Пессимист

«Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана…»
Из детской считалки


- Грустно все это как-то, - вздохнул Альтов. – Знаете, Сергей, не буду я с вами пить.
- Это почему же? – удивился Зорин.
- А вот так. Не уважаю я вас…
Зорин всплеснул руками.
- Ну, началось! Нажрался уже, господин музыкант?!
- Кто вы такой? – продолжал Альтов. – Поэтишка сраный… писателишка…
- Вот она, - вскричал вдруг Купцов, - обнажается сущность гадостная человеческая!
Такой внезапный выпад лишил Купцова последних сил, он уронил голову на грудь и надрывно захрапел, рюмка выпала из его ослабевших пальцев и разбилась. Альтов поднял с пола осколок, прищурив один глаз, поглядел сквозь осколок на Зорина и продолжил:
- Где вы живете? В каком мире? Вы отвыкли от живых людей, Сережа!
- Я от них устал, - серьезно возразил Зорин.
- Это не важно. Устали, убежали, спрятались и отвыкли. Выползаете иногда… как будто живете в своих сказках. Вы изверг! Придумываете людей, сразу же коверкаете им жизнь и сидите, жалеете их. Ах, как жаль человечка, все у него не так, все наперекосяк, не сможет он дальше так жить! В петлю его! Или пулю в висок – тоже красиво, с достоинством… Да какое вы право имеете?!
Зорин молча выпил, вытер рукавом губы и поставил рюмку на стол.
- Закусывайте, Сережа, - мрачно посоветовал Альтов. – Меня совсем не прельщает пре… прес… прес-пек-тива тащить вас домой.
Зорин усмехнулся.
- Не волнуйтесь, я поеду на такси.
- У-ух! Богатенький Буратинка… Простите, я у вас сигаретку сопру… Умело вы, наверное, гадите людям в души, они вам еще и платят за это.
- Да уж, поднаторел.
Альтов прикурил сигарету и на минуту задумался, потом вдруг встрепенулся.
- Знаете что, Зорин, я вам соврал, я вас уважаю. Даже более того, я вами восхищаюсь! Хотите, молиться на вас буду?
Он вдруг рухнул на колени, но Зорин схватил его за воротник, поднял и посадил на стул.
- Силен, - невозмутимо заметил Альтов. – Ладно, не буду. Пойду, лучше своим делом займусь.
Он встал и направился к пианино.
- Моя новая композиция, – громко объявил он. – Си дубль диез минор!
Пианино разразилось серией оглушительных диссонирующих аккордов.
- Прекратите, кретин! – заорал Зорин. – Час ночи!
- А что, вам не нравится? Надо будет еще поработать над гармонией…
- Идиот.
Зорин вышел в коридор, снял телефонную трубку и набрал номер.
- Нина? Ты еще не спишь?… Почему?… Хорошо, я уже еду, - он вернулся в комнату. – До свидания, Гриша. И мой вам совет: не пейте больше. Идите лучше домой.
- Сережа, - окликнул его Альтов, - подождите. Вы вот что, Сережа… Вы напишите про меня. Не придется никому жизнь ломать, у меня она уже сломанная…
- Что вы несете?!
- Да-да, напишите. И пусть я у вас там в конце умру… Отменная будет история.
Зорин со злостью захлопнул дверь. Выйдя из подъезда, зябко поежился – начало холодать. Стоянка такси была пуста, а идти пешком через весь город не хотелось. Он присел на лавочку и закурил. Нетвердой походкой к лавочке подошел пожилой человек в обтрепанном пальто, ведущий на поводке маленькую лохматую дворняжку.
- Извините, у вас закурить не найдется? – спросил человек.
Зорин молча протянул ему сигарету. Человек рассеянно похлопал себя по карманам.
- И спичку, будьте добры.
Зорин чиркнул зажигалкой. Собачонка улеглась у его ног, хозяин ее присел рядом на лавку.
- Осень, - произнес человек. – Прохладно становится. Шарик, не лежал бы ты на холодной земле, простудишься. А вы, Сергей Львович, что же, гуляете?
Зорин внимательно посмотрел на него.
- Простите, мы с вами знакомы?
- Как же, было дело. Вы меня придумали.
- Я вас… что? – переспросил писатель.
- Придумали. Разве не помните? Загорский Петр Геннадьевич, непризнанный гений, а это мой друг Шарик. Славный песик. Жалко его, кормить нечем, а на улицу выгнать – рука не поднимается. Да и привык я к нему сильно. У меня кроме него нет никого… да что я вам буду рассказывать, вы и сами все знаете.
Зорин неотрывно смотрел на старика, вскинув брови, беззвучно открывая и закрывая рот, будто рыба.
- Я вот чего не понимаю, Сергей Львович, откуда в вас столько пессимизма? И зачем вы им всех своих героев наделяете? Вам-то чего не хватает? Впрочем, что это я… Вы не подержите песика? Я сейчас.
Зорин трясущейся рукой взял поводок, все еще не в силах вымолвить ни слова. Загорский благодарно кивнул, поднялся и зашагал прочь. Сергей закрыл глаза и помотал головой, словно пытаясь стряхнуть наваждение. Кто-то потряс его за плечо.
- Сергей, вам что, плохо?
Это оказался композитор Григорий Альтов. Сергей огляделся. Собачонки нигде не было, а вместо поводка в руке была зажата сломанная пополам сигарета.
- Который час?
- Около пяти, - ответил Альтов. – А почему вы не поехали домой?
- Заснул наверное… Брошу пить.
Альтов присел рядом.
- Сергей, вы… простите меня за то, что… за то, что я вам наговорил там… напился, знаете. Вы ведь хорошо пишете, мне, на самом деле, нравится…
- Да нет, вы все правильно сказали. А теперь извините, мне пора, Нина волнуется.
- Да-да, конечно. До свидания.

Придя домой, Зорин сразу прошел в кабинет, достал из ящика стола папку с рукописью и вытащил самый нижний листок.
«Эхо выстрела разнеслось по пустому городу, налетая на фонарные столбы, стучась в окна пустых квартир, разрывая тишину, будто старую тряпку. И казалось, вместе с этим звуком мечется от стены к стене обезумевшая душа, переполненная ужасом одиночества, горечью поражения.
Пожелтевший листок, сорвавшись с ветви, закружился, увлекаемый внезапным порывом ветра, настоящего холодного осеннего ветра, пришедшего ниоткуда и уходящего в никуда, уносящего с собой все, чего не смог унести этот последний выстрел…»
Зорин скомкал лист и бросил в корзину для мусора. Сзади подошла Нина, обняла его за шею.
- Все будет хорошо, Сережа, - прошептала она. - Все будет хорошо.