Листопад в счастливом городе
ЛИСТОПАД В СЧАСТЛИВОМ ГОРОДЕ.
___________________________
Эту историю я хочу начать с признания в любви. Случилось так, что
я по-детски с первого взгляда влюбился. Безнадежно влюбился в
игрушечный город на берегу теплого моря. 25 веков прошло с тех пор,
как тебе дали это невыразимо-нежное, тающее на языке имя: ОЛЬВИЯ, но
ты не постарела ни на год. Ты также молода, как 25 веков назад и море
также ласково баюкает тебя древней ворчливой колыбельной прибоя.
Также, как 25 веков назад короткая зима будто бы в шутку, месяц
посыпает твои улицы легким снежком, также за один день деревья в твоих
садах покрываются свежей листвой, также трижды в лето расцветают
цветы-однодневки и также, как 25 веков назад, всего неделю в октябре
на твоих широких аллеях бушует листопад.
Мой милый, капризный, вечно молодой город! Как тяжело быть в
разлуке с тобой. Как хотел бы я сейчас прижаться щекой к теплому камню
твоих стен.
И если выпадет мне умереть вдали от тебя, я желал бы лишь одного:
вернуться к тебе бесплотной тенью, чтобы хоть после смерти слиться с
тобой, ОЛЬВИЯ.
Как и полагается истории о любви, эта история полна домыслов,
слухов, чудес и тому подобной атрибутики.
Разумеется, все это понижает степень доверия к изложению, а тем
более, к трактовке событий. Единственное, что, казалось бы, не должно
вызывать сомнений - это моя собственная персона. Однако, у целого ряда
людей при идентификации моей личности возникали серьезные сомнения,
причем сомнения в некоторой степени обоснованные.
Более того, настолько обоснованные, что порой я и сам начинал
сомневаться - а я ли это? Но мне было проще - я мог всегда подойти к
зеркалу и убедиться, что фамильный курносый нос, который я помню еще у
своего деда и характерные серо-голубые глаза, унаследованные мною от
матери находятся на своих законных местах.
А что касается поступков - ну что ж, давно известно что любовь
меняет человека, а уж в какой степени и в какую сторону - это
частности.
Теперь позвольте мне представиться.
Я, Жариков Михаил, проживаю в Москве, достаточно беззаботно,
поскольку семьи у меня нет и, по всей вероятности, не будет, а
собственная персона особых забот от меня не требует.
Когда над чужим мне городом, в котором я живу, сгущаются сумерки,
мною овладевает тоска. Тогда я подхожу к телефону и набираю чей-нибудь
номер. Например, этот...
- Ирка, привет.
- Привет, Жариков, - говорит Ирка, - ты сегодня на редкость
кстати.
- Неужели?
- Выпить у тебя есть?
- Водка, коньяк, - говорю я, - а что у нас за праздник?
- Папахен укатил в командировку.
- И далеко?
- В Ольвию.
- Понятно. Так мне приезжать?
- Не задавай глупых вопросов, - говорит Ирка, - мы все здесь
умираем от жажды.
Я беру водку, коньяк и еду спасать от жажды Ирку Барзину и ее
одногруппников.
Но центральные события нашей истории разворачиваются в Ольвии.
ДЕНЬ 1. 8 октября. Вторник.
____________________________
С 11 этажа гостиницы "Морская" Ольвия была похожа на россыпь
елочных игрушек. Разноцветными огоньками переливались неоновые рекламы
и цепочки уличных фонарей. Вдалеке ярко вспыхивали огни маяков у входа
в бухту. Было прохладно и удивительно тихо.
Следователю Барзину очень хотелось постоять вот так хоть четверть
часа, подставив лицо свежему ветерку...
Зайко. Ольга Петровна.
Барзин вернулся в номер. На журнальном столике лежала фотография
симпатичной девушки. Темные волосы, ямочки на щеках, глаза большие и
серьезные. Что она нашла в Ольвии? Тем более сейчас, в октябре? -
думал Барзин.
***
"Что я нашла в Ольвии? Как вам объяснить? Когда человеку нечего
терять,он обычно что-то находит, не правда ли? Может быть, моя история
покажется банальной. Может быть, вам будет скучно складывать зарплату
молодого врача (это Игорь, мой муж) и стажера в НИИ (это я), вычитать
расходы на снимаемую квартиру, на еду и прочее. Может быть, вы
скажете, что люди, бывает, живут и хуже - и ничего. Да, я понимаю,
можно довольствоваться малым, по ночам разгружать вагоны, питаться
одной картошкой и кочевать до бесконечности по чужим квартирам. А
можно, между прочим, вернувшись с работы, обнаружить своего мужа
лежащим в очень неудобной сидячей ванне, наполненной чем-то
ржаво-бурым. Игорь был одет, как будто собирался в гости. Только ноги
были босыми. В бачке непрерывно текла вода и это очень нервировало.
Я не кричала "не может быть", не ревела и даже не удивилась. Я
просто пожалела, что у меня нет самой большой водородной бомбы, чтобы
сбросить ее на эту сволочную страну... В общем, бомбы нет, а жить
как-то надо. Если нечего терять, то можно только найти. И я нашла.
Ольга Зайко."
Но все это не было написано, а тем более прочитано, так что
вопрос Барзина, до поры до времени, повис в воздухе.
Звонок телефона.
- Барзин слушает.
- Виктор Алексеевич, это Султанов. Я нашел бармена.
- Он помнит Зайко?
- Да, только не он, а она.
- Постарайся уговорить ее придти сюда. Прямо сейчас. Скажи, что
это не на долго.
- Попробую.
- Валяй, - сказал Барзин и повесил трубку.
Итак, в пятницу, 4 октября Зайко садится в самолет местной
авиалинии и днем прилетает в Ольвию. Поселяется в гостинице "Морская".
Встает рано, весь день гуляет по городу, точнее неизвестно чем она
занимается весь день. Вечером поднимается в бар на 14-м этаже, в 23
часа возвращается в номер. То же в субботу и в воскресение. Только в
воскресение она, вернувшись в номер из бара, одевается, выходит из
гостиницы и на следующий день администратор гостиницы вызывает
милицию. Номер вскрывают и обнаруживают пустую пачку "аэрофлота",
окурок в пепельнице и 11 листов бумаги, заполненных вперемежку
рисунками потешных зверушек и формулами, не то математическими, не то
химическими.
Администратор не смогла внятно объяснить причин обращения в
милицию.
11 фотокопй лежат у Барзина в портфеле и он не понимает там ни
единой закорючки.
Оригиналы приобщены к делу и находятся на экспертизе.
Зайко Ольга Петровна под номером 34 пополнила список лиц,
исчезнувших в Ольвии за последние полтора года.
Стук в дверь.
- Открыто, - говорит Барзин.
Входит Гриша Султанов и весьма бойкая молодая особа, которая
представляется просто: Таня.
От Тани пахло кофе и какой-то парфюмерией. Темперамент у нее был
бешеный: Не дожидаясь, пока ее о чем-либо спросят, она отчаянно
жестикулируя, начинает говорить:
- Та девушка, ну, которая исчезла, она три вечера подряд сидела в
баре. Знаете, мне ее сначала было так жалко. Сидит грустная-грустная.
Взяла кофе двойной без сахара, пачку сигарет и сидит. Я думяю, у нее
что-то случилось, страшное очень. Она, знаете, закурит сигарету, пять-
шесть раз затянется и гасит. Потом посидит минут 10 и новую
закуривает. Кстати, можно я закурю?
- Пожалуйста, - сказал Барзин,подвигая ей пепельницу,- а вы не
помните, подходил к ней кто-нибудь?
- Ну, - сказала Таня, - а я о чем? В пятницу она так и просидела
одна. Я в 11 подхожу к ней, говорю: девушка, мы закрываем. Она будто
проснулась. Да, говорит, засиделась. Ну, и ушла. А в субботу точно так
же приходит, кофе и сигареты берет, сидит и на салфетке что-то пишет.
Тут входит Юра Пушинский, он в 301 живет, с бородой и вообще
симпатичный. Он раньше ко мне клеился, так и так, я художник, море
пишу, вроде этого... ну, как его? - Таня сердито щелкнула пальцами.
- Айвазовский, - подсказал Барзин.
- Вот, Айвазовский. Я, говорит, напишу вас на фоне штормового
моря... Ай, извините, я все не о том. Так этот Юра взял кофе-глиссе,
сел за другой столик и смотрит на нее. Потом подошел к ее столику и на
салфетке, где она рисовала, что-то написал. Одно-два слова, не больше.
Она сразу вроде бы повеселела, он за ее столик пересел, вкручивал ей
что-то, пирожными угощал, потом встали вместе и ушли.
- Во сколько примерно? - спросил Барзин.
- Где-то около 8. А на следующий день приходят уже вместе. Она
болтала, смеялась, потом руками развела - вроде как, "мне пора" -
встала и ушла. Он минуту еще сидел как обалдевший, а потом как
выскочит за дверь.
- Дальше? - спросил Барзин.
- Я знаю? - удивилась Таня - у него спросите, он, наверное, в
баре сидит.
***
Юра сидел, созерцая чашку горячего кофе.
- Не возражаете? - спросил Барзин и, не дожидаясь ответа, сел.
Юра поднял глаза от столика и, помолчав немного, спросил:
- Вы ко мне по делу?
- Да, - ответил Барзин, - в некотором роде.
- Хотите что-нибудь заказать?
- В смысле?
- Ну, портрет, пейзаж?
- Пожалуй, портрет. Вы могли бы написать портрет с фотографии?
- Можно попробовать, - сказал Юра, - покажите пожалуйста.
Барзин положил на стол фотографию Зайко.
- Оля? - не то сказал, не то спросил Юра,- откуда это у вас?
- Догадайтесь.
- Кто вы?
Барзин показал удостоверение.
- Вы меня арестуете?
- Пока что, просто сниму показания. Пойдемте в мой номер, так
будет удобнее.
***
- Познакомились мы с ней в субботу в баре. Она сидела одна и
рисовала на салфетке. Вы видели когда-нибудь такого печального
плюшевого мишку?
- Нет, а что?
- У нее именно такой был нарисован. Очень выразительный рисунок,
хотя, пожалуй, немного детский. Я подошел и из чистого озорства
исправил рисунок, так чтобы мишка стал веселым. Она подняла глаза и
улыбнулась как-то рассеяно.
- Что дальше?
- Поросенка. В смысле, я нарисовал поросенка. Потом принес кофе.
В общем, мы разговорились.То есть нет7 Я разговорился, а она не очень.
Потом я пригласил ее зайти ко мне в гости. Ну, посидели, поболтали,
выпили коньяку. Точнее, в основном я.
- В котором часу вы расстались?
- Где-то около полуночи.
- Юра, постарайтесь вспомнить как можно подробнее, о чем вы
разговаривали. Это очень важно.
- Так...За жизнь, что называется. Сейчас мне кажется, что на меня
ей, в сущности, было наплевать. Просто она хотела отвлечься от
чего-то. Что-то ее мучило. Может быть, она чего-то боялась. И еще, на
следующий день, в ее номере. Какая-то пустота. Ну, знаете обычно
всякие зеркальца, пудреницы, короче, подобие домашнего уюта. А тут -
ничего.
- Зачем вы приходили к Зайко в воскресенье?
- Просто пригласить в бар.
- Дальше? - спросил Барзин.
- Что дальше? У нее было хорошее настроение. Она шутила,
смеялась. Я даже принял это, что называется, на свой счет. Вдруг,
часов в 10 она сказала, что ей пора. Встала и ушла. Вот так, просто...
Барзин закурил и выжидательно посмотрел на Пушинского.
- Все, - сказал тот.
- Неужели?
- Ну, в общем-то, да...
- Давайте без "в общем", Юра.
- Вы что, думаете это я?!
- Успокойтесь,- сказал Барзин,- я ничего не думаю. Но именно вы
последним видели Зайко и, почему-то, отказываетесь рассказать о том,
что вы делали после ее ухода из бара. Теперь поставьте себя на мое
место.
- Да, - тихо сказал Пушинский, - я вас понимаю.
- Итак, - начал Барзин, - когда Зайко вышла из бара, вы пошли...
- Да, я пошел за ней, потом троллейбус, потом она вышла на кольце
и я за ней. Город там уже кончается. Вышли на какую-то узкоколейку со
ржавыми рельсами. Узкоколейка спускалась к морю буквой "С" . Там, на
берегу маленького заливчика, стояли какие-то недостроенные бетонные
корпуса, какие-то старые металлические конструкции . Все вокруг давно
брошенное, мертвое... Узкоколейка уходила под арку из металлических
ферм и обрывалась... Больше ничего не помню. Что-то случилось, -
Пушинский коснулся пальцами своего лица, - пришел в себя я уже у
троллейбусного кольца. Кажется, я бежал... Хотя нет, не помню. Потом
поймал машину и поехал в гостиницу.
- Юра, постарайтесь все же вспомнить, что случилось, когда вы
спускались к морю.
- Это Оля спускалась, я оставался наверху... Не помню.
- Может быть, вас что-то напугало? Почему вы побежали?
- Побежал? Возможно, но точно не помню.
- Извините, - сказал Барзин, - но, при всем желании, не могу вам
поверить. И не понимаю, зачем вы говорите неправду. Мало того, что вы
усложняете собственное положение. Это, в конце концов, ваше личное
дело. Но вы фактически отнимаете последний шанс на спасение Зайко,
если она еще жива.
- Я не вру, - ответил Пушинский, - то есть, нельзя сказать, что я
ничего не помню. Помню, но боюсь это не память, а... Ну, в общем, я не
уверен, что действительно это видел.
- Все-таки попытайтесь рассказать.
- Хорошо, я попытаюсь. Я был еще наверху, когда Оля подошла к
арке. И тут у меня возникло ощущение какого-то несоответствия.
Понимаете, все железо вокруг было ржавое, а сквозь арку светила низко
стоящая луна и было видно, что сама арка и рельсы под ней будто бы
начищены до зеркального блеска. Я хотел крикнуть, может быть даже
крикнул... чтобы предостеречь ее. Кажется, она поскользнулась и
схватилась за высоковольтный провод. Вспышка и темнота... Когда я
пришел в себя, луна уже села и в темноте я увидел, что арок не одна, а
целая дюжина совершенно одинаковых. И под каждую уходит ветка
узкоколейки. И тут я почуствовал страх. Совершенно иррациональный, как
в детстве. Тогда я побежал...
- Юрий, вы не могли бы показать нам это место?
- Прямо сейчас?
- Да. Это очень важно.
***
Старые склады на 5-м километре Южного шоссе деиствительно
оказались местом таинственным и жутковатым. Нелепое нагромаждение
бетонных блоков и ржавого железа, рассекаемое подъездными путями,
проходящими сквозь арки демонтированных мостовых кранов.
- Нет тут никакой высоковольтки, - уверенно сказал Гриша
Султанов.
- Значит, все же, привиделось, - с явным облегчением резюмировал
Пушинский.
- Не думаю, - сказал Барзин.
Когда они уже отвезли Пушинского в гостиницу, Гриша, неожиданно
посмотрев на небо, заявил:
- Виктор Алексеевич, а луны-то в воскресение не было!
- Почему?
- Да потому, что было новолуние.
ДЕНЬ 2. 9 октября. Среда.
________________________
" Прожив на свете 25 лет , я пришел к банальному выводу: для
нормальной жизни человеку требуется больше, чем овце. Мне, например,
требуется определенное уважение к себе. И вот я существую в условиях
компромиса между определенным уважением к себе и приемлимыми
материальными условиями жизни. Такой способ существования вырабатывает
у человека совершенно особое чуство юмора, позволяющее находить
смешное в презрении к чужой жизни и безразличии к собственной. В
нищете страны и в собственной нищете. Наконец в чьих-то попытках все
это переделать, в которых так расплывчата грань между шутовством и
кошмаром.
Мне смешно, когда некто аппелирует к такому абстрактному понятию,
как моя гражданская совесть, в то время как единственным моим чуством
как гражданина, является желание удрать из страны , в которой я имел
несчастье родиться.
Короче говоря, я вполне нормальный и очень веселый человек.
Борис Ласкин."
Он выглянул в иллюминатор. Внизу была сине-зеленая гладь моря.
Ласкин чуствовал, что море теплое и нежное. Из моря на глазах вырастал
пятнистый желто-зеленый берег. Ласкин знал, что берег добрый и
приветливый.
Ласкин улыбнулся. Ему, родившемуся и выросшему в Ленинграде,
казалось, что сейчас он возвращается домой. Да, именно домой, потому
что здесь, в Ольвии, ему было хорошо. В первый же приезд сюда он был
очарован этим маленьким городом на берегу теплого моря, который еще
греческие колонисты в YI веке до р.х. назвали счастливым. Они на две с
половиной тысячи лет раньше Ласкина поняли, что дом - это не там, где
ты родился, а там, где тебе хорошо.
Маленький самолетик прокатился по полосе и застыл напротив
застекленной призмы аэровокзала. И вот наконец Ласкин ступил на землю
Ольвии. Теплый ветерок приятно обдувал лицо. С непривычки щурясь от
яркого солнца, Ласкин пересек площадь. Троллейбуса довольно долго не
было, но это совсем не раздражало. Наоборот, было приятно спокойно
закурить и наблюдать, как сизая струйка дыма улетает в лазурное до
неправдоподобия небо.
Наконец, подкатил чистенький, похожий на игрушечную улитку, 7-й
троллейбус и, приветливо звякнув, остановился рядом с Ласкиным. Тот
улыбнулся и удобно устроился у окна, положив кейс на колени. И
троллейбус, деловито гудя на подъемах, повез Ласкина по длинному
бульвару, мимо разноцветных, будто нарисованных, коттеджей к
центральной площади.
На площади Ласкин мог бы сделать пересадку, но слишком велико
было желание пройтись пешком. Он закурил и неспеша пошел по широкому
проспекту, похожему на парковую аллею - ряды серебристых тополей по
обе его стороны и по разделительной полосе скрадывали унылую серость
бетона и асфальта.
Он шел, насвистывая озорной мотивчик в состоянии, похожем на
легкое опьянение. Не раздумывая, он срезал угол, прошел через уютный
садик мимо пушистых аккуратно подстриженных кустов шиповника, среди
которых прятались низенькие скамеечки, пересек мощеную булыжником
улочку, прямую, как стрела и крутую как трамплин. Казалось, стоит
только оступиться, и покатишься вниз все быстрее и быстрее, до самого
морского берега.
Ласкин вошел в парк, побродил минут 10 любуясь пирамидальными
кипарисами, угостил симпатичную молодую парочку сигаретами, обошел
маленький круглый пруд, где в ожидании подачки дрейфовали серые утки.
Наконец, выйдя сквозь ворота в низкой фигурной ограде, он оказался
напротив широкого застекленного фасада ярко-белого здания. Казалось,
по прихоти сказочного волшебника раздвинулись оранжевые трехэтажные
домики с приляпанными как попало балкончиками и между ними выросла
воздушная громада из стекла и бетона.
Ласкин толкнул стеклянную дверь и вошел в пустой холл. На лифте
поднялся на 6-й этаж. Пройдя по отделанному цветным пластиком пустому
коридору толкнул дверь с табличкой 64.
В удобном вращающемся кресле напротив огромного во всю стену окна
сидел человек лет 50. У него было аккуратное брюшко, пухлое розовое
лицо и грустные голубые глаза. Он был очаровательно лыс. Розовая
лысина была окружена декоративным венчиком черных волос.Чем-то он
напоминал Винни-Пуха. Одной рукой он прижимал к уху телефонную трубку,
а другой перелистывал лежащий на журнальном столике свежий номер
"Флайт".
Это был Георгий Петрович Пчелкин, он же папа Жорж, исполнительный
директор НТЦ "ОЛПЛАСТ". Не отрывая трубки от уха, он сделал четверть
оборота вместе с креслом и протянул Ласкину пухлую лапку.
- Устали с дороги?
- Нет, не особенно.
- Все равно, сегодня отдыхайте. Жду вас завтра в 10.30.
- Хорошо, - сказал Ласкин.
- На море, вот, сходите, - добавил папа Жорж, возвращая кресло в
исходное положение.
***
Ласкин вошел в гостиную своего номера в доме для приезжих, снял
куртку, по узенькой винтовой лестнице поднялся в спальню и бросил кейс
на кровать. Опять спустился в гостиную и вышел на балкон. Посмотрел на
часы - полдень.
Стоило согласиться с предложением папы Жоржа на счет моря.
Переодевшись, Ласкин вышел из дома, пройдя сотню метров по
Приморскому бульвару спустился на берег, и пошел вдоль древней
каменной стены, отделявшей город от моря. Под ногами приятно
похрустывала галька. Пологие волны с равномерным глухим шумом
подкатывались к его ногам, иногда успевая лизнуть подошвы .
Через некоторое время Ласкин вышел к небольшому семейству пляжных
грибков. На одном из них зачем-то висели синие джинсы. Это не могло не
удивить Ласкина. Он подошел поближе и увидел рядом с джинсами куртку и
сумку. На песке стояли кроссовки примерно 36-го размера.
- Боря, - раздался звонкий женский голос откуда-то сверху, - в
сумке есть апельсин. Если вам не трудно, бросьте его мне.
Ласкн поднял голову. На выступе стены примерно в трех метрах над
землей сидела тоненькая смуглая девушка в светло-голубом купальнике.
- Марта, что вы там делаете?
- Загораю.
Ласкин достал из сумке апельсин и бросил им в Марту. Она поймала
его, чудом удержавшись на узком выступе. Ласкин устроился на песке под
стеной. Мимо него летели апельсиновые корки. Он закурил и закрыл
глаза.
- Сегодня прилетели? - спросила Марта.
- Два часа назад, - Ласкин посмотрел на розовые пятки,
болтающиеся у него над головой, - знаете на кого вы похожи?
- Честно говоря, нет.
- Я еще не решил, на русалку или на ведьму.
- Почему на ведьму?
- Рыжие волосы и зеленые глаза, - объяснил он, - у русалок
наоборот. И еще у них хвост, а у вас - нет.
- И на том спасибо. У папы Жоржа были?
- Да. Он отправил меня отдыхать. Как видите, я добросовестно
отдыхаю.
- У вас неплохо получается.
- Да, - согласился он, - сейчас например, я собираюсь идти на
Таврическую пить кофе. Составите мне компанию?
- Идет, - сказала Марта. Она соскользнула со стены и приземлилась
рядом с Ласкиным.
Вскоре они уже вышли к широкой каменной лестнице, ведущей к
Таврической площади, где стоял, обратив бронзовое лицо к морю,
светлейший князь Потемкин-Таврический со свитком в руке. Ехидные
ольвийцы утверждали, что на князя надо непременно смотреть от вяза.
Вяз был ровесником памятника, но дело было не в этом, и даже не в
банальной рифме князь - вяз. Просто в данном ракурсе взаимное
расположение фигуры и свитка могло трактоваться как действие,
возмутительным образом оскорбляюющее общественную нравственность.
Итак, мимоходом глянув на князя от вяза, Марта и Боря двинулись
по Таврической улице по направлению к кафе "Кесария".
Оставим симпатичных молодых людей наслаждаться прелестями местной
кухни и вернемся в кабинет папы Жоржа.
Несколько минут назад туда явился Виктор Барзин и предложил папе
Жоржу объяснить тот факт, что 28 из 34 лиц, исчезнувших в Ольвии за
последние полтора года неоднократно приезжали на "ОЛПЛАСТ" и работали
непосредственно под руководством Г.П.Пчелкина. В том числе и Зайко.
- Конечно, я помню Олю Зайко, - сказал папа Жорж, доброжелательно
улыбаясь, - симпатичная девушка, отличный специалист. Мне очень жаль,
если с ней что-нибудь случилось.
Он наморщил лоб и слегка выпятил нижнюю губу, что, вероятно,
должно было показать его искреннее сочуствие Оле Зайко.
- Георгий Петрович, согласитесь что связь исчезновений людей с
"ОЛПЛАСТом" не может не настораживать, - заметил Барзин.
- Ах, Виктор Алексеевич, - грустно произнес папа Жорж, - ну
почему в этом городе вечно все валят на "ОЛПЛАСТ"? Вот полтора года
назад строили нам жилой комплекс. Что-то оказалось не по правилам и
опять же виноваты мы. Хорошего человека арестовали, чуть не
посадили... Теперь вот опять. Нет нет, я на вас не в обиде. У вас
такая работа. Единственное о чем я прошу, чисто по-человечески - это
обойтись без этих вот арестов. Если можно. Знаете, как это травмирует
людей. Извините, я отвлекся.
- Ничего. Я только хотел бы знать с кем последнее время общалась
Зайко в служебном плане.
- Ну, поговорите с Эдиком Альтовым, - сказал Пчелкин,- он,
правда, сегодня уезжает домой в Москву. Еще с Борей Ласкиным, он
сегодня прилетел... С Леной Мальцевой и Мартой Арвисте - это наши
постоянные сотрудники. Координаты вы можете найти в нашем справочнике.
- Хорошо, - сказал Барзин, - не буду терять время. Если возникнут
вопросы, я еще обращусь к вам.
- Справочник не забудьте, - Пчелкин протянул ему книжку в
пластиковой обложке.
- Спасибо, я вам потом верну.
- Не надо, - Пчелкин улыбнулся, - я вам его дарю.
***
" Иногда мне кажется, что на моей спине пришит номер. Я вычислен
и описан во множестве анкет и справок. Говорят, что это нужно для
охраны правопорядка. Почему-то правопорядок надо охранять именно от
меня. Такое впечатление, что я преступник. И даже, что я сижу в
тюрьме. Потому, что дело не в размерах территории, а в колючей
проволоке, которой она огорожена.
У меня крепкие нервы, поэтому я не сошел с ума оттого, что на
меня охотятся масса организаций от профсоюза до военкомата, а просто
на все плюнул. И мне сразу стало хорошо и спокойно. Меня отовсюду
выгнали и всего лишили. Окружающие на работе, на улице и в
коммунальной квартире глядят на меня с нескрываемой ненавистью.
Наверное, им очень обидно, что мне ничего не нужно. Мне действительно
ничего не нужно, кроме минимального количества еды, папирос и одежды.
Наверное, я действительно общественно опасен, если могу себе
позволить жить подобным образом.
Эдуард Альтов"
Альтова Барзин нашел без особого труда, поскольку тот сидел на
чемоданах в своем номере. Точнее сидел он в кресле, а чемоданов не
было совсем. Их заменяла бочкообразная спортивная сумка.
- Здравствуйте, - сказал Барзин.
- Здравствуйте.
- Я - следователь Барзин, уголовный розыск.
Никакой реакции.
Барзин положил на стол фотографию Зайко.
- Знаете этого человека?
- Да, - ответил Альтов , скосив глаза на фотографию.
- Кто это, при каких обстоятельствах вы познакомились?
- Это Оля Зайко. Познакомились здесь.
- Что вы можете о ней сказать?
- Хороший человек.
- А кроме этого?
- Больше ничего не могу сказать.
- Зайко пропала без вести,- сказал Барзин, - последний раз ее
видели в ночь с 6 на 7 октября.
Альтов молчал.
- Когда вы в последний раз с ней встречались?
- 28 сентября.
- И о чем беседовали?
- Не припомню.
- О своих планах на будущее она ничего не говорила?
- Говорила, что хочет бросит курить.
- Скажите, чем занималась Зайко на ОЛПЛАСТе?
- Это долго объяснять.
- А как она проводила свободное время? С кем кроме вас общалась?
- Гуляла по городу. А с кем общалась...- Альтов пожал плечами.
- Хорошо, - сказал Барзин, - дело в том, что Зайко исчезла не
случайно. Это не первый подобный случай, связанный с ОЛПЛАСТом. Может
быть, Зайко кому-то мешала?
- Не знаю.
- Поймите, Эдуард, от успеха расследования зависит жизнь тех, кто
пропал без вести.
Альтов молчал. Судя по выражению лица, ему было скучно.
- Но не может быть, чтобы вы ничего не замечали!
- Я ничего не замечал.
- Похоже, вас это не волнует, я правильно понял?
- Нет, - ответил Альтов, - просто я не могу сообщить вам ничего
существенного. Кроме того, я тороплюсь в аэропорт.
***
Ласкин и Марта, вдохновленные кофе с пирожными, отправились
гулять по городу. Пару раз они заглядывали в маленькие подвальчики под
шестигранными фонарями, где с незапамятных времен подавались горячие
тартинки и белое сухое вино. В конце концов, они оказались в
примыкавшем к старому городу парке, внутри которого сохранились
развалины древней Ольвии. Ввиду отсутствия экскурсовода, молодые люди
немедленно заспорили о происхождении ансамбля довольно бесформенных
каменных глыб, на которых они сидели.
Ласкин относил их к периоду царствования Митридата Понтийского,
Марта настаивала на времени скифского царя Силкура. В самый разгар
спора с деревьев спустилась банда абсолютно ручных и крайне нахальных
белок. За четверть часа они сожрали все съедобное,что нашлось у Марты
в сумочке и даже покушались на сигареты Ласкина. Убедившись в их
полной несъедобности, белки с сердитым цоканьем вернулись на деревья,
где и затаились в ожидании новой жертвы.
Выяснилось, что Марте пора возвращаться на ОЛПЛАСТ и пришлось
расстаться, договорившись на вечер на партию в пинг-понг.
Что касается Ласкина, то он отправился развлекаться дальше в
одиночестве.
Именно по этой причине Барзин и не застал его в номере. Полистав
справочник, он нашел в алфавитном указателе Мальцеву Елену Николаевну,
зав. лабораторией эргономики и, встретившись на проходной ОЛПЛАСТа с
Султановым, вместе с ним отправился на поиски указанной лаборатории.
Поиски могли бы затянуться, если бы не удачная встреча. По
пустому коридору навстречу им шла, насвистывая модный мотивчик, уже
знакомая нам Марта. На вопрос о лаборатории эргономики она ответила:
- Нам по пути.
Через пару минут она толкнула дверь с цветной табличкой. Первое,
что поразило Барзина - это стены. Взгляд скользил по ним, не
обнаруживая углов. Узоры, чем-то напоминающие камуфляжные, скрадывали
переходы между стенами, полом и потолком. В этом странном помещении по
соседству с несколькими тускло мерцающими экранами, расположились во
вращающихся креслах два человека: плотный мужчина в белых брюках и
футболке с коротким рукавом и симпатичная женщина, чем-то похожая на
Зайко, но старше лет на пять. И глаза у нее были другие-уверенные,даже
пожалуй, нагловатые. Она была одета в совершенно (по мнению Барзина)
не соответствующее обстановке, свободное фиолетовое платье.
- Хай, коллеги, - сказала Марта, шлепаясь в одно из свободных
кресел, - эти два джентльмена усиленно ищут вас, Лена. Причину, я
полагаю, они назовут сами.
- Уголовный розыск, - сказал Барзин.
- Садитесь, - предложила Лена, - меня предупреждали, что вы
зайдете по поводу Оли Зайко. Вы - Барзин.
- Да. Раз вы так хорошо информированы, может быть вы сразу
расскажете, что вам известно по этому поводу?
- Безусловно, - ответила Лена, мечтательно глядя в пространство,
- последний раз я видела Олю 5 октября. Мы попили кофе, поговорили о
жизни и разошлись.
- Что вам говорила Зайко о своих планах на будущее?
- Говорила, что собирается отправиться путешествовать.
- Куда?
- Понятия не имею.
- А на какое время?
- Пока не кончатся деньги, она так сказала, - пояснила Лена.
- И много у нее было денег?
- Полагаюю, что достаточно.
- Удивительное свойство Ольвии - возбуждать тягу к странствиям,
вы не находите?
Лена пожала плечами.
- Возможно, я и принял бы вашу версию, - добавил Барзин, - если
бы не два обстоятельства: во-первых, подобным образом отправились
путешествовать уже более 30 человек, а во-вторых, ряд фактов дают
основание считать, что Зайко была убита.
- Фактов? - переспросила Лена, удивленно подняв брови, - это вы о
показаниях Пушинского?
- Откуда вам известно о показаниях Пушинского?
- От самого Пушинского, разумеется, - ответила она, - если вас
интересует мое мнение, то эти факты дают основание только для
обращения к невропатологу.
- Почему? - спросил Барзин.
- Вы прекрасно знаете почему. Человеку мерещатся какие-то
провода...
- Я ему всегда говорил: Юра, не работайте по ночам, - добавил
мужчина, - особенно после кофе с коньяком.
- Вы просто не понимаете его творческой натуры, - отозвалась
Марта, - может быть, ему просто необходимо работать по ночам. Кстати,
Виктор Алексеевич, со мной вы тоже собирались побеседовать на эту
тему, не так ли? Моя фамилия Арвисте.
- Очень хорошо, - сказал Барзин, - и что вы можете сообщить
относительно Зайко?
- В том-то и дело, что ничего. Я ее не видела с 28-го сентября.
- А с вами мы еще не знакомы, - заметил Барзин, обращаясь к
мужчине.
- Гловач. Ник Гловач, к вашим услугам. К сожалению, я тоже не
видел Олю с 28-го.
Оставалось только попрощаться и продолжать поиски в другом месте.
Султанов отправился на поиски Б.С.Ласкина, а Барзин - в архив местного
УВД.
Улов Барзина в архиве был не велик. Во время строительства жилого
комплекса ОЛПЛАСТа были выявлены финансовые нарушения и возбуждено
уголовное дело.
Имели место путанные протоколы допросов, акты проверок, а также
куча стереотипных повесткок, направленных генеральному директору ПО
"ОЛПЛАСТ" гр. Волчеку С.А. с требованием явиться к следователю и такая
же куча стереотипных ответов на них, состоящих в том, что указанный
гр. Волчек С.А. находится в служебной командировке в г.Эскиюль
Хорогской обл. и разыскать его там нет решительно никакой возможности.
Сначала дело вел некто Доргов, затем оно было передано другому
следователю - Семиярову. Семияров через короткое время дело закрыл,
поскольку факты нарушений не подтвердились. Причиной передачи дела
Семиярову послужила смерть следователя Доргова в результате
несчастного случая. Парадокс заключался в том,что Доргов попал под
поезд именно в тот день, когда Волчек соизволил наконец вернуться в
Ольвию...
Про себя Барзин отметил, что вокруг ОЛПЛАСТА происходят еще и
очень подозрительные несчастные случаи. Интереса ради, Барзин полистал
подаренный Пчелкиным справочник и набрал номер приемной генерального
директора.
В ответ на пожелание Барзина побеседовать с гр.Волчеком С.А. он
услышал, что к сожалению, указанный гр.Волчек С.А. находится в
служебной командировке в г.Эскиюль Хорогской обл. и разыскать его там
нет решительно никакой возможности. Барзин ничуть этому не удивился и
немедленно озадачил дежурного офицера доставанием для Султанова
комплекта авиабилетов по маршруту Ольвия-Одесса-Ташкент-Хорог.
* * *
Первая новость, которой был встречен Барзин в гостинице - это
известие о пропаже Пушинского. Как уже успел выяснить Султанов,
милейший Юра утром покинул свой номер и к полуночи не вернулся.
"А,скорее всего, не ЕЩЕ, а УЖЕ не вернулся", - подумал про себя
Барзин и отправился спать, наказав Грише разбудить, если Пушинский не
вернется до 2 часов ночи.
ДЕНЬ 3 . 10 октября. Четверг.
____________________________
Как и полагал Барзин, к 2-м часам Пушинский не объявился.
- Поедем искать? - зевая спросил Гриша.
- Черта лысого мы найдем, - хмуро отозвался Барзин, - давай-ка
лучше в гости поедем.
... Было около 3-х, когда они добрались до нужной квартиры.
Прошло секунд 10 после их звонка и дверь распахнулась. На пороге
стояла Мальцева Елена Николаевна, одетая в нечто, напоминающее
свободное белое кимоно. Окинув насмешливым и, в то же время, вполне
доброжелательным взглядом двоих мужчин, она произнесла вполне
будничным тоном:
- Не ждала.
- Надеюсь, мы вас не разбудили? - спросил Барзин
- Нет, конечно. Могу предложить вам кофе.
- Спасибо. Кстати, Елена Николаевна, как вы думаете, зачем мы
пришли?
- Я полагаю, вы мне сами объясните, - сказала Лена, - сюда
пожалуйста.
Гостиная была ярко освещена. Причем освещена низко стоящим
солнцем, сквозь прозрачную стену, выходящую на сверкающий ледяной
склон. Несколько секунд Султанов и Барзин стояли посреди гостиной,
будучи не в состоянии сдвинуться с места.
- Ледник Бирдмора с видом на пик Керк-Патрик, 4300 над уровнем
моря, - сообщила Лена, появляясь в гостиной с кофейником в руке.
- Как это сделано? - спросил Барзин.
- Голограмма.
- Здорово... Гм... Я должен сообщить вам довольно неприятную
новость. Наш общий знакомый Юрий Пушинский сегодня исчез. Точнее вчера
во второй половине дня.
- И вы решили обратиться ко мне? - спросила Лена, разливая кофе в
полупрозрачные чашечки.
- Как видите. Боюсь, что вам придется дать объяснения.
- По какому поводу?
- При каких обстоятельствах Пушинский рассказал вам о своих
показаниях?
- В кафе "Чайка" около 2 часов дня.
- Зачем?
- Дурацкий вопрос, - сказала Лена, - Если вы хотите найти
Пушинского, то надо спрашивать где он, а не...
- Хорошо, где он? - перебил Барзин.
- Сейчас узнаю.
- Интересно, как?
- По телефону, - ответила Лена, снимая трубку.
- Кому вы звоните? - спросил Барзин.
В этот момент на том конце провода ответили. Произошел короткий
обмен фразами на неизвестном Барзину языке. Лена повесила трубку и
сказала:
- Ну что, поехали?
* * *
Соболев Василий Михаилович, полковник КГБ, был представительный
седой мужчина лет 50. Вид у него был слегка заспанный.
- Ну и что же вам понадобилось от меня посреди ночи, товарищ
Барзин, и что за люди с вами?
- Это инспектор Султанов, а это гражданка Мальцева. Понадобилось
нам повидать гражданина Пушинского, котоый, как оказалось, находится
где-то у вас.
- Почему вы так считаете? - спросил Соболев.
- Потому, что об этом знает весь город, - вмешалась Лена.
- Вот как? - Соболев повернулся к ней, - а вы откуда это знаете?
- А это уже не ваше дело, - отрезала она.
- Елена Николаевна,- укоризненно произнес Барзин.
- Ладно, - Лена махнула рукой, - разбирайтесь сами. Кстати, как
это получилось без ордера на арест. Не знаю как у вас в Москве, а
здесь так не принято. И, еще кстати, какая скотина разбила Пушинскому
нос? Я считаю, Виктор Алексеевич, что с этим надо разобраться.
- Скверная история, - задумчиво пробурчал Соболев.
- Это правда? - спросил Барзин.
- Утечка информации,- продолжал полковник, как бы не слыша вопроса,-
как вы меня нашли?
- Нашла вас Мальцева,- ответил Барзин,- а Пушинского вам лучше
отпустить. Прямо сейчас.
- Вы что, угрожаете мне?
- Боже упаси. Я просто вам советую.
Раздался телефонный звонок.
- Полагаю, что это квестор, - сообщила Лена.
- Кто? - переспросил Соболев.
- Квестор Ольвии. Он уже в курсе.
Соболев снял трубку.
- Слушаю.
...
- К сожалению,это было необходимо.
...
- Я понимаю.
...
- Безусловно.
...
- Да, я гарантирую.
...
- Спокойной ночи.
Полковник повесил трубку и повернулся к гостям:
- Ну вот, все нормально. Можете ехать и забирать вашего
Пушинского.
- Я так и думала, что мы с вами договоримся, - ответила Лена
самым доброжелательным тоном.
* * *
Следователь Семияров наотрез отказался разговаривать в Управлении
о делах, связанных с жилыми корпусами ОЛПЛАСТА и гибелью следователя
Доргова. Пришлось беседовать в маленьком заведении на окраине города
под названием "трактир Приют". Здесь было безбожно накурено, а к пиву
подавали горячие сосиски.
- Итак, за что убили Доргова? - спросил Барзин, решив на этот раз
не тратить время на словесные упражнения.
- Экий вы быстрый, - протянул Семияров и на его лунообразном лице
образовалась озабоченная улыбка, - может, его и не убили вовсе.
-Только не говорите мне, что он попал под поезд случайно, -
отрезал Барзин.
- Не случайно, - согласился Семияров, - и Петр Федорович Белча,
мэр наш покойный, тоже не случайно разбился на своем сраном
"мерседесе".
- Его тоже убили в связи с делом ОЛПЛАСТа?
- Опять вы за свое. Просто вот так вышло, - и Семияров развел в
стороны свои ручищи, видимо пытаясь изобразить, как именно это вышло.
- Хорошо, - согласился Барзин, - а все же, из-за чего так вышло?
- А из-за того, что развоевался слишком. Я, говорит, по нему
пройду как танк. Он, говорит, у меня расскажет все, что было и чего не
было. Начальство, видите ли, ему велело. Начальство, значит, обидели,
ручку не позолотили. Ну, он и рад стараться.
- И что? - спросил Барзин.
- И все. Его - в ящик по частям, а дело - мне.
- От вас тоже требовали разобраться по всей строгости?
- А то как же. Я, не будь дурак, позвонил квестору: вот, говорю,
требуют разобраться по всей, значит, строгости, а я, значит, хочу по
закону. Однако, желания начальства игнорировать опасаюсь. Он и
отвечает: вот ты и валяй по закону. А у начальства желание, глядишь и
отпадет. Так и вышло. Какие на том свете желания...
- Выходит, их все же убили, - резюмировал Барзин.
- Может и да, а может и нет. Может, оно само так получается.
- Что - оно?
- Оно самое. Побудете здесь подольше - поймете. Может, они и не
люди вовсе.
- Они - это кто? - спросил Барзин.
- Кони в пальто, - Семияров встал из-за стола, - извиняйте,
Виктор Алексеевич, дела у меня. Про что знал - рассказал, а про что не
знаю - зря болтать не хочу.
ДЕНЬ 4. 11 октября. Пятница.
____________________________
Итак, в Ольвии начался листопад. За одну ночь он покрыл аллеи и
бульвары лоскутным одеялом цвета старой бронзы и спелого лимона.
Погода продолжала оставаться солнечной, но и солнце уже светило как-то
по-осеннему.
Барзин вышел из гостиницы, закурил сигарету и побрел по пустому
еще бульвару по направлению к кафе. Совершив последний осмысленный
поступок - отправку Султанова в Эскиюль - он окончательно потерял нить
традиционных следственных действий. Пострадавшие, подозреваемые и
свидетели перепутались местами и положительно отказывались вести себя
согласно признанным законам криминалистики.
Как раз в тот момент, когда Барзин обдумывал этот пункт, рядом с
ним, скрипнув тормозами, остановилась белая "волга". Задняя дверца
приглашающе распахнулась.
- Садитесь, товарищ Барзин, - сказал знакомый голос.
"Этого еще не хватало", - подумал Барзин, устраиваясь рядом с
полковником Соболевым. Неожиданно из бокового проезда почти бесшумно
выкатился серый "джип" и, круто развернувшись, оказался бортом прямо
перед бампером "волги". Из открытого окна "джипа" высунулась
улыбающаяся физиономия папы Жоржа.
- Доброе утро, Виктор Алексеевич.
- Доброе утро, Георгий Петрович.
- Какого черта вы перегородили дорогу? - спросил Соболев.
- А, это вы, полковник, - ответил Пчелкин, не переставая
улыбаться, - очень кстати. Я как раз хотел сообщить, что еще один
номер типа вчерашнего разбитого носа и ваши гастроли в Ольвии
прервутся.
С этими словами папа Жорж дал задний ход и умчался в неизвестном
направлении.
- Чем вы так очаровали всю эту банду? - спросил Соболев.
- Кого вы называете бандой? - поинтересовался Барзин, - Пчелкина,
Мальцеву или, может быть, Пушинского?
- Вы прекрасно поняли, что я имею в виду.
- Нет, не понял. Кстати, куда мы едем?
- Они считают вас за своего, - продолжал полковник, как бы не
услышав вопроса Барзина, - они разговаривают с вами, как со своим. Они
защищают вас, как своего. Как вы думаете, Виктор Алексеевич, о чем это
говорит?
- А черт его знает, - ответил Барзин, - и вообще, давайте ближе к
делу.
Разговор возобновился лишь в кабинете, где Соболев сел за стол, а
Барзин демонстративно устроился на подоконнике у открытого окна и
закурил.
- Итак, - сказал полковник, - давайте ближе к делу. К вашему
делу.
- Ну и что там в моем деле? - поинтересовался Барзин, неожиданно
обнаруживая, что ведет себя в той манере, которая так раздражала его
самого в сотрудниках ОЛПЛАСТа.
- Начнем мы с ОЛПЛАСТа, - сказал полковник. И начал.
Как выяснилось, ОЛПЛАСТ производил множество бытовой техники, как
то: батарейки, калькуляторы, термометры, часы и прочую мелочь.
Некоторые позиции, в том числе пальчиковые батарейки, шли на экспорт
огромными партиями. В какой-то момент полковник выложил на стол
несколько таких батареек, каждая из которых была снабжена ярлычком с
номером и поинтересовался у Барзина, считает ли он, что эти батарейки
одинаковые.
Выглядели они совершенно одинаковыми - светлые пластмассовые
цилиндры с металлическими пимпочками на концах, черной маркировкой:
OL-78 3V, датой выпуска и фирменной эмблемой ОЛПЛАСТА. Даты
отличались. Первая батарейка датировалась 26.07, вторая - 28.07 и
третья - 31.07. Именно это Барзин и изложил полковнику. Тот кивнул
головой и начал излагать результаты физико-химического анализа всех
трех образцов.
На пятой минуте изложения Барзин прервал его:
- Василий Михаилович, мне очень жаль, но из химии я помню только
серную кислоту, а из физики - закон сообщающихся сосудов.
- Очень жаль. Впрочем, резюме, я полагаю, вы поймете и так. Все
эти батарейки относятся к одной партии, но имеют совершенно разный
химический состав. В первую в качестве основного компонента входит
железо, во вторую - алюминий, в третью - олово. Более того, в
полимерных корпусах первой и второй партий преобладает полиэтилен, а в
третьей - полистирол. Однако, у всех трех есть одна общая черта: они
имеют одинаковую емкость и выходное напряжение. При этом абсолютно
непонятно, как они устроены, как они работают и, тем более, как они
сделаны.
Есть и еще более поразительный факт. Химические особенности
батареек и микрокалькуляторов, произведенных в один и тот же день
одинаковы. Например, микрокалькуляторы, произведенные 26.07 содержат,
в основном, полиэтилен и железо, а произведенные 31.07 - полистирол и
олово. Как будто все сырье, по тем или иным причинам оказавшееся в тот
день на ОЛПЛАСТЕ валили в одну кучу и лепили из этой кучи все без
разбора: микрокалькуляторы, батарейки, часы и прочее.
При этом все изделия нормально работают! Согласно нашим данным,
только в Соединенных Штатах над так называемой "проблемой
ОЛ-технологии" работают две лаборатории: в Эм-Ай-Ти и в Центре
Пало-Альто. Это касается не только батареек, но и всего остального,
что производит ОЛПЛАСТ.
- Меня-то это как касается? - поинтересовался Барзин.
- Посмотрите на эту фотографию. Узнаете кого нибудь?
- Да. Это Николай Гловач. А остальные...
- А этот? - полковник ткнул пальцем в человека справа от Гловача.
И тут Барзин вспомнил. Он видел этого человека в августе, на дне
рождения у дочери. Звали его...
- Михаил Жариков, - сказал Барзин.
- Точно, - подтвердил Соболев, - А рядом с ним доктор Макдоул из
центра Пало-Альто. Видите, как они мило беседуют.
- Ну и что?
- Не слишком ли много совпадений, - заметил полковник, - доктор
из Пало-Альто, друг вашей семьи Жариков, ваш приятель Пчелкин, ваша
приятельница Мальцева...
- С каких это пор Мальцева стала моей приятельницей?
- А то, что она угощает вас кофе в 2 часа ночи?
- Это ни о чем не говорит.
- А вот это о чем говорит? - спросил полковник, бросая на стол
пачку цветных фотографий. На фотографиях были зафиксированы различные
моменты совершения акта взаимной любви между Михаилом Жариковым и
Ириной Барзиной. Общий план с интерьером и крупный план.
- Я вполне допускаю, Виктор Алексеевич, что вы сами не замешаны в
операциях ОЛПЛАСТа, имеющих явные признаки промышленного шпионажа и
похищения людей, специалистов по уникальной технологии, - продолжал
полковник, - пока не замешаны. Подчеркиваю: пока. Однако...
Полковник продолжал что-то говорить, но Барзин уже не слушал его.
Он думал о том, что какой-то подонок часами дежурил у окна в доме
напротив, вооруженный телескопическим объективом, и тщательно снимал
все моменты интимной жизни его, Барзина, дочери. Потом, уже другие
подонки, видимо чином повыше, выбирали самые эффектные по их мнению
снимки. Наверняка обсуждали детали. Обсуждали со вкусом. Теоретически,
все это могло быть фальшивкой, но скорее всего было правдой. Даже
наверняка было правдой.
Барзин неожиданно поймал себя на том, что не видит в
представленном на снимках факте ничего порочного. Что-то случилось за
последние несколько дней с его сознанием, и теперь ему казалось
нелепым квалифицировать открывшийся факт как "развратные действия"
или, к примеру "растление".
А квалифицировать этот факт можно только так: у него, Барзина,
красивая взрослая дочь, которая, оказывается, трахается с симпатичным
парнем Мишей Жариковым, причем делает это с большим удовольствием.
С другой стороны, Барзин прекрасно отдавал себе отчет в том, на
какую реакцию расчитывал полковник.
И, не будь этих нескольких дней, что так изменили его, Барзина,
сознание, полковник бы этой реакции добился: Барзин бы послушно
возненавидел растлившего его дочь Жарикова, а вместе с ним и все, что
связано с ОЛПЛАСТОМ.
Как это ни странно, именно последнее больше всего возмутило
Барзина. Не само изготовление снимков и не цель их демонстрации, а то,
что эта цель еще несколько дней назад могла бы быть достигнута.
- Виктор Алексеевич, возьмите себя в руки, - сказал полковник,
по-своему истолковавший молчание Барзина, - надо действовать.
- Это точно, - согласился Барзин.
- Причем действовать вместе, - добавил полковник.
- Не вижу смысла.
- Значит, вы так ничего и не поняли. Ну, что ж, вот распоряжение
Прокуратуры СССР о включении вас в нашу следственную бригаду.
Ознакомьтесь пожалуйста.
Барзин ознакомился.
- И у меня уже есть для вас задание, - добавил полковник,
протягивая Барзину пластиковый конверт, - ознакомьтесь вот с этими
материалами и изложите свое мнение. Срок исполнеия - 20.00, сегодня.
- Надеюсь, это не порнооткрытки? - спросил Барзин.
- А вы шутник, - заметил полковник, - жду вас с отчетом в 20.00.
***
Здесь я, Михаил Жариков, хочу внести маленький штрих в вопрос об
ОЛ-технологии. Дело было в Ольвии, в июне месяце. Мы с Ласкиным сидели
в кафе за бутылочкой сухого вина и обменивались новостями. Я, в
частности, сообщил, что Оля Зайко последнее время развлекается
доказательствами возможности реализации ОЛ-технологии исходя из
современных представлений неравновесной термодинамики.
Ласкин хмыкнул, закурил сигарету и выдал:
- Ну, во-первых, речь может идти только о состоятельности
современной неравновесной термодинамики, поскольку существование
ОЛ-технологии является неоспоримым фактом.
А, во-вторых, реализация ОЛ-технологии является необъяснимым
феноменом по причине, никак не связанной с неравновесной
термодинамикой.
Дело в том, что ОЛ-технология не вписывается в структуру
современного производства даже с учетом потенциальных изменений этой
структуры в ближайшие 10-20 лет. ОЛ-технология не использует
общепринятых методов стандартизации и контроля качества сырья и
готовой продукции, не использует регламентов, сборочных чертежей и
перечней операций...
Думаю, Ласкин продолжил бы развивать свою мысль, если бы в этот
момент в кафе не появилась бы Марта Арвисте.
- Хай, коллеги, - она приземлилась за наш столик, изящная как
стрекоза с огромными зелеными глазами, - извините за нахальное
вторжение.
- Можете смело садиться нам на хвост, - ответил Ласкин вместо
приветствия, - мы будем рады.
Я кивнул. У Ласкина был по-детски диковатый способ ухаживать за
Мартой, а у нее столь же диковатый способ принимать эти ухаживания.
Она толкнула через стол свой стакан и спросила:
- Что вы так оживленно обсуждали, если не секрет? Если секрет,
можно соврать, я не обижусь.
- На первый вопрос, как я понимаю, ответ не требуется, - сказал
я.
- Майкл, вы умница, но зануда.
- А вы хулиганка. Но, если будете хорошо себя вести, задам вам
любопытную задачку.
- Я буду паинькой, давайте вашу задачку.
- Договорились. Представьте себе,что у вас на столе стоит
аквариум с рыбками.
- Готово. Представила.
- Отлично. И вот, в один прекрасный день вы обнаруживаете там
кроме рыбок еще и тритона. Откуда он мог по-вашему взяться?
- По-моему кто-то надо мной подшутил, - предположила Марта.
- А вам не придет в голову, что это результат эволюционного
скачка?
- Это у вас которая по счету бутылка?- поинтересовалась Марта7
- Первая, а что?
- Просто такие идеи обычно возникают после третьей или четвертой.
- Хотите еще одну задачку? - спросил Ласкин.
- Что, в мой аквариум заплыл еще один тритон?
- Нет, гораздо хуже. В маленький приморский городок заплыл
невероятный монстр. Он не похож ни на одного из обитателей окружающего
мира. Его обмен веществ и вообще весь жизненный цикл не имеет ничего
общего с тем, что мы видим у его соседей по экологической нише. И
называется он ОЛПЛАСТ. Это тоже кто-то пошутил?
Марта сделала пару глотков из своего стакана и откинулась на
спинку стула.
- На сколько я понимаю, согласно плана я должна признать
ксеногенную природу ОЛПЛАСТа?
- Или не признать, - сказал я, - тогда у нас будет повод
поспорить.
- Прежде всего, я не согласна с вашей аналогией. Почему вы так
уверены, что устройство окружающего мира не сложнее устройства
аквариума?
- Потому, что все процессы в этом мире подчиняются строгим
общесистемным закономерностям, - сказал Ласкин, - и вы знаете это не
хуже меня.
- А вы, Боря притендуете на роль Демона Лапласа. Сколько версий
естественного происхождения ОЛПЛАСТа вы отбросили, прежде чем решили,
что не существует ни одной правдоподобной? Десять? Сто?
- Ближе к первому.
- И, по-вашему, этого достаточно?
- Для сокращения объема перебора существует интуиция, - заметил
Ласкин.
- Ах интуиция, -сказала Марта, плотоядно улыбаясь. И понесла по
кочкам его интуицию. По ее мнению именно такие, как Ласкин, на
основании своей сомнительной интуиции, декларировали искуственное
происхождение марсианских каналов, существование мирового эфира,
самозарождение угрей из ила, а также плоскую форму земли с
подпирающими ее тремя слонами.
Я не буду приводить здесь всех доводов этого спора, который
достойно, хотя и с избытком эмоций велся обеими сторонами. Скажу лишь,
что в итоге никто никому ничего не доказал.
Вернемся, однако, в настоящее время, в Ольвию, где В.А.Барзин
изучает содержимое пластикового конверта.
***
Первый документ начинался словами:
"Quand rose sole-bord lever ab horizon violet lac-surface
momentato mute l"azure."
"По-каковски это, интересно знать?" -подумал Барзин, и пролистнув
пару страниц, нашел ответ:"настоящий текст написан на редком диалекте
языка Эсперанто, базовыми для которого является французкий, английский
и португальский языки. В связи с отсутствием полного словаря данного
диалекта, приведенный перевод может содержать ряд неточностей".
Ниже шел перевод.
"Когда розовый край солнца появляется над горизонтом, фиолетовая
поверхность озера моментально становится лазурной.
Остров начинает пробуждаться от легкого, как ночной бриз сна.
Просыпаются пирамидемы на лужайке перед домом.
Их упругие стебли медленно распрямляются, свернутые трубочками
листья раскрываются широкими конусами навстречу солнцу.
Над лужайкой плывет легкий фруктовый аромат.
Солнце превращается в огропный оранжевый шар, едва касающийся
поверхности озера.
И в это время просыпается дом.
Его створки раскрываются, верхняя поднимается,разворачиваясь
светопоглощающей поверхностью навстречу солнцу, а нижняя опускается на
землю, превращаясь в открытую веранду с шезлонгами и столиком.
Становится видна прозрачная стена холла со стеклянными воротцами.
Когда над лужайкой уже поднимаются первые стайки пушистиков,
похожих на разноцветные снежные хлопья, стеклянные воротца
распахиваются и на веранду выбегает огромный поджарый пес черной
масти.
Он легко перепрыгивает через ограду веранды и вразвалочку бежит
через лужайку, распугивая неповоротливых грассроллеров, по направлению
к группе зонтичных деревьев, где деловито оставляет метки.
Затем он возвращается к веранде и укладывается в траве рядом с
трапом, положив большую остроухую голову на нижнюю ступеньку.
На выразительной хитрой морде написано терпеливое ожидание.
Вскоре его терпение вознаграждается.
На веранду выходит худенькая женщина в легком оранжевом халате.
Пес вскакивает и мгновенно оказывается рядом с ней, лижется,
тыкается мокрым носом, переворачивается на спину - вобщем выдает все,
на что способен.
Вдруг он вскакивает, мощные лапы напрягаются, верхняя губа
приподнимается, обнажая белоснежные клыки, из горла раздается глухое
рычание. Это на веранду выкатился сервировочный столик с чашкой
горячего шоколада, гренками, вазочкой фруктов и мясной кашей.
Пес каждое утро подозревает безобидный автомат в самых гнусных
намерениях, хотя тот ни разу не давал к этому ни малейшего повода.
Столик останавливается.
Пес получает свою кашу и успокаивается.
Впрочем, едва он принимается за еду, как неведомо откуда на
вазочку с фруктами пикирует летучая белка, безошибочно хватает самый
большой персик и свечкой взмывает вверх.
Пес прыгает с места, почти зависая в воздухе, страшные челюсти
щелкают в на расстоянии ладони от беличьего хвоста.
Миниатюрный зверек зацепляется задними лапками за кольцо антены
и, повиснув вниз головой, как ни в чем не бывало принимается за свою
добычу.
Пес виновато смотрит на хозяйку и, пару раз тявкнув на белку,
возвращается к своей каше.
Хозяйка садится в шезлонг и смотрит туда, где находится невидимый
отсюда берег.
Милая мама, я ужасно скучаю по тебе. Честное слово, я скоро
приеду.
Мы будем вместе принимать гостей, мы посмотрим все новые
витасценариумы, мы обязательно..."
Здесь первый документ обрывался.
Второй документ состоял из двух рисунков.
Один изображал сказочное существо, напоминающее Винни-Пуха с
крыльями как у летучей мыши, на другом была представлена крайне
выразительная собачья морда. Барзин подумал, что это не просто собака,
а совершенно конкретная собака, скорее всего именно та, о которой шла
речь в тексте первого документа.
Ниже этого рисунка шли какие-то формулы, не то химические, не то
математические, очень похожие на те, которые Барзин видел в записках
Зайко. Между прочим, в показаниях Пушинского относительно Зайко
упоминалось о рисунках зверюшек на салфетках. Барзин был на 100%
уверен, что автор лежащих перед ним документов - не Зайко.
С другой стороны, автор почти наверняка женщина, приблизительно
тех же лет, что и Зайко и той же профессии. Только, в отличии от
Зайко, у нее был дом, куда хотелось вернуться, а не местожительства,
откуда хотелось сбежать. Но всякие там полковники соболевы в таких
психологических тонкостях не разбираются...
"Сейчас я тебе навоюю, - с мстительным удовольствием подумал
Барзин, - будут у тебя уши в трубочку, как листья у той пирамидемы".
Ему понадобилось всего полчаса, чтобы состряпать отчет из
которого очевидно следовало, что автором обоих документов является
Зайко О.П..
"Искать тебе ее не переискать," - думал Барзин, аккуратно
перепечатывая отчет на машинке.
***
... Шарик щелкнул по столу в миллиметре от края и ушел в
пространство.
- 3:2 в вашу пользу, - объявила Марта, - сегодня вы выиграли.
- Просто вы сегодня устали, - сказал Ласкин.
- В любом случае, моя очередь приглашать вас на кофе, -
резюмировала Марта, - а поскольку я действительно устала, то вам
придется вести машину.
- Имейте в виду, я неопытен и бесправен.
- Ерунда, в пятницу, после 9 вечера, ГАИ уже спит.
Они вышли на улицу и направились к шоколадному "фиату" Марты.
- Боюсь, что вам придется побыть моим инструктором, - сказал
Ласкин.
- Пожалуйста. Урок N 1. Для управления автомобилем служат: руль,
педали газа, тормоза и сцепления, рукоятка переключения передач, а
также куча всяких фитюлек, которые мы изучим в по мере использования.
Например, вот этой пимпочкой мы сейчас включим фары. Отлично. Теперь
заведем ключиком. Получилось.Теперь сцепление... передача... не та...
опять не та...поехали.
Примерно в таком стиле они и доехали до места. Марта обитала в
симпатичном коттедже, круглая входная дверь которого наводила на мысли
о хоббичьей норе.
Тем более, в гостиной имелся камин, а посредине гостиной
располагался приземистый стол, которым можно было пользоваться сидя на
одном из пуфиков или просто на застилавшем гостиную пушистом ковре.
Дополняла гостиную ажурная винтовая лестница, ведущая на второй этаж.
- Можете курить, если хотите, - сказала Марта, - а я пока сварю
кофе.
Ласкин достал сигарету и щелкнул зажигалкой.
- У вас тут уютно, - заметил он.
- Стараюсь создать обстановку, к которой привыкла.
- Вы жили в Эстонии?
- Почему вы так подумали?
- Наверное из-за фамилии. И еще акцент. Я ошибся?
- Отчасти, - сказала она, разливая кофе по чашечкам.
- Никогда не пробовал жить где-либо отчасти, - пошутил он.
- Не люблю рассказывать о себе, - пояснила она, - лучше вы.
- Рассказать о вас? - спросил Ласкин.
Марта улыбнулась:
- А что вы обо мне знаете? - спросила она.
- Практически ничего, - признался он, - именно это и интересно.
- Допустим. Я вся внимание.
- Вы родились в маленьком городке с узкими улочками,
разноцветными домиками с черепичными крышами и старым-престарым
замком.
- Замок был с привидениями, я полагаю? - спросила Марта.
- Разумеется. Так вот, Вы очень любили море и солнце. Это летом.
А зимой вы любили играть в снежки и кататься на санках.
- На лыжах, - поправила Марта.
- Кто рассказывает, вы или я? - строго сказал Ласкин, - так вот,
на санках. Но зимой было слишком холодно, а лето было слишком
короткое, поэтому вы начали постепенно дрейфовать в сторону экватора с
попутным айсбергом.
- Не самый удобный способ, - заметила Марта.
- Зато надежный. Итак, вы оторвались от ледника и отправились в
путь по теплому течению. По дороге айсберг постепенно подтаивал, пока
наконец не был выброшен на берег Ольвии в совершенно испорченном
состоянии.
- Никогда бы не подумала, что это случилось на самом деле, но вам
видимо лучше знать. Наверное, будет логично если теперь я расскажу
что-нибудь про вас. Ну например, кем вы были в предшествующей жизни.
- Вы намерены проследить все мои инкарнации? - спросил Ласкин,
закуривая очередную сигарету.
- Честно говоря, я вижу достаточно отчетливо только ту, которая
непосредственно предшествовала нынешнему состоянию. Если астральное
зрение мне не изменяет, то в последней инкарнации вы были собакой.
- Зачем же так грубо? - возмутился Ласкин.
- А что здесь обидного? Вы были большой, мохнатой,симпатичной,
похожей на волка собакой. Но, в отличие от волка, у вас был веселый,
добродушный нрав. Поэтому все вам доверяли и особенно хозяин. И когда
вы, ложась спать на свой коврик, прикрывали черный блестящий нос своим
пушистым хвостом, хозяин был уверен, что завтра будет холодно.
- А были у меня еще какие-нибудь достоинства, кроме пушистого
хвоста?
- Сейчас подумаю... Ну конечно! Вы замечательно ловили крыс.
- А еще?
- Еще кроликов, кур, кошек...
- Крокодилов, - подсказал он.
- Китов, - добавила Марта.
- Нет, китов я всегда жалел, - возразил он, - вы слышали
когда-нибудь о самоубийствах китов?
- Слышала, разумеется.
- Некоторые считают, что киты сходят с ума от страха, - продолжал
Ласкин, - они боятся утонуть. Кит никогда не умирает своей смертью.
Когда у него не хватает сил плыть, он тонет и захлебывается. Киты
понимают это, они ведь почти разумны. Возможно, некоторые из них
сознательно выбирают смерть на берегу, где, по крайней мере, до самого
конца можно свободно дышать.
- Вы верите в это, Боря?
- Не знаю, - Ласкин пожал плечами, - скорее нет, чем да. Есть
легенды, в которые не верят, но тем не менее рассказывают.
- Для того, чтобы доказать что-то? - спросила она.
- Доказать или, может быть, объяснить, - Ласкин посмотрел на
часы, - наверное, мне пора уходить.
- Ну, если пора... - сказала Марта.
- Но я не хочу, - добавил он.
- Не хотите - не надо. Еще кофе?
- Марта... - он положил руки ей на плечи.
- Смешно, правда? - тихо сказала она.
- Вы рыжая и пушистая, - сказал он.
Марта потерлась носом о его щеку.
- А вы жесткий и колючий. Как еж.
- Ерш.
- Дикообраз.
- Наверное, на меня влияет листопад, - предположил он.
- Наверное, он влияет на нас обоих, - поправила Марта.
ДЕНЬ 5. 12 октября. Суббота.
___________________________
Это снова я, Михаил Жариков. Чтобы остаться в русле основных
событий, мне пришлось прервать описание лирической сцены. Не
волнуйтесь, у них там все замечательно получается и без нас. В то
время как у меня на даче протекает скромная оргия.
Где-то за полночь, когда вся компания уже клевала носом, Эдик
Альтов предложил мне выйти поболтать на улицу.
- У тебя здесь есть мотоцикл, - сказал он.
- Есть, - подтвердил я.
- Он на ходу?
- Вполне.
- Ты не мог бы мне его продать?
- Что, прямо сейчас?
- Прямо сейчас, - подтвердил он, - сколько ты за него хочешь?
- Сколько дашь. Не буду же я с тобой торговаться.
Он протянул мне деньги.
- Ты на дорогу себе что-нибудь оставил? - спросил я.
- Оставил.
Через несколько минут он уже выкатил мотоцикл на улицу. Потом
вытащил свой рюкзак. Оказалось,в нем была полная 20-литровая канистра
и шлем. Ай да Эдик.
- Еще одна просьба, - сказал он, - постарайся не распростроняться
о том, куда и как я отсюда смылся. По крайней мере, пару дней.
- В крайнем случае, сочиню что нибудь, - ответил я.
- Спасибо. Кстати, один совет. Сматывайся из Москвы.
Он сел в седло и завел мотор.
- Куда? - спросил я.
- Туда же. Счастливо.
Мотор взревел, мотоцикл сорвался с места и исчез в темноте. Я еще
некоторое время стоял на улице и курил. Потом вернулся в дом. Все уже
успели разбрестись по спальным местам и мне никому не пришлось
объяснять внезапное исчезновение Альтова. Я мысленно представил себе
его маршрут. Сначала 720 километров по 4-му шоссе до Харькова. В
Харькове он будет где-то к полудню. Еще 400 км по тому же 4-му шоссе
до Мелитополя. Далее 300 км по 29-му шоссе до Николаева и оттуда 50 с
чем-то км до Ольвии. Это означает, что теоретически он может оказаться
в Ольвии около полуночи, при условии, что все остановки составят не
более 3 часов. Скорее всего, они составят 5-6 часов, но и в этом
случае он будет в Ольвии раньше, чем в Москве его кто-либо хватится.
Поскольку кто же возвращается с дачи раньше, чем в воскресенье после
полудня.
Ай да Эдик. Я вздохнул и отправился на кухню варить себе кофе и
писать письмо доктору Макдоулу. К счастью, одним из моих гостей был
оператор станции E-Mail, что гарантировало отправку письма адресату
уже в воскресенье.
Где-то к половине четвертого я добрался до последнего: "With
respect Mike D. Jarikov", и спокойно отправился спать.
***
Ласкин проснулся, открыл глаза и обнаружил прямо над собой
смеющееся лицо Марты.
- Привет, - сказал он.
- Привет. Я хочу честно признаться, что не удержалась и
пощекотала тебя за ухом.
- Из хулиганских побуждений или как?
- Во-первых, я проснулась и мне стало скучно, - сказала она,
гиибко потягиваясь.
- А во-вторых?
- А во-вторых, у тебя во сне был такой довольный вид, что мне
стало любопытно, что же тебе снилось.
- Значит так. Мне снилось что я играю в мяч с тобой и со
здоровенной черной псиной. Поляна окруженная какими-то смешными
деревьями. Яркое солнце.
- Я так и знала, - заявила Марта, - у пса корткий хвост, уши
торчком и он умеет улыбаться.
- Откуда ты знаешь?
- Еще бы мне не знать! Это же мой пес.
- Вот как?
- Нет, мне это нравится! Прикарманил моего пса и дрыхнет до 10
утра, когда все здравомыслящие люди уже на море.
- Здравомыслящие люди сначала завтракают, - заметил Ласкин.
Завтрак занял где-то полчаса, после чего они отправились на море.
Еще час спустя, Барзин обнаружил их перебрасывающимися оранжевой
"летающей тарелкой" на совершенно пустом пляже.
- Принимаем воздушные ванны? - спросил он.
- Просто дурачимся, - ответила Марта, - присоединяйтесь, если
конечно вы не на службе.
- У меня сегодня выходной, - сказал Барзин, - и я с удовольствием
с вами поболтаю.
- О чем например? - спросил Ласкин.
- Например об ОЛ-технологии.
- А более конкретно?
- Просто я хочу понять, что это такое.
- Управление точкой минимума условной свободной энергии для
заданной порции материала, - отбарабанил Ласкин.
- Ни черта не понял, - признался Барзин.
- Ну, например, одной и той же порции воды в одном случае удобнее
стать каплей, в другом - снежинкой, в третьем - кусочком льда.
- Все равно не понял. Одно дело капля и совсем другое - батарйка
или микрокалькулятор.
- В чем разница? - спросил Ласкин.
- В том что микрокалькулятор - достаточно сложное устройство. Его
изготовление требует целого ряда сложных операций обработки, сборки и
Бог знает чего еще.
- Если вы попробуете сделать раку новую клешню, это потребует еще
более сложных операций - сказал Ласкин, - причем рак, восстанавливая
потерянную клешню, никогда их не выполняет. Просто в его организме
создаются такие условия, при которых в нужном месте образуется клешня.
- Хорошо, - согласился Барзин, а чем отличаются условия, в
которых образуется батарейка от тех, в которых образуется
микрокалькулятор?
- А чем отличается гусиное яйцо от индюшиного? - в свою очередь
спросила Марта.
- Ну, внешне, я полагаю, они примерно одинаковые...
- А внутренне?
- Не знаю. Чем-то наверное отличаются.
- Попробуйте отличить яичницу из одного от яичницы из другого, -
предложила Марта.
- Вряд ли получится. Ладно я сдаюсь. Так чем же?
- А тем, что если из них не делать яичницу, то из одного
получится индюк, а из другого - гусь, - ответил Ласкин.
- По-моему это следствие, - заметил Барзин, - а причина в каких
нибудь генах.
- Причина - в свойствах конфигурирующей среды, - сказал Ласкин, -
Конфигуририрующая среда-это комплекс условий, которые приводят к тому,
что из множества возможных альтернатив с очень высокой вероятностью
реализуется одна заранее заданная.
Например, фанаты съезжаются на футбольный матч, из кирпичей
получается дом, соответствующий проекту, а из гусиного яйца получается
гусь.
Конфигурирующая среда может иметь любую форму: физическое поле,
химическая добавка, объявление в газете.
Ее единственное значимое свойство - делать случайное фатальным.
Если существует сколь угодно малая, но не нулевая вероятность
какого-то события, то всегда найдется конфигурирующая среда, в которой
вероятность этого события будет сколь угодно близка к единице.
- Пожалуй, я это запишу, - сказал Барзин.
- Собираетесь издать? - поинтересовалась Марта.
- Да, - ответил он, - и заработаю море денег.
***
"Кафе "Кесария" гласила вывеска над дубовой с бронзовой
окантовкой дверью. Барзин потянул за кольцо, которое держала в зубах
бронзовая львиная морда, и вошел внутрь под мелодичный звон
колокольчика.
Заведение состояло из бара и полдюжины столиков. Посреди круглого
помещения стояла кадка с комнатной пальмой. Не успел Барзин
определиться с тем,чем он собирается здесь питаться, как его
окликнули. За одним из столиков,в обществе коньяка, кофе и пиццы сидел
Юра Пушинский. Попытка Барзина заказать себе что-либо самостоятельно
была пресечена на корню.
Как выяснилось, Пушинский считал, что только благодаря
своевременному вмешательству Барзина отделался легким испугом в своем
приключении в конторе полковника Соболева (которую он ласково назвал
"сральня"). Кроме того, как выяснилось,он хотел сделать с Барзина
несколько зарисовок и обещал одну подарить на память. И, наконец, он
хотел поговорить с Барзиным относительно Зайко.
Короче говоря, Барзин не нашел причин почему бы не пообедать за
счет Пушинского, если он так просит.
"Они считают вас за своего", - вспомнил Барзин слова полковника.
Кто "они"?
"Господи, как все было просто, - подумал он, - как все было
замечательно-просто. Были хитрые, коварные, несимпатичные "они". Были
замечательные,бравые "мы", которые гонялись за "ними". "Они"
ненавидели "нас", "мы"-"их". Потому что преступление всегда порождает
ненависть. А если не порождает? Может быть, тогда это не преступление?
Может быть, мы вообще напрасно вперлись в эту Ольвию и, ни черта не
понимая, бросились расследовать то, что вообще не нашего ума дело?"
- Скажите, Юра, вы обсуждали наш разговор с Леной Мальцевой?
- Да, - ответил Пушинский, не отрываясь от блокнота.
- И что она вам сказала по этому поводу?
- Сказала, что Пинкертон из меня не получился. Еще спрашивала про
вас.
- Вот как? И что вы ей ответили?
- Ответил, что вы не похожи на следователя.
- Чем же, интересно знать?
- Ну, как вам объяснить. Если бы вы на меня кричали, грозили
посадить...
- Тогда был бы похож? - спросил Барзин.
Пушинский улыбнулся и пожал плечами. И в этот момент их прервали.
- Вы - Барзин, - заявила квадратная фигура, напоминающая слегка
подстриженного и чуть-чуть причесанного викинга, которого зачем-то
одели в кремовый двубортный костюм и галстук в горошек.
- Да, я - Барзин, а вы-то кто?
- Артур Эл Скригайло, к вашим услугам.
- И откуда вы меня знаете, Артур Эл Скригайло?
Викинг захохотал, очень выразительно демонстрируя ряд
безукоризненно белых зубов.
- Зовите меня просто Эл, - сказал он, - я - квестор Ольвии.
- Вот как? Давно хотел с вами познакомиться, -сказал Барзин,
пожимая ему руку. Ощущение было как от знаменитой Железной Руки Геца
фон Берлихингера.
- А я хотел пригласить вас на фестиваль, - сообщил квестор.
- Какой фестиваль?
- 13 октября в Ольвии проводится фестиваль листопада, - пояснил
квестор, - начало в ноль часов.
- Где?
- Я же сказал: в Ольвии, - квестор снова захохотал, - наша
компания, например, собирается здесь.
- Наша компания - это кто?
- Например я, - чьи-то ладони закрыли Барзину глаза.
- Лена, если я не ошибаюсь.
- Не ошибаетесь.
И тут народ пошел косяком. Появился Гловач, Ласкин с Арвисте, и
чей-то огромный мраморный дог, немедленно усевшийся рядом с Барзиным,
положив голову ему на колени.
- Он не кусается, - как бы между прочим сообщила Лена.
- Спасибо, - сказал Барзин (то ли догу, за то, что не кусается,
то ли Лене, за то, что предупредила). Короче говоря, фестиваль
листопада захватил Барзина и...
ДЕНЬ 6. 13 октября. Воскресенье.
_____________________________
...освободил где-то около 11 утра, в районе гостиницы "Морская",
где его почти сразу же перехватил Гриша Султанов.
- Быстро ты обернулся, - заметил Барзин.
- Или меня обернули, - уточнил Гриша, - получился такой бред, что
прошу отнестись критически.
- Пошли, хлебнем кофе, - прервал его Барзин.
В процессе питья кофе и жевания бутербродов, Султанов рассказал
примерно следующее.
Эскиюль - это довольно древнее поселение, расположенное в зоне
альпийских лугов. Как и в любом уважающем себя восточном городишке,
там есть чайхана, где старики с большим удовольствием поделятся со
свежим человеком местными байками. Итак, байка.
С некоторых пор в Эскиюле поселился упырь.
- Кто-кто поселился? - переспросил Барзин.
- Это несколько вольный перевод, - пояснил Гриша, - в славянском
варианте под упырем подразумевается "не-мертвое", по удачному
выражению Стоукера, человеческое существо, которое непременно питается
кровью живых. Среднеазиатская, Западноевропейская и Африканская
трактовки являются более гибкими. Людоедские наклонности "не-мертвого"
там не являются определяющими и проявляются лишь в определенных
обстоятельствах.
- Я вижу, ты основательно изучил вопрос, - заметил Барзин.
- В необходимом объеме, - скромно уточнил Гриша, - так вот,
Эскиюльский упырь не сошелся характером с местным бонзой, назовем его
гражданин Б.
Согласно канонической версии, Б. требовал от упыря услуг по
поиску древних кладов. Они не договорились и гражданин Б. посулил
упырю весь комплекс неаппетитных процедур, с помощью которых
избавляются от упырей: карагачевый кол, резекция головы и последующая
кремация того, что получилось.
Упырь со своей стороны тоже что-то пообещал гражданину Б. и тот
начал принимать меры предосторожности. А именно: гражданин Б. с захода
солнца и до полудня не покидал своего дома, который был обнесен
колючей проволокой, причем в это время по всей территории свободно
бегало полдюжины овчарок, которые были натасканы, что любопытно, не
только на живых людей, но и на трупы, которые нормальная собака
никогда не тронет. Плюс к этому вооруженные охранники на территории и
в самом доме.
- Почему от захода до полудня? - спросил Барзин.
- Упыри активны только в темное время суток. Наиболее зловредные
разновидности сохраняют активность до полудня. Все остальное время они
лежат, как говориться, в "сухом прохладном темном месте". В общем, в
убежище. Молодцы гражданина Б. после полудня искали убежище упыря, а
на закате прятались в доме и упырь беспрепятственно разгуливал по
улицам.
Это продолжалось до тех пор, пока не выяснилось,что у упыря есть
сообщница, которая, вероятно знает его убежище. Молодцы гражданина Б.
попытались захватить ее. Итог - четверо мужчин, сгоревших в
автомобиле. Говорят, час поливали водой, да так толком и не потушили,
пока все не сгорело.
Кроме того, упырь разумеется, обиделся и в ту же ночь нанес
гражданину Б. ответный визит. Что там произошло никто толком не знает.
Собаки, которые уже были с придурью, судя по всему, окончательно
взбесились и разорвали гражданина Б. буквально на части. Утром
приехала милиция. Собак пришлось пристрелить, а оставшихся в живых
охранников - отправить лечить мозги, без особой, в прочем, надежды на
успех, поскольку они съехали с катушек не меньше, чем собаки.
- А упырь? - спросил Барзин.
- Я видел его не хуже, чем вижу вас.
- Он что,так вот запросто разгуливает по улицам?
- Только с захода солнца до полудня, - уточнил Гриша.
- Хорошо, а причем здесь Волчек?
- То есть как-причем? Я же вам про него и рассказываю.
- Ты хочешь сказать, что он и есть тот самый упырь?
- По крайней мере, именно он изображен на фотографии, которую вы
мне дали. Правда, в натуральном виде он производит более глубокое
впечатление. У него совершенно мертвое лицо с остекленевшими глазами.
При этом на лице румянец, а губы - ярко красные. Передвигается он
совершенно бесшумно, как кошка, а когда останавливается, то застывает
в полной неподвижности.
Но самое интересное произошло когда я решил немножко проследить
за ним. Около полудня по местному времени я вслед за ним вошел в дом 3
по улице Шерази, прошел по коридору, затем спустился в абсолютно
темный холл в цокольном этаже, затем снова поднялся в коридор и оттуда
на улицу. Если совсем точно, то на Сиреневую улицу, дом 8.
- Подземный ход? - спросил Барзин.
- Если бы. Все дело в том, что улица Шерази находится в Эскиюле,
а улица Сиреневая - в Ольвии.
- Что!?
- Повторяю, сегодня в 11.55. я вошел в дом на ул.Шерази в
Эскиюле, а в 12.00. вышел из дома на ул.Сиреневой в Ольвии.
- Мы с тобой встретились в начале двенадцатого, - заметил Барзин.
- По здешнему времени, - уточнил Гриша, - Эскиюль сдвинут отсюда
на +3 часа.
- Подожди, я кажется начинаю что-то понимать, - сказал Барзин,
доставая справочник ОЛПЛАСТа. По адресу Сиреневая 8 кв.1 проживал
Станислав Александрович Волчек. По адресу Сиреневая 8 кв.2 проживал
Георгий Петрович Пчелкин.
- А о чем это говорит? - спросил Гриша.
- А говорит это о том, что в 9 утра по местному времени Волчек
отправляется в Ольвию, но в Ольвии не появляется. Зато выходит из дома
Пчелкин и отправляется на работу. В 6 вечера он возвращается с работы
и из дома больше не выходит, зато в Эскиюле появляется Волчек. Тебе не
кажется, Гриша, что для всего этого достаточно одного человека?
- Если не учитывать того, что Волчек и Пчелкин совершенно не
похожи друг на друга и что абсолютно непонятно, как можно за несколько
секунд переместиться на четыре тысячи километров.
- Однако, ты сам проделал это сегодня утром, - заметил Барзин.
- У меня даже сумка в Эскиюле осталась, - сказал Султанов и с
тоской добавил, - а может ну их всех на хер, Виктор Алексеевич? Может,
смоемся из этой Ольвии?
- Страшно?
- И страшно тоже, -признался Султанов, - а главное, бессмысленно.
***
Нельзя сказать, что Барзин сильно удивился, обнаружив
расположившихся в его номере полковника Соболева.
- Ну что, доигрались? - спросил полковник.
Барзин молча сел за стол пододвинул к себе пепельницу и закурил.
- Вы хоть знаете, что произошло? - задал полковник следующий
вопрос.
- Прекасно знаю. Вы произвели незаконный обыск в моем номере.
- Вы сами меня к этому вынудили своим поведением. Сначала вы
сделали совершенно безответственное заявление относительно Зайко и мы
потратили день на его проверку.
Затем вы просто куда-то пропали и мы вынуждены были разыскивать
вас.
Затем, знакомый вам Эдуард Альтов сбежал из Москвы в Ольвию и
здесь исчез. Кстати, сбежал не без помощи вашего друга семьи Жарикова.
Наконец, ваш инспектор сегодня вернулся из Эскиюля настолько
странным образом, что есть подозрение, что он вообще туда не летал, а
просто вместе с вами морочил нам голову.
Короче говоря, я жду ваших объяснений, Виктор Алексеевич.
- Я могу дать вам только совет, Василий Михайлович. Не делайте
здесь, в Ольвии, резких движений. И не дай вам Бог кого-либо здесь
пугать а тем более к чему-либо принуждать. Пока нас здесь терпят.
Стоит кому-нибудь кого-нибудь тронуть - и терпеть перестанут. И от
кого-нибудь останется мокрое место, которое аккуратно вытрут тряпкой.
И еще одно. Султанов действительно был в Эскиюле и вам не
составит большого труда это проверить. Он был там еще сегодня утром, и
сегодня же утром оказался в Ольвии. Когда вы в этом убедитесь, я
полагаю у вас хватит здравого смысла прислушаться к моему совету.
- Думаете, испугаюсь? - спросил Соболев, - я две войны отвоевал.
- И что? Не навоевались еще? Валяйте, воюйте дальше, только без
меня, я спать хочу.
- Пока вы спите я, пожалуй, посижу здесь и почитаю ваш карманный
блокнот, - сказал Соболев.
- Валяйте, читайте, - Барзин кинул на стол блокнот, улегся на
диван и моментально провалился в сон.
***
...- На кой черт вы со мной сюда поперлись? -спросил Барзин.
- У каждого своя работа, - флегматично отозвался Соболев.
Они уже более получаса сидели в темном холле дома 8 по Сиреневой
улице в ожидании Пчелкина - Волчека.
Еще через некоторое время Барзин почуствовал,что в холле появился
кто-то третий и появился совершенно бесшумно. "Может они и не люди
вовсе" - вспомнил он слова Семиярова. И в этот момент раздался голос:
- Выключатель справа. Если конечно, вы не предпочитаете сидеть в
темноте.
Барзин пошарил рукой по стене и наткнулся на сенсорную панель.
По углам холла вспыхнули газосветные лампы и Барзин увидел
Волчека. Тот стоял посреди холла, похожий на одетый в дорогой серый
костюм манекен. Пистолет полковника, нацеленный ему в грудь волновал
его, похоже, не больше, чем если бы он действительно был манекеном.
- Вы всерьез собрались стрелять, или может быть, лучше попьем
кофе?
- Тут вот следователь Барзин хотел задать вам пару вопросов, -
сказал полковник, убирая оружие.
- Прекрасно, - сказал Волчек, с ловкостью факира извлекая
откуда-то кофейник и три чашечки, - я вас слушаю, Виктор Алексеевич.
- Я начну с одной длинной цитаты, - сказал Барзин, доставая блокнот,-
"Конфигуририрующая среда- это комплекс условий, которые приводят
к тому, что из множества возможных альтернатив с очень высокой
вероятностью реализуется одна заранее заданная.
Например, фанаты съезжаются на футбольный матч, из кирпичей
получается дом, соответствующий проекту, а из гусиного яйца получается
гусь.
Конфигурирующая среда может иметь любую форму: физическое поле,
химическая добавка, объявление в газете. Ее единственное значимое
свойство - делать случайное фатальным. Если существует сколь угодно
малая, но не нулевая вероятность какого-то события,то всегда найдется
конфигурирующая среда,в которой вероятность этого события будет сколь
угодно близка к единице."
- Неплохое определение, - заметил Волчек, - и, кажется я даже
знаю его автора.
- Наверняка знаете, - подтвердил Барзин, - у меня есть еще одна
иллюстрация к этому определению. Кто-то создает конфигурирующую среду,
обеспечивающую фатальную неизбежность попадания некого субъекта под
поезд. Такие вещи еще иногда называют преднамеренным убийством.
- Вероятно, я должен что-то ответить? - спросил Волчек.
- Желательно.
- Хорошо. Представьте себе, что на тротуаре лежала арбузная
корка. Я шел мимо и пнул корку ногой. Она переместилась примерно на
метр. Некий субъект поскользнулся на этой корке и попал под грузовик.
Это - преднамеренное убийство?
- Если вы заранее знали, что так будет, то безусловно.
- Хорошо, - продолжал Волчек, - рассмотрим второй вариант. Я не
пнул корку, тот субъект не попал под грузовик. В тот же вечер он
изнасиловал и убил 20-летнюю девушку. Например, вашу дочь. Так мне
пинать корку или нет?
- Так не бывает, - сказал Барзин.
- Почему-то в первом варианте у вас не возникало сомнений, что
так бывает, - заметил Волчек, - вы что, имеете на этот счет теорию,
или вам просто удобнее так думать?
- При чем тут Доргов? - спросил Барзин.
- У одного из подследственных по делу ОЛПЛАСТа Доргов решил
получить необходимые показания путем битья по почкам резиновой
дубинкой. Наверное, вы в курсе, что эта процедура не относится к числу
укрепляющих здоровье. Предвижу следующий вопрос - причем здесь Белча?
Отвечаю. Если бы Белча остался жив, то он заставил бы Семиярова взять
резиновую дубинку и...
- Подождите! - прервал его Барзин.
- Чего подождать? - спросил Волчек, - подождать пока вы убедитесь
в том, что данная коллизия неразрешима в рамках существующей
юридической системы, или пока Василий Михайлович определит позицию
своего ведомства по данному вопросу?
Послышались осторожные шаги и все трое повернулись к двери. Это
была Елена Николаевна Мальцева.
- Неожиданная, но приятная встреча, - пропела она, - тут всем
наливают кофе, или как?
Волчек поставил на стол еще одну чашечку и налил ей кофе.
Полковник повернулся к Барзину и спросил:
- А вам не кажется,что они нас просто дурачат?
- В смысле?
- В том смысле, что все это - трюки на уровне доставания кролика
из шляпы.
- Вы же сами говорили об ОЛ-технологии, - заметил Барзин.
- Говорил, - согласился Соболев.
- Не хотите полюбоваться ночным небом? - поинтересовался Барзин.
- А не рано ли? - спросил полковник, взглянув на часы.
- Полагаю, что нет.
Они вышли на улицу. На угольно-черном небе мерцали яркие звезды,
а на ледяных вершинах острых, как зубы дракона горных пиках еще
трепетали розоватые отблески вечерней зари. Но даже в этом скупом
свете можно было разглядеть заросли кустарника у самого дома, на
ветках которого цвели огромные белые цветы с тяжелым приторным
запахом.
- Е-мое, - произнес полковник, - кажется, я погорячился насчет
шляпы и кролика. Куда это мы попали?
- Город Эскиюль Хорогской области, - ответил Барзин.
- Откуда вы это взяли?
- Определил по звездам.
- Не смешно, - сказал полковник, - как мы здесь оказались?
- Очень просто. Сначала вошли в дом в Ольвии, а потом вышли
здесь.
- Я уже ни черта не понимаю!
- В таком случае, - сказал беззвучно возникший из темноты Волчек,
- мне, видимо, придется дать некоторые разъяснения. То, что происходит
в Ольвии касается только нас, тех людей, с которыми мы договорились и
собственно Ольвии, где все это происходит. Это не касается вашей
страны, общества и государства.
- Иначе говоря, вы готовы воевать за выбранных вами людей против
целого государства? - спросил Соболев.
- Мы не воюем с абстракциями, - ответил Волчек, - то, что вы
называете государством - это всего лишь пакет документов, которые
создает небольшая группа людей, называемая правительством.
- Вы забыли о том,что эта группа управляет всей деятельностью
людей, живущих на территории огромной страны. В том числе армией, -
заметил Барзин.
- В НЕКОТОРОЙ СТЕПЕНИ управляет ОТДЕЛЬНЫМИ ВИДАМИ деятельности
людей, живущих на территории ТОГО, ЧТО В ДАННЫЙ МОМЕНТ считается
страной, - поправил Волчек, - в частности в Ольвии оно будет управлять
только в той степени, КОТОРАЯ НАС УСТРАИВАЕТ и только теми видами
деятельности, КОТОРЫМИ НЕ УПРАВЛЯЕМ МЫ.
- А если государство это не устроит? - поинтересовался Соболев.
- За две с половиной тысячи лет существования Ольвии множество
государств воображали, что владеют ею, - сообщил Волчек,- так вот с
ЭТИМ государством будет то же самое, что со всеми предыдущими, как
только оно перестанет устраивать НАС. На месте одного пакета
документов окажется другой и на следующее утро Ольвия проснется в
следующем государстве.
"А ведь он говорит совершенно серьезно, - неожиданно подумал
Барзин, - какая тут, к чертям, война. Он просто пнет очередную
арбузную корку, государство поскользнется и попадет под что-нибудь...
Под что попадают государства, когда спотыкаются на арбузной корке?"
ДЕНЬ 7.14 Октября. Понедельник.
_____________________________
Сегодня в Москве пошел снег. Я проснулся довольно рано, подошел к
окну и распахнул его настеж. Снежные хлопья падали медленно, при
полном безветрии. Казалось, еще немного - и они повиснут в воздухе как
большие белые бабочки. Это было так здорово, что я решил пойти на
работу после обеда, а сейчас побродить по улице и попить где-нибудь
кофе. Итак, я побрился, выпил стакан молока и отправился гулять.
Я шлепал по жидкой грязи замечательного шоколадного цвета и на
лице у меня таяли снежинки. Я купил в киоске "Московские новости" и
пачку сигарет. Через четверть часа я уже сидел в полупустом кафе, пил
кофе с пирожными и изучал газету. Читать газеты мне скучно, поэтому я
их изучаю.
Можно построить какую-нибудь теорию о том, почему автор
использовал то или иное словосочетание. Например, "судьбоносный
момент" и что это словосочетание может означать: момент, который несет
судьбу (чью?) или момент который несет судьба (куда?). В этот момент
со мной и случился судьбоносный момент. Ко мне подошли трое
симпатичных молодых людей и один из них спросил:
- Михаил Жариков?
- А почему я должен вам отвечать? - поинтересовался я.
Он предъявил удостоверение.
- Комитет Государственной Безопасности, - прочел я вслух и с
выражением, - ну и что?
У меня хорошая дикция и все посетители, а также персонал, с
интересом наблюдают за развитием событий.
- Пойдете с нами, - говорит он.
- Зачем? - спрашиваю я.
Мы долго препираемся, после чего меня все же выводят из кафе на
глазах у изумленной публики.
Кабинет, в который меня привели, производит на меня впечатление.
Со стен смотрят друг на друга с нескрываемой симпатией Ленин и
Дзержинский. Под Лениным сидит за столом государственный муж при
погонах и лампасах. Он выдерживает театральную паузу, склонившись над
бумагами.
Это тоже входит в программу - мелкая букашка, именуемая Михаил
Жариков, должна придти в трепет от того, что побеспокоила такого
великого человека. Наконец, государственный муж кидает на меня беглый
взгляд- это должно означать, что он только что меня заметил - и
спрашивает:
- Жариков?
- Да, - отвечаю я.
- Ну, Жариков, что будем делать?
Вопрос риторический. Как и положено по сценарию, я молчу.
- Что будем делать, я спрашиваю, - повторяет генерал, повысив
голос.
- Не знаю, - говорю я совершенно искренне, поскольку понятия не
имею о том, как защищать от меня государственную безопасность.
- Вы что, не понимаете, зачем вас сюда вызвали? - спрашивает он.
Приближается тот момент, когда согласно сценарию, гражданин
Жариков, 1типичный продукт социальной системы, ежедневно попирающее
элементарное человеческое достоинство граждан посредством запертых
(полностью или наполовину) дверей, очередей в две остановки длиной,
монументальной нищеты и других инструментов общественного воздействия,
должен был сломаться.
Это пришибленное и смертельно напуганное существо, которое
является человеком только с биологической точки зрения, должно было
пасть на колени и в слезах и соплях просить не губить его молодую
жизнь.
К сожалению, на свою молодую жизнь мне уже давно и основательно
плевать, кроме того, мне испортили все утро.
- Во-первых, меня не вызвали, а привели, - говорю я, -а
во-вторых, я пока не понимаю зачем.
- Плохо, Жариков, очень плохо, - генерал делает паузу и
выжидательно смотрит на меня.
Я молчу.
- Ну, что ж, время у нас есть. Посидите, подумайте, - говорит он
и отправляет меня сидеть в довольно мрачное помещение с серыми
стенами, маленьким окошком и неудобным топчаном.
Делать мне было абсолютно нечего, и я бы умер со скуки, если бы в
кармане не было блокнота и ручки. Я уселся поудобнее и начал рисовать
жабу. Сначала я выполнил несколько эскизов, затем выбрал фон и ракурс
и наконец приступил к работе всерьез.
Жаба получилась замечательно-толстая, с одухотворенно-выпученными
глазами. На том месте, где могли бы быть плечи, красовались эполеты.
Это была маленькая вольность,вызванная тем, что погоны, пусть даже и
генеральские, на таком маленьком рисунке не смотрелись. Вообще-то я
неважно рисую, но после ряда уточнений мне все же удалось добиться
определенного портретного сходства.
Окончательный вариант мне так понравился, что я нарисовал на
груди жабы орден. Это была награда Родины за поимку особо опасного
государственного преступника (меня).
Вскоре меня снова вызвали на допрос. На этот раз генерал уже не
изображал из себя государственного мужа, а просто спросил:
- Ну как, Жариков?
- Неплохо, - ответил я.
- Что неплохо?
- Вообще неплохо.
- Мысли появились?
- Разумеется.
- Может, поделитесь?
- Вам будет неинтересно.
- Отчего же? - удивился генерал. Похоже, он плотно пообедал и был
расположен к душевной беседе.
- Просто, мне так кажется.
- И все-таки, - настаивал он.
- У меня появилась мысль, что самое время перекусить, - сообщил
я.
- Вы мыслите не в том направлении.
- То есть, кормить меня здесь не будут?
- Будут, когда перестанете валять дурака.
- Это еще вопрос, кто валяет дурака.
- Вы что, - спрашивает генерал, - хотите, чтобы вас били?
- А что, у вас это по желанию?
- Что? - не понял генерал.
- Битье, - пояснил я.
- Не напрашивайтесь на неприятности, Жариков, - говорит генерал,
откидываясь в кресле, - у нас мало времени.
- Совсем недавно у вас его было много, - напоминаю я и снова
оказываюсь в камере.
***
"Мы считали себя очень сильными, может быть даже непобедимыми.
Может быть, поэтому мы считали себя правыми в любой ситуации.
Может быть, поэтому, все наши действия, начавшись с защиты
каких-то непререкаемых истин, кончились бездумной защитой нашей
собственной силы.
Мы защищали ее от врагов и истребили их.
Мы защищали ее от тех, кто мог стать врагами, и истребили их.
Потом мы стали сами придумывать себе врагов и истреблять их.
Мы так долго просили у судьбы достойного врага, что наконец
получили его.
И этот враг даже не стал воевать с нами. Он просто взял нас за
хвост, как дохлую кошку, и вышвырнул на помойку вместе с нашей
непобедимой силой и нашими непререкаемыми истинами.
Михаил Соболев".
P.S. Эти мысли посетили меня при написании рапорта, после
которого я был уволен всвязи со служебным несоответствием".
***
Государственный муж с аппетитом жевал бутерброд с колбасой и
запивал его крепким кофе, аромат которого щекотал мне ноздри и
раздражал пищеварительный тракт.
- Ну что, Жариков? - спросил он, поедая бутерброд.
- Тринадцать, - ответил я.
- Чего тринадцать?
- Тринадцать часов я сижу в камере без малейшего питания. Кстати,
вы не могли бы перестать жевать. С вами же неприятно разговаривать.
От удивления он действительно перестал жевать. Потом спросил:
- Не боитесь?
- Чего?
- М-да, - протянул он, - а, знаете, вы мне нравитесь. Другой бы
стал закатывать истерики, качать права... Вы не будете качать права?
- Не буду.
- Почему?
- Не вижу смысла.
- Вы мне определенно нравитесь. Обидно наверное, а? Вижу, что
обидно. Ваши приятели в Ольвии наслаждаются жизнью, а вы из-за них
сидите здесь. Ну где же справедливость?
- Справедливость - это по вашей части, - сказал я.
- И почему они так рвутся в эту Ольвию? - продолжал генерал, как
бы не заметив моей реплики, - расскажите мне об Ольвии, Жариков.
- Я не умею читать лекции экспромтом.
- Не надо экспромтом. Возьмите бумагу и напишите.
- Что именно?
- Меня интересует все. Ольвия. ОЛПЛАСТ. Люди с которыми вы там
работали или просто встречались.
- Я не могу написать целыи роман сидя в камере.
- Не хотите, - сказал он.
- И не хочу,- подтвердил я.
- А выйти отсюда вы хотите?
- Это что, вопрос? - поинтересовался я.
- Ну, вот что, - сказал он, - вам принесут в камеру бумагу. Ночь
длинная, время подумать есть. Имейте в виду, не напишете вы - напишет
кто-нибудь из ваших знакомых. Привезем кого-нибудь прямо из Ольвии со
свежими впечатлениями.
"Руки коротки", - подумал я и улыбнулся. По-моему он догадался,
что именно я подумал.
***
- Ничего, если я снова попрошу тебя немного повести машину? -
спросила Марта.
- С удовольствием.
- Спасибо, - она на мгновение прижалась к нему и поцеловала в
щеку.
Ласкин почуствовал, что лицо у нее мокрое.
- Ты чем-то расстроена?
Марта пожала плечами.
- Не знаю. Просто грустно расставаться с Ольвией. Здесь... В
общем, в таких случаях всегда грустно.
- Я тоже буду скучать по Ольвии, - сказал он, - хочешь, поедем
через старый город?
Она кивнула, и автомобиль медленно поехал по темной улице. Когда
они проезжали мимо парка, Марта тронула его за плечо.
- Останови здесь.
Шестигранный, сделанный под старину фонарь освещал неровный кусок
древней каменной стены. Желтые блики играли на гладкой поверхности
пруда.
- Правда, есть такой обычай бросить монету в воду там, куда
хочешь когда-нибудь вернуться? - спросила она.
- Правда.
Марта вышла из машины и приложила ладонь к серому камню.
- Теплый, - сказала она.
- Ты правда хочешь когда-нибудь сюда вернуться? - спросил он.
- Вместе с тобой, - ответила она, - мы ведь встретились именно
здесь, правда?
Две монеты блеснули в воздухе и с тихим всплеском исчезли в воде.
Марта вернулась к машине и ни говоря ни слова села за руль. Ласкин
устроился рядом и закурил сигарету.
У выезда на Южное шоссе на обочине стоял видавший виды открытый
"УАЗик", на капоте которого положив ногу на ногу сидел Артур Эл
Скригайло, квестор Ольвии собственной персоной.
Марта остановила машину.
- По техническим причинам поедем на моей машине, - сообщил
квестор, - садитесь оба на заднее сидение.
- Что-нибудь случилось? - поинтересовался Ласкин.
- Что-нибудь, возможно, случится, - поправил квестор.
И когда это "что-нибудь" случилось, Ласкин не успел ни удивиться,
ни испугаться. Он успел лишь зафиксировать в своей памяти
происходящее, чтобы потом задать себе вопрос: на что все это было
похоже?
Как будто волосы квестора встали дыбом и заблестели, как
стеклянные иглы. Одновременно Ласкин увидел приближающиеся силуэты
четырех боевых вертолетов. Они заходили на цель по широкой дуге,
выстраиваясь в форме почти идеального ромба. Ласкин успел осознать,
что этой целью является он сам, когда что-то сверкнуло мириадами
маленьких радуг и на месте вертолетов в небе расплылись бесформенные
быстро темнеющие огненные пятна. И лишь пару секунд спустя на землю
обрушилась взрывная волна, срывая с веток последние желтые листья...
...Через минуту "УАЗик" свернул к заливу. Ласкину и Марте
оставалось лишь пройти десять шагов до зеркально блестящей арки, за
которой начинался другой мир.
- Я буду скучать без вас, - неожиданно-тихим голосом сказал
квестор.
- Мы тоже будем скучать без вас, Артур Эл, - серьезно ответила
Марта, - без вас и без Ольвии.
- Я надеюсь, мы еще увидимся, - добавил Ласкин.
- И я надеюсь, - ответил квестор, - но, боюсь, что очень не скоро.
ДЕНЬ 8.15 октября,Вторник.
_________________________
Наверное, никто еще не просыпался в одиночной камере в столь
радужном настроении. Причиной тому был мой сон, а снилась мне Ольвия.
Сон отличался потрясающим натурализмом и вообще, как бы и не был сном.
А день для меня начался прогулкой к старому знакомому - генералу.
Вид у него был усталый и крайне озабоченный.
- Не написали ничего, - огорченно констатировал он, отхлебывая
кофе из большой чашки, - жаль, Жариков, очень жаль. Что ж вы так?
- Настроения не было.
- Может быть, сейчас напишете?
- Что именно?
- Ваши впечатления об Ольвии,- напомнил он, снова отхлебывая
кофе.
Под влиянием увиденного сна, я ляпнул:
- Мое последнее впечатление об Ольвии связано с тем, что кое-кому
там здорово прищемили хвост.
Реакция генерала убедила меня в том, что снам иногда можно
верить. Он буквально позеленел и чуть не поперхнулся своим кофе.
Впрочем, он быстро овладел собой и спросил:
- Кому же?
Я пожал плечами и улыбнулся. По виду генерала можно было без
особого труда догадаться, кому именно прищемили хвост.
- Я задал вам вопрос, - напомнил он.
- Вам что, больше не у кого спросить? - поинтересовался я.
Генерал встал и начал мерять шагами кабинет.
- Если я не ошибаюсь, со вчерашнего дня вы сидите в камере, -
бросил он, закуривая сигарету, - тем не менее, кто-то исправно
снабжает вас информацией о событиях в Ольвии. Кто? Отвечайте!
- Мы говорили о впечатлении, - напомнил я, - впечатление есть
категория подсознательная. Им нельзя снабдить.
- Вы же неглупый человек, Жариков, - сказал он, понизив голос, -
вы не можете не понимать, что сидите по уши в дерьме. Так?
- Зато вы по уши в ромашках, - предположил я.
- Вы, конечно, понимаете, - продолжал он, - что за ваше
сотрудничество с Фрэнком Макдоулом, не говоря уже о содействии побегу
Альтова, вас можно засадить лет на 10. Если не понимаете - могу
объяснить как. Ну, что молчите?
- Восхищаюсь, - ответил я.
- Интересно, чем?
- Вашим красноречием. Могли бы просто пообещать мне несчастный
случай. Это проще и я бы поверил.
- Здорово держитесь, -одобрил генерал, - но пожить то наверное
еще хочется? В ваши-то годы. Так кто вам мешает? Вы думаете, я враг
вам? Только честно.
- Абсолютно честно, - ответил я, - мне надоели разговоры ни о
чем. Мы будем говорить по существу, или как?
- Отлично. Давайте по существу. У меня имеются копии всей вашей
переписки с Макдоулом. Из нее следует, что вы располагаете вполне
достаточными для практических целей методиками использования так
называемых "конфигурирующих сред". Мне нужны эти методики и я готов
вполне прилично за это заплатить. Вы - деловой человек и, я полагаю, о
цене мы договоримся.
- Сомневаюсь, - сказал я.
- Послушайте, Жариков, вам предлагают интересную и
высокооплачиваемую работу. У вас просто нет выбора!
- Ваше предложение меня не устраивает. Я предлагаю вам другой
вариант.
- Какой же? - спросил он.
- Давайте от меня избавимся.
- Что вы имеете в виду?
- Избавившись от меня вы, тем самым, избавитесь от необходимости
заставлять меня на вас работать. Поскольку чем дольше я буду
отказываться, тем больше у вас будет возникать проблем, я предлагаю
избавиться от меня как можно быстрее.
- Не понял. Вы что, предлагаете, чтобы я вас выпустил?
- По-моему это не самое плохое решение, - сказал я.
- Вы что, шутите?
- Отчего же?
Генерал снова сел, извлек из кармана платок и вытер вспотевший
лоб.
- Вы хоть понимаете, Жариков, что я могу сделать так, что от вас
не останется даже дыма?
- Поступайте, как вам удобнее, - ответил я.
Некоторое время он молчал, потом неожиданно заявил:
- Вы не человек!
- Ну и что? - спросил я, и прочел на его лице страх. Страх
ребенка, взявшего какую-то вещь без спроса и неожиданно осознавшего
возможные последствия этого поступка.
Я был для него безликой частью Ольвии, которая, из каких-то своих
ольвийских соображений, более или менее убедительно притворяется
человеком по имени Михаил Жариков.
Я мог оказаться ненужной штуковиной, которую можно без всяких
неприятных последствий испортить и выбросить. С таким же успехом я мог
оказаться ценным прибором, нормальной работе которого в данный момент
мешает его, генерала, мышиная возня.
В этом случае он, генерал, будет испорчен и выброшен, и это
произойдет с той быстротой и легкостью, которой отличались все
подобные дела в Ольвии. Ему совершенно не хотелось проверять на своей
шкуре правильность той или иной гипотезы, поэтому он поступил в
соответствии с простым детским правилом:
ЕСЛИ ТЫ ВЗЯЛ БЕЗ СПРОСА КАКУЮ-ЛИБО ВЕЩЬ, ТО САМОЕ БЕЗОПАСНОЕ -
ЭТО КАК МОЖНО СКОРЕЕ ПОЛОЖИТЬ ЕЕ НА МЕСТО И СДЕЛАТЬ ВИД, ЧТО НИЧЕГО НЕ
БЫЛО.
- Значит так, Жариков, - сказал он после долгой паузы, - сейчас
вас отвезут домой. Единственное,что от вас требуется, это забыть о
том, что вы здесь были.
- Вот это я сделаю с особенным удовольствием.
...Через полчаса, когда меня уже везли домой, я вдруг поймал себя
на мысли, что сам не уверен в том, что являюсь тем самым Михаилом
Жариковым, который однажды безнадежно влюбился в игрушечный город на
берегу теплого моря.
Впрочем, как я уже говорил, любовь меняет человека, а уж в какой
степени - это определяется конкретными обстоятельствами.
Как бы там ни было, я начал эту историю признанием в любви.
Признанием в любви я ее и закончу.
© Copyright: Rozoff, 2001
Свидетельство о публикации №201112400106
Свидетельство о публикации №201112400106
Рецензии
На это произведение написаны 3 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.