День святого Валентина в соавторстве со Злой Юлей

В общем, праздник удался. И в ознаменование этой удатости я пошла в театр. Не знаю уж, за каким хреном меня туда потянуло - я не маргиналка, и к Айседоре Дункан равнодушна. Но когда четырнадцатого февраля, в девять часов вечера ты остаёшься одна, с оплеванным лицом, и без каких-либо представлений о том, что тебе делать дальше в этой жизни – особенно не выбираешь.
Я заплатила пятёрку за вход, схватила программку, отксеренную на плохой бумаге, и попёрлась в тёмный зрительный зал, переступая через какие-то тюки с тряпьём и детские коляски. Вспомнила анекдот.
Вопрос: Сколько детей можно уложить в одну колясочку?
Ответ: А это смотря как порезать...
Плюхнувшись на свободное сиденье, достала зажигалку, прикурила и подсветила лицевую страницу программки.



ЛАНЦЕЛОТЪ (пьеса в одном действіі).

Действующіе лица:

ЛАНЦЕЛОТЪ – ещё довольно молодой человекъ, уставший от жизни; когда наклоняет голову, видны большіе залысины.

ДРАКОНЪ – могучій мужикъ, похож на деревенского простака, с сильным низким голосом и мечтательным выраженіем глаз.

ЖИТЕЛЬ
ГОЛОСЪ ГЛАШАТАЯ
ГОЛОСЪ РАССКАЗЧІКА

Представление уже шло какое-то время, но всё время, пока я пробиралась, на сцене ничего не происходило и в зале было относительно тихо, если не считать далёкого детского плача и звуков сплёвывания скорлупы подсолнечных семян. Я подняла глаза.

Сцена изображала из себя большую, почти пустую комнату, вероятно зал каменного старинного особняка. Далеко за полночь, в доме не горит свет, лишь огарки свечей в массивных подсвечниках. Дом пуст, если не считать призраков, спрятавшихся там, где тени наиболее темны, и звуков дыхания самого дома.
Вдруг вытянутые языки пламени свечей затрепетали от ветра, что ворвался в открытую дверь. Дверь захлопнулась резко, и пространство внутри дома наполнилось присутствием кого-то незримого - вот слышна почти беззвучная поступь, лишь старые доски пола выдают своим старинным скрипом шаги невидимого незнакомца. Что-то незаметно изменилось в окружающей обстановке, кажется, дыхание дома стало ещё вкрадчивее, звуки - ещё приглушённее.
Но вот дверь распахнулась снова и на пороге серокаменной залы возникает то, что с первого взгляда может показаться кучей металлолома. Эта дребезжащая куча, однако, самостоятельно перемещается по помещению и, дойдя до середины, опускается на деревянную скамью, под свет софитов. Теперь мы видим, что это рыцарь в покореженных латах, с обломком меча в одной руке и со щитом, ныне напоминающим побитый и совершенно деформированный таз, в другой руке. На нем - свернутый набок шлем, остатки бороды дымятся, из-под пробитых лат, как пакля, торчат тут и там ошметки кольчуги. Костюм довольно дешёвенький, но выполнен убедительно.

ЛАНЦЕЛОТ.  (начинает говорить, но из его горла вырывается лишь хрип, он прокашливается и начинает говорить опять)

Черт бы побрал этого короля с его долбаной дочуркой... Я честный рыцарь - всю жизнь, начиная с босоногого малолетства, мечтал об этой работенке, думал, вот найду дурака, у которого поперли дочь, вызову негодяя на бой, замочу его в два счета, и получу дуру-жену и полцарства в придачу...

(делает характерные жест рукой, изображающий не то полцарства, не то то что-то, что вы подумали; одновременно из-за сцены начинает раздаваться приглушённый шум голосов)

Подданные, конечно, в стране нашей вполне никчемные, однако для рейтинга Доу-Джонса очень даже сошли бы... Ну да ладно... Так нет же: то король оказывается распоследней сволочью, то дочурка у него имеет совершенно вурдалаческий видок... Все время приходится спасаться бегством... Видать, судьбу не изменить. Так и буду по гроб жизни бродить по селеньям и хуторам и танцевать джигу за тарелку бобовой похлебки.

(запевает тоскливо)

Сирота я, сирота, сиротииииинууууушкаааа! Одинокая во поле былиииинууушкаааа!

(Шум за сценой усиливается, различаются отдельные голоса, затем внятно раздаётся крик глашатая)

ГОЛОС ГЛАШАТАЯ. Ланцелот облажался! Ланцелот облажался! Доблестный рыцарь Ланцелот - лох! Полный лох, граждане!!!

(Шум на улице дополняется и некоторым оживлением в зале. Время от времени то из одного, то из другого конца зала раздаются звуки зевков и тихие «нууу, скукотища…» Двое парней из второго ряда, играющих в карты, не могут решить, кто из них проиграл, и постепенно приковывают к себе внимание зала. Ланцелот отвлекается от своих грустных мыслей и начинает закипать праведным гневом)

ЛАНЦЕЛОТ. Да что они там себе возомнили! ПиаРщики хреновы! Если бы любой второсортный репортеришка из самой завалящей местной газетенки заявился бы ко мне за интервью, я бы заявил, не гнушаясь их желтопрессной репутацией, что принцесса всему виной! Думаете, я не нашел пещеру дракона? Думаете, я не вошел туда, преодолевая животный страх и массу хитроумных ловушек? Думаете, я бросил все это на полдороги из-за неказистой королевской репутации или принцессиной внешности? Дулю же вам, дорогие сограждане! Дулю с маслом! Принцесса - картинка! Король - душка и болван! Такой отвалил бы не только свое королевство, но и королевства соседей в придачу! Мечта идиота! И на тебе - лунапарк, бля!!! Як кажуть ти кляти буржуи, СЮРПРАЙЗ!!! Читайте по губам: Принцесса любит дракона! День святого Валентина, я люблю тебя, дубина! Она бросилась передо мной на колени и умоляла не убивать чудовище, потому что, видите ли, за тот год, что она прожила с ним в зловонной пещере, она так привыкла к нему, что принялась замечать хорошие стороны его характера, и ныне совершенно уверилась в его внутренней красоте, честности и добропорядочности! Нет, вы можете себе это представить!!! А дракон! Дракон в это время, совершенно покраснев и сложив крылья за спиной, смущенно ковырял когтем штукатурку на стене и пускал дым из ушей.
И мне ничего не удалось сделать. Я просто ушел! А по дороге на меня напали какие-то педики в трико и с воплями «Да здравствует Робби Кэп, экспроприатор экспроприированного!!!» отметелили по полной программе... И вот я сижу, аллегорическая фигура облома, в каком-то захудалом пристанище привидений-неудачников...

(Раздаётся скрип половицы. Ланцелот оборачивается и видит, как какой-то городской житель, втихаря пробравшийся в дом, рисует у него за спиной краской на стене надпись «Ланселот - чмо!» Краска флуоресцентная, так что даже в темноте сцены надпить хорошо видно. В зале раздаётся глупый смех.
В этот момент за сценой начинается крик, паника, часть декораций, изображавших сцену неожиданно падает, и в доме появляется дракон. Внимание зала приковано к нему, кто-то тихо присвистнул, какая-то женщина со здоровенным баулом в руках произносит «свят, свят» и крестится. Дракон хватает настенного каллиграфа огромной лапой, подносит его к своей дымящейся пасти и орёт низким прокуренным басом, пуская клубы дыма, который весьма эффектно смотрится в свете софитов)

ДРАКОН. Да ты сам чмо ё...ное! Уродец, пидар гнойный! Ланцелот - герой, в нём одном храбрости больше, чем во всём вашем засранном королевстве.

(Но воспитательная работа до потребителя не доходит. Он давным-давно находится в глубоком уютном обмороке. Осознав это, дракон небрежно откидывает человечка, который вылетает куда-то за сцену, и оборачивается к Ланцелоту.
Зал притих и внимательно следит за сценой.
Ланцелот поднимается, пытается, подчиняясь наработанным годами упорного труда рефлексам, принять боевую стойку, но, случайно взглянув на себя, осознаёт что выглядит просто смешно. Он обречённо машет рукой и снова усаживается на скамейку. Дракон медленно подходит к нему и усаживается рядом.)

ДРАКОН (обращаясь к Ланцелоту) Ты, это... за пугало огородное прости. Не выдержал. Терпеть не могу хамства в спину.

(Ланцелот машет рукой - мелочи, мол, о чём говорить, самого достали).

Я чего пришёл-то... ты б меня убил, а?

(Ланцелот делает большие глаза и удивлённо смотрит на дракона).

Ну сам подумай, что у нас за жизнь. Её родственники её потаскухой считают, мои меня - хомосексуалистом. Ни в гости не сходить, ни на люди показаться. А в пещере ей тоскливо, она вида не показывает, но я-то не слепой.

(по ходу этой речи голос дракона постепенно мягчает и становится похож на голос Алексея Баталова. Хорошего актёра Алексея Баталова)

И ходоки эти... Ты что думаешь, ты первый такой? Да все давно всё знают, только перед такими вот лыцарями понты колотят: ах, бедняжка, ах похитили...

ГОЛОС РАССКАЗЧИКА. (явственно раздаётся откуда-то из-за сцены, и в то же время будто бы от сцен, как в кинотеатрах с системой долби-сураунд производства конюшинской фабрики электронных изделий) А папочка-король далеко не лох, - отметил про себя Ланцелот, даже не подумав обидеться на «лыцаря», - а каким милым дурачком казался.

ДРАКОН. (продолжая рассказ) Со своими-то я просто разбираюсь, бах – и только сапоги к земле приплавились. А вас-то, людей, калечить не хочется. Одному бабла подкинешь, другому лапшу на уши навешаешь... Но вечно так продолжаться не может. Давай, прояви удаль молодецкую. Я даже сопротивляться не буду, так, для проформы.

ЛАНЦЕЛОТ. (после некоторого раздумья, с сомнением) А чего бы тебе просто не свалить по-тихому?

ДРАКОН. Ты знаешь, самое паскудное в этой истор... то, что я, кажется...  люблю её. Ну, по-своему, конечно, очень по-своему... но люблю.

(поднимая глаза на Ланцелота)

Ну так как?

ГОЛОС РАССКАЗЧИКА. И Ланцелот задумался. Идея была чертовски привлекательна, но был здесь какой-то неприятный момент. Не то, что счастливой семейной жизни с принцессой после этого не будет - хрен с ним, и так поживём; не то, что благородный рыцарь становился обычным убийцей - хрен с ним, благородство только в романах и ценится. Нет, было здесь что-то ещё...

(по ходу этой речи шум в зале постепенно начинает нарастать. На слове «благородство» откуда-то из глубин зала доносится «ну всё, зае...ли», зрители неожиданно срываются с мест и начинают карабкаться на сцену, как матросы на ворота зимнего дворца)

Я потушила почти докуренную сигарету и вышла.