А что у нас в подсознании?

                Роман «РЕЦЕПТ КРАСОТЫ»



                Часть 1. Гадкий утенок



Глава 2. А что у нас в подсознании

Наташа медленно возвращалась домой из читального зала, и ей казалось, что на дворе — не теплый майский вечер, а жестокий декабрьский мороз. Ей было нестерпимо холодно, и мерзло почему-то не тело, а как будто кости. И еще разливалось нечто слякотно-прохладное в грудной клетке.

— Может быть, это озноб? — с надеждой подумала Наташа. — Температура, пневмония и все такое. Может быть, я заболею и умру?

"И тогда, — с тоской добавил внутренний голос, — мне не придется думать о том, что произошло сегодня. Или о том, что со мной будет завтра, через месяц, через год..."

Думать об этом Наташа не хотела. Она бы предпочла пневмонию.

Девушка потрогала свой лоб. Но температура была нормальной. И та гадкая слякоть, что разливалась в ее грудной клетке, была всего лишь унынием.

— Не поддавайся! Не поддавайся унынию! — закричал в голове у Наташи звонкий мальчишеский голос.

— Нам все равно придется подумать, — ответил печальный женский голос. — Все обсудить... Принять решение... — голос становился все тише, будто угасал.

— И лучше сделать это сейчас, — решительно ворвался третий голос, мужской.

— Да, да — печально согласилась вторая собеседница. — Лучше сейчас, пока уныние не отняло у нас последние силы...

Наташа поискала глазами лавочку и тяжело опустилась на нее. "Сейчас — так сейчас", — решила она, и начала привычную игру, которой научилась два года назад.

Об этой игре девушка вычитала в книжке какого-то американского психолога — сейчас она уже не помнила его фамилии. Правила были простыми — надо представить свою личность как набор частей. Представить себя, Наташу, как коллектив единомышленников. И устроить между членами коллектива собрание.

Игра была лишь способом подумать, не более того, но Наташе очень нравился этот способ. Можно, конечно, решать важные вопросы обычным методом — разговаривать с собою мысленно или вслух. Но гораздо интереснее погрузиться в транс, добраться до глубоких слоев подсознания и пообщаться с его представителями — странными существами, которых можно представить как симпатичных людей.

Девушка огляделась — поблизости никого не было, редкие прохожие не обращали внимания на невзрачную, скромно одетую студентку, которая сидела на лавочке, задумавшись о чем-то своем. Наташа вздохнула и закрыла глаза.



В ее воображении сразу появилось помещение для собраний. На этот раз оно выглядело как белая комната, в которой из мебели пока были лишь стулья. На них сидели люди — пока Наташа не могла разглядеть их лиц, но она знала, что картинка постепенно станет отчетливее. Со временем детали прояснятся, будут видны все присутствующие, потом к собранию начнут присоединяться и новые люди. Все, что требуется — расслабиться и позволить себе поглубже погрузиться в транс.

Наташа еще раз оглядела комнату и зазвенела председательским колокольчиком:

— Дамы и господа, прошу вас считать собрание открытым.

В зале началось шевеление — люди устраивались поудобнее. Но пока никто не изъявлял желания выступить первым.

Наташа поискала глазами обладателей трех голосов, говоривших с нею минуту назад.

Звонкий мальчишеский голос явно принадлежал худенькой лохматой девчонке в джинсах, сидевшей прямо на полу. Она смотрела на окружающих с вызовом и была настроена очень агрессивно. "Кто такая? — удивилась Наташа. — Раньше ее не было".

Усталый печальный голос принадлежал стройной женщине лет тридцати. Сегодня она была в легком темно-синем платье, длинные густые волосы распущены, под большими глазами залегли темные тени.

Женщину Наташа видела раньше — обычно та молчала на собраниях. Было неизвестно, чем она вообще занимается и за какую часть личности отвечает, но Наташа подозревала, что женщина в синем может исцелять от болезней. Иногда, если между членами коллектива разгорался уж очень жаркий спор, она вставала, подходила к коллегам и ласково говорила что-нибудь успокаивающее. В результате ссора обычно утихала, не успев разгореться.

Наташа подозревала, что Целительница как-то связана и с тем свойством, которое Ангелина называла интуицией.

Обладателя решительного голоса девушка в зале не нашла. Скорее всего, он стоял сейчас у нее за спиной и поддерживал Наташу, давая ей силы вести собрание.

Девушка снова обвела глазами зал.

— Кто хочет высказаться первым? — спросила она.

С пола решительно поднялась лохматая девчонка в джинсах.

— Сорвиголова, — представилась она. — Я хочу сказать.

— Говори, — разрешила Наташа.

— На нас наступает уныние! — звонким срывающимся голосом сообщила девчонка. Было заметно, что она волнуется. — Я протестую! Мы должны сопротивляться!

— Для уныния есть основания, — ответил кто-то из задних рядов.

— Какие? — резко обернулась девчонка.

— Сегодняшний эпизод в читальном зале...

— Какой эпизод?! — закричала Сорвиголова.

Слева из переднего ряда потянулась вверх тоненькая бледная рука.

— Говорите, — кивнула Наташа чистенькой отличнице в очках, которая уже выбиралась из-за своего стола, заваленного конспектами.

— Я считаю, что оснований для уныния нет. Все идет хорошо. Мы успешно оканчиваем вуз. Уже через месяц мы получим диплом, цель нашей жизни будет достигнута и...

— И что потом? — заинтересовалась Наташа.

— И все. На этом все закончится.

В зале повисла гробовая тишина.

— Потом мы все умрем, — пояснила Отличница. — Ну посудите сами, зачем жить дальше, если цель уже достигнута? Спасибо за внимание, — она чинно кивнула аудитории и села за свой стол.

Наташа прокашлялась.

— Есть в зале кто-нибудь, чья цель еще не достигнута? Кто считает, что умирать пока рано?

Девушке самой стало смешно от своих слов, но она постаралась сохранить серьезный вид. Таковы правила игры — если собрание требует, надо обсуждать с ним даже абсурдные вещи.

Но зал молчал.

— Кто с этим не согласен? Кто хочет жить дальше?

Наташа почувствовала растерянность. Неужели диплом — это все, что она хотела в жизни? И ни одна из частей ее личности больше ни к чему не стремится, ничем не интересуется, ничего не желает?

— Послушайте, есть среди вас кто-нибудь...

Раздалось кряхтение, и со стула, неловко расталкивая соседей локтями, поднялся обросший щетиной мужик в ватнике и шапке-ушанке.

— Вы кто? — ошарашенно спросила Наташа.

— Я... этта... жить надо.

— Он отвечает за выживание, — пояснила печальная женщина в синем. — За физическое состояние организма. — Она смотрела на мужичка, и в ее взгляде читалось глубокое сочувствие.

— Жить надо, — продолжал тот, снимая ушанку и начиная мять ее в руках. — Пить, есть, спать... этта... по малой надобности ходить, по большой опять же...

Наташа вспыхнула:

— Садитесь, — сказала она чуть резче, чем требовалось. — Вы лишаетесь права голосования. При вынесении решения ваше мнение учитываться не будет.

Мужичок протянул руку с шапкой вперед — он еще не все сказал.

— Этта... Спать надо... Секс...

— Немедленно выйдите вон! — закричала Наташа звенящим голосом. — Немедленно!

Мужичок растворился в воздухе, и женщина в синем отвернулась от того места, где только что пытался выступить полноправный член собрания. Печальное лицо Целительницы покрывала мертвенная бледность, и еще заметнее стали темные круги под глазами.

— Продолжаем обсуждение, — сказала Наташа, пытаясь отдышаться и взять себя в руки. "Экая наглость! — думала она. — Пролез на собрание! Наверное, прямо из коровника... Или из свинарника. За мое физическое выживание он, видите ли, отвечает..."

— Прошу прощения за эту маленькую неувязку, — наконец, успокоившись, обратилась Наташа к залу. — Напомню, предыдущий оратор, — она указала на Отличницу, — заявил, что через месяц мы получим диплом, и нам станет незачем дальше жить. Кто с этим не согласен?

С места медленно поднялась Сорвиголова.

— Ну, — неуверенно сказала она, переминаясь с ноги на ногу. — Я тоже не хочу умирать.

— Да? — от облегчения Наташе хотелось рассмеяться. — А чего ты хочешь? Зачем тебе нужно жить?

— А меня не выгонят, если я скажу? — девчонка с опаской покосилась на место, с которого пытался толкнуть речь мужик в ушанке.

— Нет, не выгонят, — успокоила ее Наташа. Но в ее голову уже начало закрадываться смутное подозрение. "Может лишить ее слова, пока она не высказалась?" — успела подумать Наташа.

Но тут Сорвиголова, будто прочитав ее мысли, быстро выпалила:

— Я хочу влюбиться! И чтоб в меня влюбились!

— Сорвиголова, — спросила Наташа, холодея. — Ты за какую часть личности отвечаешь?

— Я занимаюсь рискованными проектами и смелыми начинаниями.

— Сумасбродными мыслями и безответственными поступками, — перевела Наташа. — Да?

— Ну, в общем, да.

— Это ты позавчера заставила меня смотреть в глаза тому мужчине? На диване, в гостях у однокурсницы?

— Да! — с вызовом сказала Сорвиголова. — И нисколечко не жалею! Нам всем это очень даже понравилось!

Зал одобрительно загудел. Девчонка в джинсах, ободренная поддержкой собрания, продолжила:

— Наташа! Вы совсем не встречаетесь с мужчинами! Разве так можно жить! Мы ведь хотим любви!

Шум в зале все нарастал, и Наташа растерялась.

— Я встречаюсь, — сказала она. — Вот тогда, с тем парнишкой из параллельного класса...

— Как же, помню, — раздался хриплый насмешливый голос из глубины зала. — С толстым троечником, которого мальчишки били на переменах. Он еще обслюнявил нам все лицо, пытаясь поцеловать.

— И с тем, другим, — быстро проговорила Наташа, стараясь не замечать хриплого голоса. — С которым меня познакомила Ангелина.

— Угу, — хохотнул голос. — Курсант с потными руками. Ты лучше вспомни, как отмывалась под душем от его мерзкого запаха.

— И еще вот с этим, — пробормотала девушка, — ну этот, который...

— С которым она попыталась было лишиться девственности, — цинично заявила обладательница хриплого голоса. — Да только неувязочка вышла...

— Хватит! — закричала Наташа.

— Тот еще тип, — невозмутимо продолжал голос. — Уродец, каких мало, и при этом...

— Отличница! — рассердилась Наташа. — Что происходит? Почему в зале шум? Ты два года помогала мне вести собрания! Наведи, наконец, порядок!

— Ну уж нет! — выкрикнула Сорвиголова, топнув ногой. — Я больше не хочу сидеть за запертой дверью и ждать, когда меня впустят! Я требую, чтоб меня выслушали! Требую! Я хочу красивого парня! Длинноволосого, наглого, в джинсах и с гитарой! И чтоб он катал меня на мотоцикле!

— И целовал под луной, — сказала вдруг невесть откуда взявшаяся хрупкая белокурая девушка в розовом летнем платьице. — Под луной, на берегу реки, среди душистой травы, — она мечтательно закатила глаза. — Целовал, читал стихи, объяснялся в любви...

— А потом потащил в кусты, повалил на землю, задрал юбку... — раздался все тот же хриплый голос из глубины зала.

Наташа машинально перевела глаза на говорившую... и отшатнулась в ужасе. На стуле, непристойно развалившись, сидела густо накрашенная развязная девица. В пальцах с длинными кроваво-красными ногтями она держала зажженную сигарету.

— Я хочу заниматься сексом, — цинично заявила девица. — И не с этими размазнями, которые к нам липнут, а с нормальным, красивым, сильным мужиком. А то она, — девица указала сигаретой на Наташу, — слюнявится со всякими...

С мест начали вскакивать люди. Они что-то кричали, размахивали руками, их становилось все больше. И каждый следующий выглядел еще непристойнее, чем предыдущий.

Наташа в отчаянии зажала руками уши. В голове сразу наступила тишина. Но то, что происходило у нее перед глазами, и без звуков походило на кошмарный сон.

"И ведь это мое подсознание, — с тупым недоумением думала Наташа. — Части моей личности. До чего отвратительные существа..."

— Это не они отвратительные, — вдруг услышала она спокойный и печальный голос Целительницы. Девушка поискала глазами женщину в синем — та смотрела прямо на Наташу и, видимо, общалась с нею телепатически.

— Ты ведь понимаешь, — продолжила Целительница, — что эти люди выражают твои собственные глубинные желания. А отвратительными их делаешь ты.

— Я?!

— Ты подавляешь свои желания, не даешь им нормально развиваться. Из-за этого они превращаются в уродов.

— Что же мне делать?

— То же, что и обычно, — пожала плечами женщина в синем. — Узнай, чего хотят эти люди. И постарайся выполнить их требования.

— Раньше я разговаривала с другими. С симпатичными.

— Раньше ты знала, зачем жить дальше. Тебе надо было закончить вуз... Те, что посещали собрания раньше, помогали Отличнице. Но теперь они выполнили свою миссию — и исчезли.

— Но эти... — Наташа бросила взгляд на орущую толпу и вздрогнула. — Откуда они взялись?!

Женщина в синем печально улыбнулась:

— Они всегда у тебя были. Ты просто предпочитала их не замечать.

— Но почему они появились именно сейчас?

— Ты обратила внимание, что в последние месяцы одна за другой исчезали помощницы Отличницы? Так должно было случиться — в опустевший зал все равно рано или поздно ворвались бы те, кто много лет томился за дверью...

— Впрочем, — продолжила женщина в синем, — Ты и сейчас можешь выгнать этих людей с собрания и повесить на дверь замок. Ты способна снова подавить свои глубинные желания — у тебя хватит на это сил. Ты даже можешь опять забыть об их существовании. Но с кем ты останешься?

— С кем? — уцепилась Наташа за соломинку.

Целительница взмахнула рукой, и в пустой белой комнате оказался лишь один стул. На этом стуле, за столом, заваленным конспектами, сидела аккуратненькая девушка в очках. Та самая, что собиралась умереть после получения диплома...

— Отличница, — позвала ее Наташа. — Ты ведь останешься со мной?

— Конечно, — чинно кивнула та. — Останусь еще на целый месяц.

— А потом?

— Потом моя миссия будет выполнена, и я исчезну. Так всегда бывает с частями, достигшими своей цели.

— И что это значит? — спросила Наташа севшим голосом. Она уже знала, какой услышит ответ.

— Это значит, моя дорогая, — сказала невидимая женщина в синем, — что тебе станет незачем жить. У тебя не будет желаний, целей, стремлений, тебе будет не о чем даже мечтать, нечего ждать. И желание жить у тебя пропадет. Зато появится желание умереть.

— Но школьная учительница... Англичанка, — пробормотала Наташа. — Она ведь не умерла.

— Да, это так — подтвердила Целительница. — Но жизнь той женщины не бессмысленна. У нее нет мужа и детей, но есть любимая работа, ученики и кошка. А что есть у тебя? Ведь не существует ни одного дела, которым ты хотела бы заниматься. Кому ты можешь принести пользу? Какому человеку способна по-настоящему помочь?

— Целительница, — тихо сказала Наташа, и ее голос сорвался на шепот. — Почему тебя нет в зале?

— Если ты выгонишь остальных, — усталый голос женщины был печален, — я тоже уйду. Ты ведь знала это с самого начала... Твоя жизнь станет бессмысленной. И мне больше незачем будет исцелять тебя от болезней. Ведь ты захочешь умереть...

"Неужели я должна вызвать всех обратно? — в отчаянии подумала Наташа. — Неужели мне придется терпеть этих отвратительных существ? Выслушивать их ужасные, непристойные требования?"

На глаза девушки навернулись слезы.

Чья-то рука легла сзади на ее плечо. "Это он, — вспомнила Наташа. — Тот, решительный, дающий силу"...

— Мы справимся, девочка, — сказал человек и покрепче сжал плечо. — Вызывай всех обратно. Мы справимся.

Наташа глубоко вдохнула и кивнула головой:

— Возвращайтесь, — сказала она.

И комната вновь наполнилась людьми.



— Дамы и господа, — сказала Наташа, позвенев колокольчиком. Она старалась не смотреть на уродливые, неприлично кривляющиеся тела. — Я прошу вас выбрать представителя, который сможет изложить общую точку зрения.

"И пусть он будет посимпатичнее," — мысленно попросила Наташа.

Шум в зале утих и, после нескольких секунд перемигиваний, перешептываний и беспорядочной толкотни локтями, толпа выбрала представителя. Он встал со стула — потрепанный мужчина лет сорока в кургузом пиджаке. Пожелание Наташи учли — человек выглядел вполне прилично, даже интеллигентно.

— Гм, — сказал он. — Я готов отвечать на ваши вопросы.

— Чего вы хотите? — произнесла Наташа положенную в таких случаях фразу. — Какие у вас цели? Только покороче, ладно?

— Гм... Присутствующие здесь дамы желают любви. Причем... э-э... мужчина должен быть привлекательным.

— Что значит привлекательным? — устало спросила Наташа. — Голливудским красавчиком?

— Видите ли... Гм... Он должен вам нравиться. Это единственное условие. Я бы сказал, очень нравиться. И внешне, и внутренне.

— Хорошо, — кивнула Наташа. — А чего хотят присутствующие господа? Наверное, чтоб я нашла интересное дело? Хорошую работу?

— Да, — подтвердил мужчина. — Видите ли, за всю свою жизнь вы, Наташа, не совершили ни одного по-настоящему дельного поступка. А человеку для счастья мало вступить в брак. Даже если этот человек — женщина, ей все равно необходимо самореализоваться, начать что-то делать, приносить людям пользу. Поэтому присутствующие господа...

— Господа подождут, — выкрикнул визгливый женский голос.

Наташа поежилась.

— В самом деле, — важно кивнул "представитель". — Мы готовы подождать. И выдвинуть свое требование, скажем, через два месяца. После того, как вы... гм... удовлетворите желание дам.

Глаза Наташи расширились от изумления:

— Вы в самом деле думаете, что я смогу его удовлетворить?

— Гм... А почему бы и нет?

Наташа беспомощно посмотрела по сторонам. Неужели они не понимают?

В центре зала, расталкивая толпу руками, поднялась роскошная полуголая ярко накрашенная красотка.

— Все очень просто, — заявила она. — Завтра мы пойдем на то же место в читальном зале. Этот мужчина снова придет. Мы сделаем ему глазки, покажем ножку, он сразу влюбится...

— Да, да! — раздались выкрики. — Так и сделаем!

— Я готова взять на себя руководство личностью, — самодовольно заявила размалеванная кукла. — С завтрашнего дня...

Наташа тупо смотрела на полуголую красотку. "Эта идиотка — и вправду моя часть?" — мысленно спрашивала себя девушка.

Но с места уже поднималась Мечтательница.

— Может быть, не надо показывать ножку? — робко сказала она. — Может быть, лучше надеть красивое платье, чтоб подчеркнуть достоинства лица и фигуры...

— Да вы что! — закричала Наташа в отчаянии. — Какие достоинства лица и фигуры! Вы что, не знаете, как я выгляжу НА САМОМ ДЕЛЕ?

— Как? Как? — раздались голоса.

— Вы хотите увидеть? Да?! Ну, тогда смотрите!

И дверь в дальнем конце зала скрипнула, готовясь пропустить на собрание нового участника.

Не копию той Наташи, что сейчас сидела за председательским столом. Не воображаемую девушку — стройную, подтянутую, симпатичную. Другой, совсем другой образ.

В дверь должно было войти отвратительное, уродливое, безобразно толстое существо, на которое Наташа уже много лет старалась не смотреть даже в зеркало.



Медленно, очень медленно дверь начала открываться. Вот уже появился чей-то рукав, обтягивающий неимоверно толстую руку. Вот показалось бурое пятно платья, обрисовывавшего складки жира на талии. Сейчас это существо войдет — и на него с ужасом воззрится все собрание и сама Наташа.

Годы спасительного неведения и самообмана — когда можно было просто не задумываться о своей внешности, а значит, не страдать из-за нее — закончатся. Сейчас, впервые за много лет, девушке придется взглянуть в глаза страшной, чудовищной правде...

Наташа почувствовала, как на нее мутной волной накатывает страх. Не просто страх — животный ужас. Колени и руки мелко затряслись, спина покрылась холодным потом. "Нет, — в панике подумала она. — Не надо! Я передумала! Я не желаю этого видеть!"

— Вот я хочу сказать, — вмешался сорокалетний "представитель". Одернув пиджак и задвигавшись, он загородил спиной дверь, и Наташа вздохнула с облегчением.

— Говорите, — благодарно кивнула она.

— Вот эта красивая женщина, — мужчина кивнул на полуголую куклу, отчего та захихикала и кокетливо повела плечиком, — не совсем права. Здравый смысл подсказывает — вряд ли ваш знакомый, Наташа, завтра снова придет в читальный зал. И ножку показывать... Это, пожалуй, чересчур.

— Да, да! — радостно закивала Наташа.

— Но в остальном, — строго заметил Представитель, — красивую женщину стоит послушать. Вы, Наташа, нуждаетесь в любви, и вам следует уже сейчас начинать общаться с привлекательными мужчинами.

— Нет! — Наташа почувствовала, что задыхается. — Нет! — умоляюще прошептала она.

Сорокалетний мужчина наклонился, чтоб лучше расслышать ее слова, сдвинулся с места...

И тут Наташа увидела.

Дверь за спиной Представителя не закрылась, как она надеялась. И Та, что вселяла в Наташу панический ужас, уже протискивалась в зал, отбрасывая на собрание громадную тень. Гадкую, серую тень...

"Это не просто моя уродливая внешность ползет ко мне, — подумала девушка. — Это нечто важное, до сих пор таившееся в самых глубинах моего подсознания. Но что же это, что?!.."

— Сегодня, — быстро сказал Представитель. Он тоже что-то почувствовал и теперь торопился сказать, пока его не остановили. — Сегодня в читальном зале появился молодой человек. Вы ему нравились, Наташа. Возможно, до сих пор нравитесь. Вы должны его найти, поговорить.

— Найти? — вздрогнула девушка. — Поговорить?

Она чувствовала, что ее лицо покрывается гусиной кожей.

— Наташа, не отказывайтесь! — торопливо проговорил мужчина. Он тоже выглядел бледным и испуганным. — Вы оттолкнули сегодня симпатичного вам мужчину. Вы поступаете так все время. Почему?

— Я... боюсь... — пробормотала Наташа.

— Я безумно боюсь, — в отчаянии сказала она. — И ничего не могу с этим поделать...

И в этот момент девушка, наконец, поняла, кто вползает в зал.



Сегодня на собрании появились "дамы" и "господа" — выразители Наташиной жажды любви и ее тяги к самореализации.

Но самое глубокое, самое серьезное чувство Наташи – третье по счету — заявило о себе только сейчас.

Это была та самая часть подсознания, которая много лет душила и подавляла и желание любви, и стремление к деятельности. Тайный союзник Наташи в борьбе с невидимыми “дамами” и “господами”.

Оно вторгалось на собрание, самое сильное чувство девушки, управлявшее ее поступками много лет. Вторгалось — чтоб уничтожить все остальные желания и стремления.

И имя этому чувству было Страх.



Наташа не отрываясь смотрела на тень, медленно наползающую на зал, и чувствовала, как тело покрывается противным липким потом.

И вдруг...

— А-а-а! — неожиданно закричал кто-то в задних рядах высоким, срывающимся от ужаса голосом. Послышался гадкий, утробный, булькающий смех... А сразу за этим хруст ломающихся костей.

Пронзительный крик оборвался, и раздался звук падающего на пол тела. А потом...

Наташа догадалась, что происходит там, за спиной "представителя". Громадное бурое существо с булькающим смехом топчет, месит ногами чье-то мертвое тело...

Чье? Кто стал несчастной жертвой? Циничная девица с сигаретой, требовавшая сильного жеребца? Глупая полуголая красотка? Или наивная Мечтательница в розовом платьице, грезившая о поцелуях под луной? Или... нет, только не Сорвиголова!

Наташа оглядела зал. Застывшие лица мужчин и женщин были пепельно-серыми. Никто не оборачивался на задние ряды и не двигался с места.

Снова булькающий смех, опять чей-то пронзительный, заходящийся в агонии крик, хруст костей, звук падающего тела...

Где же Сорвиголова? Где Целительница?!

Комната, бывшая белоснежной в начале собрания, наполнялась серым, вязким туманом. Стены покрывались плесенью, воздух запах сырой болотной гнилью.

С каждой секундой силы покидали Наташу. Она чувствовала, что задыхается, захлебывается, погружается в тошнотворную муть — и одновременно с этим приходило тупое безразличие. Безразличие ко всему на свете.

И тут она их увидела. Глубокие, синие глаза Целительницы... "Да, — поняла Наташа, — с ней все будет хорошо, она просто исчезнет, ее не тронут".

И Сорвиголова. Сжавшаяся в комочек, с расширенными от ужаса глазами, — но живая, живая!

Наташа почувствовала прилив сил. Еще не все потеряно! Сейчас...

Мерзкая, булькающая тень тянула руку вперед. Пропуская тех, кто сидел сзади. К Сорвиголове.

— Решительный! — закричала Наташа, оборачиваясь к человеку за спиной. — Надо остановить это чудовище! Дай мне силы! Скорее!

И тут ее тело стало ватным. Сердце прекратило биться, легкие сжались, не пропуская воздух. Застыв, превратившись в соляной столб, Наташа смотрела ужасную, невероятную сцену, происходившую перед ее глазами.

Она ошиблась. Рука тянулась через головы не к испуганной девчонке в джинсах. Руке был нужен Решительный. И сейчас громадные жирные пальцы сдавливали горло Наташиного верного защитника. Единственного, кто мог ей помочь. Горло мужчины, который был воплощением Наташиной силы...

Волевого мужчины с железной выдержкой.

Он сопротивлялся до последнего. И даже не закричал, когда Тень играючи, не прикладывая усилий, начала с хрустом ломать ему позвонки...

Уничтожая Решительного. Лишая Наташу последней воли к сопротивлению.



Потом девушка сидела, зажмурив глаза и зажав руками уши. Но и в таком положении она не могла защититься, и до ее слуха доносились крики, стоны и чавкающие звуки — будто кто-то месит ногами... Что-то месит ногами.

Через несколько минут все стихло. По-видимому, в зале не осталось никого живого.

— Все, деточка, — услышала Наташа добродушный женский голос. — Открывай глазки, я с ними разобралась. Да ты не бойся, я сейчас хорошо выгляжу...

Девушка отняла руки от головы и открыла глаза. Действительно, та, что пришла как тень, сейчас выглядела вполне пристойно. Не слишком привлекательно, но, по крайней мере, она не вызывала дикого, необъяснимого, животного ужаса.

На соседнем стуле сидела женщина невероятной толщины — жирное лицо лоснилось, пальцы были чем-то измазаны, свиные глазки сонно блестели, пухлые губы сыто улыбались... Просто женщина с нарушенным обменом веществ. Ничего особенного.

А главное — толстуха совсем не походила на Наташино отражение в зеркале. Ни лицом, ни габаритами. И на какое-то мгновение девушка испытала облегчение.

Но в ту же секунду она вспомнила пальцы, хищно сомкнувшиеся горле Решительного, выражение страдания на его лице, и на глаза девушки навернулись слезы.

— Зачем ты так... зачем ты их...

— Зачем я их уничтожила? — удивилась Толстуха. — Деточка, они меня сами вызвали. Захотели померяться силами. А тут уж такое дело... — хохотнула она, стряхивая с пальцев багровые вязкие капли. — Тут уж кто кого.

— Они не хотели бороться, — вяло возразила Наташа. — Они хотели познакомиться... Договориться...

— А зачем же мне с ними договариваться? — удивилась Толстуха. — Я ведь их всех сильнее. Я — твоя главная часть, деточка. Запомни это.

Помещение вокруг Наташи все сжималось, превращаясь в крохотную тусклую комнатенку. Пол уже покрывала зеленая мутная вода, стен не было видно за толстым слоем склизкой плесени. Где-то квакали лягушки. Одна огромная жаба выпрыгнула из воды и, подрагивая брюхом, устроилась на коленях Толстухи.

— Зачем же убивать? — слабым голосом спросила Наташа. — Чем они тебе мешали?

Толстуха всплеснула руками:

— А ты не понимаешь! Они же хотели вытащить тебя, бедняжку, наружу. Отсюда, — она обвела рукой тесную клетушку со спертым воздухом. — Из нашего с тобой уютного гнездышка. Защищенного со всех сторон — помнишь, как мы строили стены все эти годы?

— Они просили любви...

— Ишь чего им подавай! Нет, дорогуша, сидели мы с тобой всю жизнь, и дальше сидеть будем. Здесь у нас хорошо. — Толстуха протянула липкую руку и похлопала Наташу по коленке, оставляя на платье красно-коричневые следы. — Здесь ни один мужчина тебя не обидит. Здесь безопасно... Ну, ведь ты же со мною согласна, милая? Ну же, признайся. Тебя ведь мог обидеть этот смазливенький дон-жуан...

— Какой?

— Да сегодня, деточка, сегодня. В читальном зале. Мог обидеть, унизить, показать, что ты ему не нравишься, что он разочарован. — Последнее слово Толстуха произнесла раздельно, по слогам, презрительно скривив пухлые губы: "Ра-зо-ча-ро-ван!" — Или того хуже — мог влюбить в себя, а потом бросить, посмеяться над тобой, бедняжкой. Мог?

Наташа вздрогнула.

— Мог, — прошептала она. На глаза ей наворачивались слезы.

— Ну, вот видишь! И у кого ты защиты попросила? Куда от него спряталась? — Толстуха с нежностью погладила жабу, сидящую у нее на коленях, по склизкому пупырчатому животу. — Ко мне и спряталась. Ко мне, ко мне пошла, деточка. И всегда, всегда ко мне приходить будешь. Поселишься здесь, у меня. Жить будешь... А куда тебе еще пойти? Вуз окончила, работы нет, увлечений особых нет, мужа нет... Пойдешь ко мне?

— Пойду.

— Ну вот и иди... Вставай и иди.

— Куда?

— Как куда? Домой, в нашу с тобой квартиру.

— А разве там такое же... болото?

— А то как же? Ты ведь сколько лет там от жизни пряталась, да от мужиков. Сколько страхов накопила по углам да по закромам... Целое богатство. Болото — оно откуда берется? Из страхов, милая, на них паразитирует, растет да пухнет. А меня-то уж ты раскормила... Любишь меня, холишь, лелеешь. Так-то вот... Пойдем, детка, домой.

И бережно подняв жабу, Толстуха с бульканьем ушла под зеленую воду.



                Продолжение следует