То, к чему мы с ней стремились...

Зажрался, конечно, зажрался. А, она смотрит на меня своими, уставшими от безвыходности, глазами и осторожно спрашивает: «Я, что тебе не нужна? Я тебе мешаю?» В этих словах звучит не то расстройство, которое можно было наблюдать буквально три-четыре месяца назад, в них звучит отчаяние, ирония обстоятельств. А я стою, смотрю ей прямо в глаза и говорю, что у меня и в мыслях такого не было. Как же я могу сказать этому добрейшему человеку на свете, пошедшему на такой компромисс, который в сущности своей далеко не могло быть компромиссом, что летят все мои мечты, всё то, что я вынашивал и чего хотел увидеть, получив новую жизнь, как я мог сказать ей, что всё к чему мы с ней вместе стремились, оказалось лишь косметической обработкой нашего, зашедшего в никуда бытия, нашей напыщенной и зажравшейся жизни, в которой счастье мы переставали видеть с каждым днём всё реже и реже; хотя оно было и никуда не исчезало, его просто надо было схватить и прижать покрепче к груди и не отпускать пока оно там не пригреется. А что теперь? Что? Никто не знает. Один пытается быть счастливым и не пускать других в свою, теперь уже, как он считает, личную жизнь, что бы никто не смущал его лишними визитами и наблюдениями, теперь он считает, что жизнь заключается в его полном одиночестве и скупой самостоятельности. Другой пытается довольствоваться тем, что получил от когда-то удачной сделки, хотя была ли она удачна, теперь уж, наверное, и он сомневается.  А она просто стоит и смотрит, смотрит на меня своими печальными и усталыми глазами, пытаясь сказать, что она хотела как лучше, что это был единственный выход. Но на кого быть в обиде, рассудят позже….