая число возможных невинных жертв; человечество давно отказалось от водородных бомб в пользу «Громовержца», однако пока сие оружие никто не использовал - считать было трудно…
Около часу ночи кто-то предложил прогуляться до гастронома. Прямоходящие единодушно согласились, хотя собирались довольно долго.
 Васька старался меньше отставать, торопливо, с беззаботным видом переставляя единственный костыль. Второй он оставил  дома, полагая, будто перед дамой следует казаться настоящим самураем.
Надя шла впереди и оглядывалась редко. Видимо, ее удачно занимал «ариец», теперь поднявший тему НЛО…
На обратном пути Васька перестал спешить за галдящей компанией, уже большими усилиями воли терпя боль.  Странная, плохо одетая бабка, словно шакал, подбирающая после подобных народных гуляний пустые бутылки, смягчила выражение злобного лица и сочувственно промолвила:
- Ничаго, миленькай, все прайдет.
Его сухие губы исказила горькая, покорная судьбе  усмешка, а в голове мелькнуло: «Эх, дура старая! Все ведь действительно когда-нибудь пройдет»!..

Вот тебе - столичный город. Вот тебе - улица, полная огней. Родная улица. Над побитой дорогой висят оранжевые фонари, по краям растут многолетние тополя, теряющие постепенно усыхающею осеннюю листву, а далеко впереди беззаботно идет Надя, сопровождаемая интересным человеком. Спасибо, Господи, твою мать! Залюбовавшись ими, Петровский захотел совсем остановиться и остаться в одиночестве. Но Водкин Колька, чуточку протрезвевший, пропустив остальных в парадную, остался ждать, придерживая дверь.
Собравшись с силами, Васька поторопился.
Посидел еще немного, послушал пустую болтовню, погрустил, улыбаясь. Ушел. Никто не заметил.

Андрей Черный, 1.10.01,
г. Тихие Омуты