Генерал Карбышев

 Генерал-полковник Дмитрий Михайлович Карбышев сидел на удобном диване в просторной комнате. После недавней контузии еще случались жесточайшие приступы головной боли, и иногда тряслась правая рука, но в общем, здоровье более-менее восстановилось. Недавнее прошлое вспоминалось с трудом: огромной силы взрыв, крик адъютанта “П...ц!”, потом - фигуры гитлеровских солдат и гавкающая немецкая речь. Карбышев впервые видел живых вражеских солдат, но сделать ничего не мог: тело не слушалось, и каждое движение отзывалось пронзительной болью. Потом он очнулся в немецком госпитале, что-то пытался сказать не понимающим по-русски санитаркам, и снова провал памяти.
И вот он здесь, в элитном коттеджном городке концлагеря “Маутхаузен”. Кто живет в соседних коттеджах - ему знать не положено, очевидно, опальные представители элиты Рейха.
Все это Дмитрию Михайловичу ужасно не нравилось: ведь если ему воздают такие почести, значит, ждут от него какого-то огромного предательства. Это же ясно: ведь ничего не знающих солдат, неспособных из-за отсутствия информации хоть в чем-то помочь гитлеровцам, сажают в обычный лагерь военнопленных, со вшами и похлебкой из гнилой брюквы. А здесь... Впрочем, на допросе он решил держаться жестко и принципиально, достойно советского офицера, однако его все еще не вызывали. 
 Словно угадав мысли генерала, на пороге появился эсэсовец: “Герр Карбышев, проследуйте для беседы”. Удивившись столь вежливому обращению, Дмитрий Михайлович  пошел за пареньком в черной форме. Вскоре они оказались в весьма красивом готическом особняке. Войдя в огромный кабинет, генерал удивился вновь: здесь не было ни пыточных инструментов, ни даже слепящей лампы. За огромным дубовым столом сидел человек в черной форме и почему-то, что не характерно для немцев, с огромной бородой. Человек указал Карбышеву на мягкое кресло, перед которым стояла чашка кофе и лежала пачка сигарет.
- Рад приветствовать Вас, Дмитрий Михайлович. Будем знакомы, я - обергрупенфюрер СС фон Шмидке, - сказал эсэсовец на почти чистом русском.
- Не желаю иметь никаких дел с гестаповскими суками, - злобно ответил советский генерал.
- Вы ошибаетесь, я не из гестапо. Я представляю институт Аненербе, о котором Вы, наверное, и не слышали. До 1940 года мы были душой Рейха, но потом на фюрера стали оказывать значительное влияние враждебные нам (впрочем, и вам, русским, тоже) силы. Именно они развязали эту жестокую и бессмысленную войну, притом действовали они, по всей видимости, с обеих сторон - и с нашей, и с вашей. Мы же до конца были против этой войны с братским арийским народом, за что и попали в опалу. Я, кстати, сам недавно был узником этого концлагеря, меня выпустили и восстановили в должности только сейчас, когда положение стало безвыходным. А наш шеф, Гиммлер, из трусости палец о палец не ударил для того, чтобы заступиться за своих прежних любимцев, но это я так, к слову.
- Так что вы хотите? Чтобы я изложил планы дислокации наших войск, или чтобы стал с вами сотрудничать, - поинтересовался Карбышев.
- Полно Вам, я не мелкая шавка разведки и не тупица из Вермахта. Мне ли не знать, что ни один ариец (а мы, в отличии от придурка Розенберга всегда воспринимали славян, как арийцев), не пойдет на предательство. Вы же не семит или англосакс, - раздраженно проговорил фон Шмидке.
Настала пауза. Обергрупенфюрер отодвинул портьеру и посмотрел куда-то вдаль, сквозь туман февральской метели.
- Кто победит в этой войне? - прервал молчание эсэсовец.
- Конечно, Советский Союз, - выпалил Карбышев.
- Согласен. Что мы проиграли - это точно, тут нет никаких сомнений, это было понятно уже в 1941 году. Худосочной Германии не осилить могучую Россию, это ясно, как дважды два. Но победите ли вы? После победы, задавив нас, Советская армия ослабнет, ибо на фронтах полегли ее лучшие солдаты, военная промышленность работает на износ. Нас нет, вы - слабы, и кто придет в Европу? Правильно, недоделки, жующие жвачку, и желающие превратить весь мир в огромный гибрид банка и голливуда. Конечно, с вами они воевать не посмеют, но у них есть деньги, и они купят вашу власть.
- Товарища Сталина им не купить!!! - почти крикнул пленник, и его тело пронзила резкая боль.
- Правильно, - спокойно продолжал эсэсовец, - Иосифа Виссарионовича им не купить, но, к сожалению, он не вечен и у него нет преемников. А новые вожди могут быть и продажными, а продавшись они извратят великую идею, а потом и продадут свой народ. Патронами ваш народ не уничтожить (наш - можно), но его можно оболванить телевидением (оно сейчас мало распространено, но погодите, оно еще себя покажет), споить кока-колой. Тогда все мы - и русские, и немцы, и итальянцы, и японцы будем их рабами. Они давят мягко, но сильно, поймите это.
- Но это же вы хотите сделать всех рабами, - как заклинание произнес генерал-полковник.
- Так говорят англосаксы, они делают из нас монстров, чтобы потом самим показаться очень добренькими и обрести власть над всем миром. А эту фразу, кстати, сказал их пособник, внедренный в советское руководство - Мехлис, - пояснил обергрупенфюрер и продолжил:
- Исходя из вышеизложенного, мы хотим попросить Вас помочь нам в прекращении этой бессмысленной мясорубки.
- Но увы, это невозможно, - отреагировал Карбышев, - Уже были и блокада Ленинграда, и Сталинград, каждый мальчишка представляет вас эдакими страшными зверями, которых надо уничтожать. Мой сын, например, совершенно безобидной немке - школьной учительнице немецкого языка, подложил в сумочку дохлую крысу - из мести. Так что остановить войну, а, тем более, почти нами выигранную (по крайней мере - в массовом представлении) - невозможно.
- К сожалению, у нас к русским отношение почти такое же. Мой сын с приятелями тоже недавно отобрал у одного офицера РОА портфель, и вытряс его содержимое прямо в грязную лужу. Однако, я Вам предлагаю подойти к вопросу в несколько иной плоскости.
- А в какой? - поинтересовался узник.
- В мистической. Тут Вы меня поймете, ведь сами увлекались восточным мистицизмом, участвуя в обороне Порт-Артура. А потом входили в общество Полярной Звезды, и изучали уже европейский мистицизм. Наверное, Вы знаете, что много тысячелетий назад на месте Северного Ледовитого Океана, где тогда было тепло, был континент Арктогея, возможно, связанный напрямую с Богом - Первопринципом. На нем жили арии, и пребывали они в райском состоянии (мой учитель Герман Вирт написал труд о копировании евреями в Ветхом Завете древнеарийских текстов).  Потом, из-за совершения нашими предками некоего Греха, мы потеряли Родину, она ушла в пучину и покрылась льдом. В дальнейшем все шло по пути гибели и разложения. На Землю приходил Бог, но из-за того, что люди поместили его учение в одну книгу с испоганенными иудеями текстами, оно было неправильно понято, и, как следствие - не исполнено. Теперь наступают Последние Времена и грядет Конец Света. Однако мне виделся пророческий сон о появлении человека, способного жаром своего сердца растопить лед, и вернуть нам Родину.
- Ну а я здесь причем? - удивился Дмитрий Михайлович.
- Этот человек именно Вы. Даже Ваша фамилия говорит о многом, ибо “Карбышев” происходит от “карбониум”, по-вашему это уголь. В алхимии некий совершенный карбониум тождественен Философскому Камню, ибо он способен выделять Свет и Тепло, что есть проявления Духа и Души. Вспомните себя, и Вы все поймете. Прошу Вас, Дмитрий Михайлович, подумайте, ибо от Вас зависит судьба Цивилизации. В конце концов, и Советский Социализм и Тысячелетний Рейх есть попытки восстановить состояние Арктогеи, пусть и не полностью, пусть и весьма парадоксальными путями. Идея же Мирового Банка - прямо противоположна. Вы согласны?
- Да...
- Подумайте. Свободны.
Всю ночь Дмитрий Михайлович удивлялся осведомленности фон Шмидке. А еще он вспоминал свою молодость, когда вперемежку с “Курсом фортификации” иногда удавалось почитать то Библию, то учения индийских мудрецов, а один раз ему в руки попался даже средневековый алхимический атлас. И еще было ощущение какой-то важности своей жизни, выходящее за пределы этого мира. Вспомнился и ряд весьма странных снов, в одном из которых он видел прекрасный Золотой город...
Три дня и три ночи раздумывал Карбышев. И видения у него были: то лучи света, то ангел, правда, все на секунду. Ночью после третьего дня он отправился к Шмидке, который, на его удивление, не спал.
- Я понял, как все осуществить, - сказал генерал прямо с порога, - Мне надо пройти омовение ледяными водами, и тогда в сердце вспыхнет великий, всепрожигающий Огонь.
- Что вы предлагаете? - не понял обергрупенфюрер.
- Пусть Ваши ребята обольют меня холодной водой на морозе, а потом мое псевдомертвое тело положат в сокрытый саркофаг, где-нибудь в пещере. Там я и совершу Делание.
- Вы уверены, что способны?
- Да.
На следующий день бравые эсэсовские солдаты обливали из шлангов ледяной водой полуголого советского генерала, от тела которого шел обильный пар. Именно это и запомнили пленные русские солдаты, которых немцы пригнали в Маутхаузен для ремонта поврежденного английскими авиабомбами водопровода. Среди них был и один будущий художник, написавший впоследствии замечательную картину “Смерть генерала Карбышева”, вошедшую во все школьные учебники истории.
Обессиленного, не подающего признаков жизни генерала, бережно отнесли в хрустальный гроб, надежно запрятанный в потаенной пещере. Обергрупенфюрер СС фон Шмидке внимательно пронаблюдал за работой своих подчиненных, после чего неожиданно приказал им надеть вместо уставной черной формы, специально сшитую красную. Сам он тоже переоблачился.
Карбышев ощутил, как вся его сущность вдруг превратилась в страшный, безбрежный огонь. Все растворилось в нем, и уже не было Дмитрия Михайловича Карбышева, генерал-полковника инженерных войск Советской Армии. Перед ним выросла ледяная глыба, которая мгновенно стала плавиться и растекаться тысячами серебрянных ручейков. Еще мгновение - и за мертвым льдом выступило что-то золотое, прекрасное и безбрежное. Это была Арктогея. Все произошло внезапно.
А на Земле тем временем прошло 77 лет и 7 месяцев... 
 
                ТОВАРИЩ ХАЛЬГЕН

                2001 год