Девы

Ночь была темной. Не было ни одной звезды, которая осмелилась бы взглянуть вниз.
Две девы сидели под светящимся окном своей квартиры. Сидели на скамейке и вокруг них вились мелкие насекомые.
- Я больше так не могу! - сказала Оксана.
- Я тоже не согласна больше терпеть! - заявила Марта.
- Мы должны вспомнить наше прошлое, - предложила Оксана. - Мы умели кое-что, о чем почти позабыли. Ты помнишь?
Марта улыбнулась.
- Ах, прелестная моя подруга, я все помню, мне снится это каждую ночь и каждое утро я хочу тебе об этом рассказать. Но слова пропадают, как только я открываю глаза и вижу наш потолок и паутину, которую надо снять, да все руки не доходят. Слова пропадают даже пожалуй еще раньше, когда наш отвратительный, писклявый, орущий будильник вырывает нас из сна, чтобы заставить идти на опостылевшую работу.
- И мне, мне тоже снится! - вскричала Оксана и порывисто бросилась на шею подруге. - Ты - единственная моя! - прошептала Оксана и почувствовала на щеке что-то соленое.
- Кто из нас плачет? - спросила Марта.

Утром невыспавшиеся девушки поехали за город, в лес. Ехать надо было автобусом. Сначала в него набилось много народу, было душно и жарко. Автобус кряхтел и кашлял. Пассажиры распространяли вокруг себя различные ароматы: пивные, рыбные, сырные, сивушные, капусты, чеснока, шанеля номер пять, лука и жареного картофеля. После тридцатого километра стало свободнее. На тридцатом вышли четыре толстые потные женщины в открытых платьях, платках и пластиковых босоножках, с большими сумками, громкими разговорами и одним тихим, невысоким мужчиной. Девушки заняли их место, сев на заднее сиденье и принялись с любопытством смотреть в окно.

Добрались к полудню. От остановки пошли пешком по проселочной дороге, потом по тропе. Пахло грибами.
- Ты узнаешь эти места? - спросила Оксана.
- Да, да, я чувствую их, - откликнулась Марта. - Но что-то ушло. Все стало как-то по-человечески. Мне все время кажется, что я иду по парку.
- Это потому, - объяснила Оксана, - что вокруг нас мусор.
Кроме мусора, была еще притоптанная трава, сломанные ветки, разрезанные грибы.
- Ничего, туда, куда мы идем, люди могли и не добраться, - сказала Марта. - Ты ведь помнишь, как здорово ругали нас за то, что мы приходили грязными?
- Еще бы не помнить! С нас все стаскивали и купали в корыте, а потом учили прутом или крапивой!
- Но мы все-таки продолжали. Нас было не остановить.
- Нас и сейчас не остановить.
- Да, да. Мы имеем перед собой цель, не то, что некоторые. Мы идем вперед. Конечно, у нас бывают некоторые сложности, но они преодолимы. Мы обязательно сделаем то, зачем оказались здесь!
Оксана показала пальцем на дерево. Это была старая сосна. На ее ветке сидела белка. Она шелушила шишку. Увидев девушек, она оставила свое занятие, бросила шишку в нарушительниц спокойствия и скрылась.
- Она пока боится нас! - воскликнула Марта.
- Она забыла нас! - откликнулась Оксана.

Овраг никуда не делся. Большой камень, где любила греться на солнце гадюка, тоже был на месте. Оксана поднялась на цыпочки, осмотрела камень и, не найдя змеи, легко вспрыгнула на него.
- Марта, милая, иди сюда! - позвала она.
Марта тоже запрыгнула на камень.
- Ты помнишь как мы сидели здесь и говорили о странных вещах? - спросила Марта.
- Еще бы мне забыть! Это не забывается!
- Ты помнишь, как мы целовались? Как замирали наши сердца? Как осуждающе смотрели на нас птицы? Мы сосали один леденец и передавали его друг другу - изо рта в рот и обратно. Ах, прелестная моя подруга, мне никогда этого не забыть!
Оксана приблизилась и поцеловала Марту.
- Еще все сбудется, - сказала она.
Марта спрыгнула с камня и пошла вниз. Они единственные знали, что внизу есть не только ручей, не только глина, грязь и вода. Есть там маленькая сухая лужайка, укрытая от нескромных глаз кустами и деревьями.

Лужайка ждала девушек. Она ничуть не изменилась. Девушки продрались сквозь кустарник и повалились в невысокую ласковую траву. Марта сняла рюкзак и вытащила из него четыре маленькие резиновые куклы. Куклы были голыми, загорелыми, длинноволосыми. У них имелся пупок и груди. Глаза были огромными. Две куклы были голубоглазыми блондинками, две - кареглазыми брюнетками. Оксана тоже достала из своего рюкзака кукол. Ее три куклы почти во всем походили на кукол Марты, только были рыжими и зеленоглазыми. Еще Оксана вынула кукольную сумку с красным крестом.
Марта поставила на землю чашу.
- Кто начнет? - спросила Оксана.
- Ты хочешь сделать это?
- Давай попробуем одновременно!
Девушки вытащили бритвы и порезали себе запястья. Кровь Оксаны и Марты смешалась в чаше. Девушки улыбались.
Марта легла на живот, лицом к куклам, макала тонкую кисть в чашу с кровью, писала на лбу куклам знаки и шептала на ухо каждой заветное слово. Куклы одна за другой начинали шевелиться, расти, дышать и стонать.
Оксана взяла палку и стала толкать кукол в спины. Они принимались ворочаться, становясь все больше и больше. Оксана била их палкой изо всех сил. Палка отскакивала, а куклы все росли и росли. Увеличивались они неравномерно: зеленоглазые быстрее голубоглазых, кареглазые - медленнее. Когда кукла достигала метра роста, она вскакивала на ноги.
- Беги! - кричала Марта и плевала на куклу.
- Ну хватит, - сказала Оксана, ударив последнюю куклу.
Марта плюнула кукле в лицо.
Кукла улыбнулась и удалилась спокойным шагом.
- Теперь мы тоже можем стать спокойными, - сказала Марта.
- Что касается меня, то я пока не могу стать спокойной. Я очень устала. Тем более, что сегодня у нас есть еще работа. Ты уверена, что сможешь быть спокойной?

Приехали они в город к вечерней смене. В типографии вовсю шла работа и глядеть на двухметровые стопки бумаги, на потных такелажников, на психически неполноценного лифтера Васю, которого на самом деле звали Иосифом, на женщин, заклеивающих пачки с готовой продукцией - детскими книжками про слона - после леса было противно.
- Ну вас-то мне и не хватало! - заявил мастер, идя навстречу с распростертыми руками, словно собирался взлетать, и попытался обнять девушек.
Пахло от него средством для чистки "Фантазия" и луком.
- Петр Дитмарович, ну вы уж и скажете! - заявили девушки, увертываясь, и залились глупым смехом.
- Да уж, что так, то так! - сказал мастер.
Тусклые его глаза посмотрели на мужчину, который выходил из туалета и с шумом продувал папиросу, и он забыл о девушках.
- Вот тебя-то мне и не хватало! - заявил он, бросившись к мужчине.
Тот испуганно вставил в рот папиросу и сказал:
- Перекур.
- Перекур - святое дело, - отозвался Петр Дитмарович.
Работа остановилась через пятнадцать минут после начала. Оксана и Марта переглянулись. Конвейер стоял. Оксана посмотрела на лист детской книжки о слонах, который лежал справа. Слон был большой и добрый. На нем сидел худенький мальчик.
- Что такое? Почему стоим? - спросил Петр Дитмарович, входя.
Старшая по конвейеру объяснила, что машина остановилась.
- Ну, не волнуйтесь, девочки, сейчас поползет, как милая! - успокоил мастер.
- Да мы и не волнуемся, - тихо, чтобы никто не услышал, сказала Оксана.
Петр Дитмарович ушел за ремонтниками. Его освободившееся место немедленно занял маленький такелажник Андрей. Болтая о разных пустяках, он, как бы невзначай, приблизился к Марте и положил ей руку на ягодицы.
- Сними руку! - спокойно сказала Марта.
- Какую руку? - прикинулся идиотом Андрей.
- Правую.
- В каком смысле?
- Я тебе сказала: сними правую руку!
- Откуда?
Марта размахнулась и вмазала Андрею кулаком в челюсть.
Он мгновенно убрал руку.
- Ну так бы сразу и сказала! - обиженно заявил он.
- Ладно, в следующий раз так и сделаю! - сказала Марта с улыбкой.
Андрей переместился к объектам попроще, без претензий, к упаковщицам, которые продолжали работать - размеренно, быстро, точно.
Простаивали полчаса. Ремонтники справились со своим делом без особых хлопот. Работа поползла вновь. Лист слева, лист справа. Марта стояла третьей, Оксана седьмой. Готовые книжки снимала Маргарита Львовна, старшая.
Три часа - и обед.
Петр Дитмарович подошел к пульту конвейера и плавным движением, весь вытянувшись, встав на носки - любил он театральные эффекты - отключил машину.
- Обед - святое дело! - почти пропел он.

Марту и Оксану пропустили без очереди. Печатники, измазанные в краске, всегда относились к девушкам по доброму.
- Кушайте, кушайте! Надо вам много и вкусно кушать, глядите, какие вы худые! - сказали печатники.
Сели за стол печатников. Молодой печатник Валентин, считавший себя неотразимым красавцем, перегнувшись через стол, изящным жестом поставил перед подругами пластиковый стаканчик с белыми в синий горошек салфетками.
- Мы были в лесу, - сообщила Оксана.
- Там полно грибов, - добавила Марта.
- Сегодня четверг, а давайте в субботу поедем за грибами! - предложил Валентин.
- А что, идея неплохая! - отозвались печатники.
- И жен с собой возьмем! - заявил Петр Игоревич, печатник первого разряда?, славившийся своей трезвостью.
На него взглянули как на больного.
- А можно и не брать, - сказал он.
Лифтер Иосиф проходил мимо.
- Я тоже с вами поеду, - заявил он.
Оксана и Марта переглянулись. Печатники подмигнули друг другу. Но возражать никто не стал.

Утром в субботу встретились на автовокзале, возле касс. Все были возбужденные, смеялись, подтрунивали над лифтером. Он улыбался, из уголка его рта стекала слюна. Чужие пассажиры испуганно жались. В автобусе заняли заднее сидение и два спаренных возле него. Народу в салон набилось уйма. Корзины трещали. Открыли литровую бутылку водки, пустили по кругу.
Водка кончилась на тридцатом километре. В полдень приехали на место. Пошли пешком. Запах грибов стоял дивный.
- А у меня есть идея! - сказал Валентин.
Ему не понадобилось высказываться. Все и без того поняли, что это за идея. Достали вторую бутылку водки.
- Надо где-то присесть, - предложил Петр Игоревич. - А то на ходу как-то неудобно. Да и чего нам спешить. Народу здесь мало, все грибы нам достанутся. Правда, девчонки?
- Да, Петр Игоревич, - сказала Оксана. - Места здесь такие, о которых никто не знает. Думают, что здесь грибов совсем нет.
- И дачники сюда не ездят, - добавила Марта. - Дачных участков нет.
- Хорошее место, - сказали печатники.
- А вот там, смотрите, какое бревно, - сказал Валентин. - В самый раз, точно? Лучше не придумаешь. Ты как скажешь, Вася? Придумаешь лучше?
- Нет, - смущенно ответил Иосиф.
- Да ты, Вася, не смущайся, - продолжал Валентин. - Мы же понимаем, - говоря, Валентин оглядывал всех с хитрым видом, - ты много чего можешь придумать. Так что, если чего придумал, то не смущайся. Прямо нам скажи, мы поймем.
Иосиф только помотал головой.
Поваленный ствол всех устроил. Сели и решили еще и перекусить.
- Перекус - святое дело! - заявил Валентин и печатники засмеялись.
Каждый расстелил газету, разложил припасы: сыр, котлеты, яйца, колбасу, хлеб и булку. Поставили маленькие пластиковые стаканы.
- Ну вот, - сказали печатники. - Выпьем культурно.
Разлили. Петр Игоревич поднял стакан и сказал:
- За грибы! - И все согласились, что за это надо выпить, и выпили.
Петр Игоревич вдруг наклонился, весь подавшись вперед, и заметил:
- О, глядите-ка, белый! - Он встал, сделал шаг и опустился на корточки. - Да ведь и правда белый! - Возбужденно заявил он.
Не закончив есть, печатники завинтили водку, попрятали еду в рюкзаки и отправились в лес.

Иосиф шел за Петром Игоревичем. Кудлатые деревья склонялись над Иосифом и вглядывались в него темно-зелеными глазами. Иосиф сжимал в кармане перочинный ножик. Петр Игоревич болтал о чем-то, но Иосиф сейчас не понимал его языка. Ему казалось, что слова Петра Игоревича ничем не отличаются от треска валежника, пения невидимых птиц, стрекота кузнечиков. Редкие облака неслись над головой Иосифа и пугали его. Левая рука Иосифа болела. Два дня назад он вызвался помочь такелажнику, взялся за ручку тележки, она внезапно поехала и пальцы Иосифа оказались между стеной лифта и ручкой. Боль была ужасной. Иосиф кричал, будто умирающий. Медсестра успокаивала его, а такелажник, которого мастер послал проводить его в медпункт, нехорошо ухмылялся и неоднократно спрашивал действительно ли ему больно. Иосиф не лгал. От работы его не освободили. Наоборот, получилось так, что пришлось выйти и в следующую смену. Но Иосиф никогда не возражал. Петр Дитмарович был хорошим человеком, не хуже Петра Игоревича, хотя и тот и другой говорили на языке, которого сейчас Иосиф не понимал.
Петр Игоревич с улыбкой обернулся к Иосифу и полез в сырой лог.
Иосиф полез за ним. Ветка березы хлестнула его по лицу. От боли и неожиданности он сел на зеленый мох.
Человеческий язык вновь стал ему понятен.
- Эй, Вася, ты чего падаешь? - обернулся Петр Игоревич. - Давай-ка, не отставай.
Когда Петр Игоревич вновь посмотрел вперед, на дно лога, по которому тек маленький ручеек, он увидел нагую женщину.
Она стояла по щиколотки во влажном мху и улыбалась. На ней была только белая квадратная шапочка, в руке - белая квадратная сумка с красным крестом.
- Не холодно ли тебе, красавица? - спросил Петр Игоревич.
Женщина отрицательно покрутила головой. При этом двигались также плечи, грудь, живот и бедра. Петр Игоревич невольно шагнул к женщине.
- Берегитесь, Петр Игоревич! - воскликнул Иосиф. - Я знаю, она - ангел!
- Не пори, чушь, Васька! - раздраженно отозвался Петр Игоревич.
Он приблизился к женщине и дотронулся до ее руки. Плоть у нее была мягкая, податливая, словно резина.
- Она не дышит! - закричал Иосиф.
Петр Игоревич посмотрел на высокую, соблазнительную грудь женщины. Грудь не двигалась.
- Да что с вами? - спросил Петр Игоревич. - Вы же не дышите!
Женщина раскрыла сумку, вытащила оттуда гибкую трубку с иглой на конце и воткнула ее Петру Игоревичу в шею. Он попытался закричать, но у него не получилось - голос больше не слушался его.

Валентин остался в одиночестве. Он заблудился, но не спешил признаться себе в этом. Он взошел на холм. Темно было здесь. Голые, с облетевшей хвоей, лапы умерших елей опускались до самой земли. Громко и жалобно скрипело дерево. Валентин покричал, но никто не отозвался. - Далеко ушли, - объяснил он сам себе, улыбаясь.
Он вообще часто улыбался, считая, что его улыбка неотразима.
Ни одного гриба на холме не росло. Даже не пахло грибами. Находиться здесь было неприятно. Валежник громко трещал под ногами, сухие ветки то и дело цеплялись за куртку, норовили хлестнуть по лицу, сыпались в почти пустую корзину.
Валентину очень хотелось бросить это дурацкое занятие, выйти, найти коллег и выпить. Лучше всего, говорил он себе, было на поваленном дереве, неподалеку от остановки.
Он подумал, что, кажется, забыл там стакан, и внезапно вышел на тропинку. Тропинка вела вниз. Ноги сами понесли его к подножию холма. Там было светлее.
Чуть не бегом, Валентин спустился и оказался на открытом месте, где рос белый мох. Прямо перед ним красовался боровик.
Валентин присел и принялся его вывинчивать.
Когда он поднял голову, в трех метрах от него стояла нагая женщина. Длинные, черные волосы спускались до лопаток. Лицо было овальным, имелась в нем нежная мягкость, спокойствие. Груди были невысокими, но упругими. Живот - плоским, ягодицы - округлыми. Карие глаза смотрели с любопытством.
В первый миг Валентин даже позабыл улыбаться.
Он подумал, что у него крыша поехала.
- Ты кто? - спросил он, ощущая сухость во рту.
Женщина присела на корточки и встряхнула волосами. Они были шелковистыми и струились, словно вода.
Она протянула к Валентину руку и толкнула его. Валентин покачнулся и вынужден был опуститься на землю. Женщина прильнула к нему. Он обнял ее, почувствовав, как она нежна и податлива. Она стала целоваться и откусила ему язык.

Понедельник - день тяжелый. Вахтер мучился тяжелой головной болью и был благодарен Оксане и Марте, что они дали ему зеленые таблетки.
- Выпей - полегчает, - сказала Оксана.
- Нам так всегда помогает! - добавила Марта.
Петр Дитмарович стоял внизу у лифта и ругался с молодым такелажником.
- Ну вас-то мне и не хватало! - заявил мастер, заметив девушек, и отпустил рабочего, который скрылся за дверью лифта и уехал.
Петр Дитмарович раскрыл объятия.
Пахло от него "Фруктовой композицией" и дешевой колбасой.
- Петр Дитмарович, ну да вы как скажете, так скажете! - заявили девушки, увертываясь, и залились глупым смехом.
- Да уж, что так, то так! - сказал мастер.
- А что у нас сегодня, Петр Дитмарович? - спросила Оксана.
- Календарь, - ответил мастер и потерял к девушкам интерес.
Календарь был с кошками. Кошки сидели в корзинах, играли с клубками, валялись на ковриках, смотрели в окно. Хорошие были кошки, женщинам понравилось, Маргарита Львовна дала добро и десяток календарей припрятали.
На обед отправились с опаской. В очереди пришлось стоять долго.
Стол печатников пустовал и на него поглядывали с недоумением.
Дождались и получили комплексный обед. От супа отказались. Пюре с рыбой на вид было съедобным. Хлеба взяли побольше. Купили еще булочек к компоту. Сели за стол печатников и Оксана придвинула к себе стаканчик с салфетками.
- Вы чего это сегодня одни? - спрашивали рабочие.
Молодой, неделю как поступивший, такелажник спросил:
- Девушки, тут свободно?
Марта посмотрела на него, как удав на кролика. Он смутился, пробормотал "Ага" и отошел.
- Надо привыкать, - сказала Оксана. - Не вечно же нам за столом быть одним.
- Ты собираешься сидеть за этим столом вечность? - удивилась Марта.

Не появились печатники и на следующий день. И во вторник тоже. В среду начальник отдела кадров вызвал Оксану и Марту к себе.
- Вы знаете, что печатники, которые с вами за одним столом сидели, пропали? - спросил он. - Говорят, вы с ними за грибами собирались ехать?
- Собирались, - сказала Марта.
- И поехали, - сказала Оксана.
Начальник заинтересовался.
- Ну, ну? - произнес он, подавшись вперед.
Лицо у него вытянулось как у крысы.
- Мы поехали, - объяснила Марта. - Сидели в автобусе. Они стали водку пьянствовать. Прямо в автобусе и стали. Нам очень неудобно было. Люди кругом - и вообще. Да и душно в автобусе, можно ли теплую водку пить? А когда приехали, их развезло. Они стали к нам приставать, снова стали пьянствовать... Ну мы развернулись, сели на обратный автобус и уехали. Так и не знаем, куда они делись. Сидят где-нибудь, ужравшись.

Иосифа обнаружили водные туристы. Он был голоден, оборван и не смог ответить ни на один вопрос. В городе его сдали в скорую помощь. Врачи определили Иосифа в психиатрическую клинику, где от него удалось добиться только одного: он твердил, что его хотели взять на небо резиновые ангелы, но он отказался.

В субботу женщины печатников отправились в лес. Оксана и Марта объяснили им как доехать, но сами не поехали. В лесу женщины потеряли друг друга.

Голое сухое дерево стояло на поляне. Вокруг шелестела тонкая седая трава. Под деревом лежал на спине мужчина. Он был так же гол и бледен, как дерево. Над мужчиной сидела нагая блондинка с голубыми глазами и пила у него кровь через прозрачную гибкую трубку с иглой на конце.
- Ты что же это, изверг? - спросила Нина.
Блондинка оторвалась от трубки и зарычала на женщину. Она испугалась. Блондинка вскочила, ноги и руки ее гнулись во все стороны - и ударила по дереву рукой. Сухое дерево треснуло и повалилось. Нина не успела отпрыгнуть и ствол придавил ее.

Наступила ночь. Галине ничего не оставалось делать, как развести огонь. Она сомлела от тепла и не заметила, как уснула. Приснилось ей будто ее муж сидит в огне и волосы его стоят дыбом.
- Или я, или водка, - сказала женщина.
Муж покачал головой. Из-за его спины выглянула юная рыжая девушка с зелеными глазами.
- Или я, или водка! - в отчаянии повторила Галина, оглядела себя и увидела, что на ней, как и на ее муже и на его юной любовнице, ничего нет. Только ползают рыжие муравьи.
Женщина закричала и принялась стряхивать с себя насекомых, но на месте одного сброшенного появлялось два. Они больно кусали женщину и становились все больше и больше.

Тамара пошла по тропинке, наткнулась на болото, попыталась обойти его и заблудилась. Сумерки были жуткими. Все казалось Тамаре пугающим. Особенно пугали мертвые белые деревья. Она плохо видела, и деревья ей представлялись то зверями, то обнаженными людьми. Внезапно одно из деревьев пошевелилось. Тамара подумала, что ей почудилось. Но дерево пошевелилось снова. Женщина сделала к нему несколько шагов, остановилась. Это не было дерево. Это был ее муж, стоящий почти неподвижно. Только руки его, раскинутые как ветви, подчас двигались. Одежды никакой на нем не было.
- Алексей! - позвала Тамара.
Муж не откликнулся.
- Да что с тобой, дорогой? - тревожно спросила женщина.
Не отдавая себе в этом отчета, она подняла топор и приблизилась к мужу на расстояние вытянутой руки.
- Алексей! - снова позвала женщина. - Это я, твоя Тамара!
Она услышала тихое рычание и увидела, что у ног Алексея, свернувшись как кошка, лежит нагая черноволосая женщина. Женщина показывала зубы и рычала.
- Ой! - вскрикнула Тамара и ударила топором.
Лезвие попало мужу в руку. Из руки потекла кровь.
- Что я наделала! - закричала Тамара.
Черноволосая женщина укусила Тамару за ногу. Тамара почувствовала, что укушенное место немеет. Она вскрикнула и ударила топором черноволосой женщине по голове. Лезвие вошло мягко, беззвучно. Голова женщины разделилась пополам. Внутри было пусто.
Тамара шагнула назад, оступилась и упала на острый торчащий сук упавшего дерева. Сук вошел Тамаре в спину и вышел из груди. Она посмотрела на него и глаза ее остекленели.

Анна поднялась на холм, поросший елями. Они уже умерли, хвоя облетела, но все равно было темно. Солнце садилось и становилось еще темнее. Ветки все чаще били ее по лицу. Она стала плакать.
На небе появились первые звезды и она увидела просвет между деревьями. Это оказалась тропинка, ведущая с холма вниз. Женщина обрадовалась и побежала. У подножия холма она заметила своего любовника Валентина.
Он стоял, опустив голову. Одежды на нем не было.
- Валентин! - крикнула Анна, побежала быстрее, поскользнулась и подвернула ногу. - Валентин!
Валентин не отвечал.
Анна поскользнулась снова, упала, села и заплакала.
- Валентин! - позвала она и поняла, что он не отзовется.
Из-за спины Валентина вышла женщина с длинными темными волосами. Она двигалась странно, словно у нее не было костей.
Анна попыталась встать, но острая боль пронзила ее.
Женщина приближалась.
- Валентин! - в последний раз крикнула Анна.
Валентин поднял голову, но ни слова не сказал. Женщина без костей ударила Анну по голове. Анна потеряла сознание и не услышала, как хрустнул ее череп.

- Мы ведь совсем не старые, - пожаловалась Марта. - А нам пришлось делать такое. Мир теперь совсем никуда не годится. Разве можно было подобное представить себе раньше?
- Я бы с удовольствием умерла, - сказала Оксана. - Но мне нельзя этого делать.
- Да, - согласилась Марта. - А каким способом тебе хотелось бы умереть? Выпить яд? Утопиться? Или то и другое сразу? Наполнить ванну, принять яд и спокойно заснуть в теплой воде? А может быть лучше прыгнуть в пустую цистерну из-под мазута? - Марта продолжала размышлять вслух и перечислила еще тридцать девять способов, прежде чем подруга остановила ее.
- Пустое, - сказала она. - Все это хорошо, но нам пора, Мы должны ехать.
- Ты права, - согласилась Марта.
Они снова поехали в лес, взобрались на камень, где любила греться змея и стали петь песню со словами, древними как камень, на котором они стояли, словами, которые утратили смысл еще до того, как была построена Великая Китайская Стена.
Собрались куклы и встали под камнем.
- Ты - первая! - воскликнула Марта.
- Нет, лучше ты.
Марта согласилась, спрыгнула с камня и поцеловала одну из кукол. Резиновое тело смялось и упало на траву, пустое, как выжатый лимон. Оксана поцеловала другую куклу. Нечетных выпила Марта. Четных - Оксана. Седьмую куклу они опустошили вдвоем.
Пошел дождь. Оксана и Марта сбросили одежды, упали на траву и лежали голые, смеясь и обнимая друг друга. Тела их были юные и свежие, им снова было по восемнадцать.


2000