Праздник к нам приходит

ПРАЗДНИК К НАМ ПРИХОДИТ



«...также мы рады Вам предложить подарочные косметические наборы ведущих мировых фирм. Все это и многое другое ждет Вас в секторе «Е». Życzymy państwu wesołych świąt! », - закончил приятный бесполый голос. После короткой паузы раздались волшебные перекаты электронного гонга, так напоминающие душные залы ожидания больших вокзалов.
Безбрежные, в несколько этажей, поля крытых паркингов, буденовские полчища блестящих металлических колясок, шумные, довольные толпы разношерстной публики, сниженные цены, чудовищных размеров очереди к банкоматам и кассам, переполненные бары, кафетерии, пиццерии, парикмахерские, химчистки и фотоателье, тысячи кубометров климатизированного воздуха, хаос звуков. Примерно так выглядят в последние дни перед Рождеством крепости мировой консумпции или, проще говоря, супермаркеты.

- Куда ты столько набираешь...
- Ты забыл, что Баська любит рыбу? Да ты и не знал никогда! – приличного вида дама неприлично громко кричит на мужа. И, уже улыбаясь, снова поворачивается к продавцу.
- Молодой человек! Накладывайте, накладывайте...

Дети шумной ватагой носятся среди моря разливанного воздушных шариков с рекламой «Кока-Колы». Те безбожно лопаются. На вершине огромной, прямо под потолок, пирамиды, выложенной из литровых бутылок с темно-ржавой газированой жидкостью, стоит приз конкурса – фирменного, то есть красного, цвета спортивный автомобиль.
- Папа, папа! А сколько такая тачка выжимает? Триста? – застыл малыш, неестественно задрав голову. - Пап, ну, па-а-а-аааааап!
- Триста, триста... Пошли скорее, а то нам с тобой мама выжмет...

В зеленой шляпке, судорожно отбрасывая рукой свисающую на глаза бирку с ценой, строит глазки высоченному, в полтора роста, зеркалу прыщавая блондинка. Минуту спустя, воровато оглянувшись по сторонам, она отрывает висючку и плотнее натягивает шляпку на голову.
- Мачей! Поцелуй меня! Ну?!.
- Зачем?
- Ты что, опять начинаешь?!.

Педерастического вида молодой человек в идеально белой сорочке и темно-вишневом галстуке-селедке лениво рисует губной помадой стандартные крестики на ладонях клиенток. Одна из них явно не довольна отсутствием к своей персоне должного внимания с его стороны и заходит на второй круг фиолетового «Лариала».
- А эта сколько стоит? Сколько-сколько? Дайте две. Нет, три!

- А что купим для Николаса? Может быть дискмен?
- Ему же нельзя пользоваться наушниками.
- Ах, да, я совсем забыла...
- Але! Але! Марта? Слушай, какого ты говорила карпа? Какого? Королевского?.. А как он выглядит?..
- Извините, извините, я тороплюсь! Извините!
- Странно... Почему же текилла такая дорогая?.. Странно...
- Простите, но это моя блузка! Как это «почему»? Я первая ее увидела!..
- Девушка! Извините, пожалуйста, вы мне не прочтете, сколько здесь жира? Я, знаете ли, очки в машине оставил...

Сквозь общий гам, откуда-то сверху, вперемешку с рекламой, под звон невидимых бубенцов, пробивается известная всем песенка: «Coraz bliżej święta, coraz bliżej święta... » В огромной пластиковой корзине, справа от электрических Санта-Клаусов ростом с порядочного карла из бюргеровского садика, слева от подарочных шоколадных наборов с зайцами и лупоглазыми снегурками, среди экологически чистого сена, расфасованного небольшими аккуратными охапками – хоть сейчас под скатерти, справа от ярких снегокатов, заваленный уцененными носками «Нике» и кухонными салфетками, забытый всеми и не слышимый никем, плачет младенец с дивным именем Христос.



Ноябрь 2000г.
Варшава.