История одного стихотворения

- Перестань пить, - ультимативно сказала Катя, после чего со вздохом добавила, - с рыбами.
- А чем тебе рыбы-то не угодили? - мне не хотелось ругаться, но, если вдуматься, то рыбы здесь не причем.

Четверг ел среду обитания среды и облизывал свои корявые костлявые пальцы, не подозревая, что сам он будет съеден пятницей с таким же наслаждением, с каким он поглощал внутрь себя несчастную и ни в чём неповинную среду.

В дверь дважды позвонили и, не дожидаясь когда откроют, вошли... две стерляди, три черноморских бычка и одна морская собака. С собой они принесли два портвейна, три пива и одну чекушку водки. Это продолжалось каждый четверг (рыбный день) на протяжении полутора лет. Квартира пропахла рыбой, как не пахло даже в рыбном магазине. И Катя взорвалась. Она, умелым движением (одним) повесила бычков на бельевую веревку вялиться, стерлядь, предварительно накачав вином, чтобы была сочнее, аккуратно положила на сковородку, а собаку, больно ударив ложкой по голове, отправила на рыбное кладбище, по счастливой случайности, находящееся в пасти нашей кошки Фаси.
- Ну, что ты за человек? Говоришь, просишь, настаиваешь, угрожаешь... А ему, как о стену горохом, - миролюбиво говорила мне Катя, подавая к столу две, аппетитно зажаренные рыбины.
- А откуда ты взяла, что ещё живую стерлядь надо поить вином, перед тем, как положить её на сковородку? - я попытался уйти от её провокационного вопроса. Мне это удалось.
- Вычитала у Павича.
- А где?
- "Пейзаж, нарисованный чаем", - после чего, словно спохватившись, она вдруг вспомнила: - так ты ответь мне: почему ты такой непробиваемый?
- Потому что рыбы отучили меня от бесцельного брожения (это как бродит квас - ни вина, ни водки, даже браги нормальной и то не получается) по лабиринтам рифмы.
- Ты, что раньше писал стихи? - она была удивлена, потому что на поэта я, мягко выражаясь, был не похож.
- Да, - ответ, короче этого придумать очень сложно.
- Прочти что-нибудь.
- Ты это серьёзно? - мне польстила её заинтересованность.
- Да, - ответ, короче этого придумать очень сложно.
- Ну, что ж. Сама напросилась. Слушай:
"О! Чудных звуков начинанье.
Всё это было, как в бреду.
Сношаться, право, на рояле я не могу.
Я б мог попробовать, конечно,
Обвить твой дивный стан руками...
Рояль, как томная беспечность
С тремя ногами.
Была б четвёртая нога, мне было б легче...
Но, что хочу тебе сказать - любовь не вечность...
Во мху уж пятая конечность,
Но онанизм -
Практически не афоризм,
А лишь беспечность.
Поэтому в воспоминаньях,
Оставив зыбкий, терпкий след,
Рояль напомнит об изгнаньях
В поёбке массовых побед".
- И это всё? - спросила меня, озадаченная моим рифмоблудством, Катя.
- Всё, - как на духу признался я.

29.11.01 г. Ялта.