Дмитрий емец архангельская рыбка

АРХАНГЕЛЬСКАЯ РЫБКА

Ближе  к  вечеру  ударил  мороз,   завертела   вьюга.   Поручик Преображенского  полка  Роман  Пегасов  сбился  с дороги.  Везде был только снег и ничего  кроме  снега.  Лошади  встали  и,  похрапывая, переступали  с ноги на ногу.  Поручику Пегасову из возка видна была лишь широкая спина ямщика и заиндивевшие хвосты лошадей. 
- Куда ты меня завез, дурак? Где дорога?
- Хто ее знает,  где дорога?  Все замело.  Может мы сейчас и  на дороге, да не видать ничего. Сами изволите видеть, метель. 
Поручик  Пегасов  выругался.  Ему  нужно  было  как можно скорей попасть в Москву.  Там с его старой теткой приключился  удар  и  она могла  оставить  ему хорошее наследство.  Впрочем,  тетка собиралась умирать уже раз пять,  но только дурачила доверчивых  родственников. Так что твердой уверенности у Пегасова не было.  Но именно сейчас него была острая нужда в деньгах. Он собирался жениться на невесте с приличным приданным, но ее отец каждый раз отклывал свадьбу, желая убедиться, что у жениха есть душ бы пятьсот. Так что, как не грустно было  Пегасову  это  признавать,  но от смерти старой тетки зависело счастье двух влюбленных. 
      -Ну сделай же что-нибудь, мерзавец!  - крикнул поручик ямщику, - Полтину на водку! 
      -И-и,  барин, - укоризненно сказал ямщик, - Что ж я могу?  Это ж природа!  Коли мы сейчас тронемся,  так только  еще  больше  с  пути собьемся или,  глядишь, в канаву какую свалимся.  Ятрить ее митрить, эту вьюгу... Переждать надо.
    - А долго она будет, вьюга?
    - Хто ее знает. Может час провоет, а может и всю ночь. Лучше нам вернуться. Назад-то лошади сами дорогу найдут. А то и сами замерзнем и лошадей заморозим.
    - Постой! - прервал его поручик, - Слыщишь? Кто-то едет!
  Откуда-то  из  темноты  до  них   доносился   скрип   полозьев   и человеческие голоса. 
    - Кажись,  обоз,  - прислушавшись,  заметил ямщик, - Обозом-то мы наверняка доедем.  Они, чай,  проводника себе взяли из местных - это дело верное. 
    Ямщик поворотил коней и через минуту они присоединились к обозу.
- Эй, кто вы? - крикнул им из темноты чей-то голос.
- Барин в Москву едет. Сбился с дороги!
- Ну,  коли  так,  поезжайте!  Парнишку  нашего возьмите к себе в возок! Совсем продрог, бедняга.
- Давайте его сюда! Где ваш парнишка?  И, ради бога, поторопитесь! - крикнул Пегасов.
Поручик увидел,  как из темноты вынырнула и приблизилась к его возку  какой-то  человек,  лица  которого Пегасов не разглядел из-за мокрого снега, налипшего ему на ресницы. 
- Влезай в возок, бедолага, а то околеешь от мороза. - сказал покровительственно ямщик, видимо, не видя, что перед ним барин.
Порутчик хотел поблагодарить, но только что-то промычал в ответ.
- Ишь ты,  даже говорить  не  может,  совсем  одеревенел.  Барин, помогите-как ему забраться. 
 Пегасов  протянул  руку замерзшему человеку и почти силой уложил его под медвежий полог.
 Возок  долго  трясся  по  колдобинам  дороги,  Пегасов  устал  и незаметно для себя погрузился в сон. Во сне ему привиделась невеста, которая почему-то превращается в большую рыбу и уплывает, а поручик сидит на берегу и пытается поймать ее бреднем.
 Первое, что почувствовал проснувшийся поручик, был сильный запах несвежей рыбы.  Пегасов открыл глаза и осмотрелся.  Было  уже  утро, возок  поручика  стоял  во дворе возле трактира.  Там же,  во дворе трактира, находилось множество других возков и телег,  возле которых копошились ямщики, распрягавшие лошадей. Возле Пегасова стоял безусый парень лет восемнадцати с круглым радостным лицом и тряс его за плечо.
    - Извольте проснуться,  барин.  Ваш ямщик в трактире, а мне велел вас разбудить, чтобы, значит, ваша милость позавтракали. Вчера-то мы вас и за барина не признали впотьмах, эвон как.
    - Какого дьявола? Ты кто такой? - хрипло спросил поручик.
    - Вы же сами пустили меня ночью в свой возок.  Если б не ваша милость, я и вовсе б замерз. Не изволите помнить? - удивился парень и его толстощекое лицо приобрело обиженное выражение.
Пегасов заметил, что на парне нет шубы и вместо нее он обмотан какой-то старой дерюгой, и дрожит от холода.
- Где твой тулуп? Пропил? Украли? - спросил порутчик.
- Не, какое там пропил, - радостно ответил парень, - И повернулся же  у  вас  язык,  прости  господи.  Не пропил,  а на книги поменял. Подвернулся там один, голь-голью, а книг полный сундук. Гувернатор какой-то...
- Гувернатор?
- Ну, который барчуков грамоте учит.
- А, гувернер?
- Он самый...  Я ему говорю:  "На что тебе книги?  Отдай их лучше мне в обмен на тулупчик.  Хороший тулупчик, овчинный, совсем новый." Он посмеялся и  согласился.  Книги-то  мне  еще  пригодятся,  а  без тулупчика я как-нибудь обойдусь.
- Ты чей? Каких помещиков?
-  Вольный   я.    Астраханский.    У   нас   помещиков   нет,   мы государственные. 
   - Понятно.  - сказал Пегасов и,  разминая замерзшие ноги, вылез из возка.
   - Барин, а барин! - заискивающе произнес парень, - Вы ночью сонный чуть из тележки-то не вывалились, а я вас за рукав поймал.
  - Стало быть, ты мне  жизнь спас, - рассмеялся поручик, - Ну и как тебя зовут? 
  - Михайлой.    
  - Пошли в трактир, Михайла. Есть хочешь?
  - Два дня маковой росинки... - обрадовался парень.
  - Ладно, Михайла, идем.
  В трактире поручик посадил парня за один стол с собой. Пегасов был барин не чванливый,  к тому же других собеседников не было - так что выбирать   не  приходилось.   Ямщик  Пегасова  встретил  в  трактире знакомого и на радостях упился настолько, что не угрозы расправы, не сами тумаки не помогали, он только мотал головой и повторял: "Ятрить твою митрить." Поездку хоть на два часа, но приходилось отложить.
    Поручик был не дурак покушать.  В дороге он проголодался и ел за двоих.  Михайла  все время извинялся,  мялся,  вертел в руках мокрый картуз,  пахнуший рыбой,  но подчищал  все,  что  было  на  столе  с невиданной  скоростью.  Похоже,  он  в  самом  деле  не ел бог знает сколько времени.
    - Так чтож ты, любезный Михайла, тулупчик на книги сменял. Чай к книжной грамоте стремление имеешь? - сказал Пегасов.
   - Как не иметь, имею.
   - Ты читать-то умеешь?
   - Как не уметь?  Разумею грамоте-то.  Очень-но меня она прельщает. Казалось  бы,   буковки,   каракатицы  такие  пузатые,   а  в  слова складываются.Чудо  какое!   А  арихметика?   Вы,  барин,  арихметику изволите знать?
    - Как не знать!  - важно сказал Пегасов,  хотя знал ее не дальше, чем до деления, - Арифметика она, приятель, во всяком деле нужна. 
    - А не могли бы вы мне, к примеру, штуковину одну пояснить... Никак сам не докопаюсь.
   Круглое лицо Михайлы раскраснелось. Он сунул палец в квас и стал
выводить на грязной поверхности деревянного стола какие-то знаки.
   - Это пусть круг, а здесь линия, которая его делит надвое...
   - Не надо, - поспешно поручик, - Сейчас не надо. Сам как-нибудь додумаешься. Я бы, конечно, мог тебе объяснить, но уж больно долго.
    Михайло уныло потупился, посерьезнел и стал ковыряться в каше.
   - Куда ты идешь, Михайло? - спросил поручик.
   - В Москву.
   - Зачем?
   - Учиться.
   - А не поздно?
   - Не поздно. Великую охоту к учебе имею.
   - А деньги у тебя, Михайло, есть, чтобы учиться?
   - Нету.
   - Как же ты без денег? Отец тебе денег не дал?
   - Дал.
   - И где они?
   - Книжки купил.
   - И где книжки?
   - Под лед провалились, когда я тонул.
   - И не утоп?
   - Откачали, а книжки, того... Утопли.
   - Ерунда какая-то! - сказал поручик, - Не слишком же тебе везет. Эй, ямщик, прочухался? Иди, запрягай! Чем это так тянет противно со двора. Корова, чтоль сдохла?
   - То моя рыба, - радостно проговорил Михайло.
   - Что ж она пахнет?
   - Стухла,  - заулыбался парень, - Это поликарпина была рыба, да он плохо ее засолил,  она и стухла.  Поликарпа  хотел  выбросить,  а  я говорю:  "Ты ее лучше,  Поликарпа,  мне отдай.  Я ее перед тем,  как продавать,  в воду окуну и выморожу,  оно тогда  и  не  видать,  что тухлая.  Опять же мне деньги нужны на первое время,  пока в учебу не устроюсь".  "Ну и шельмец же ты, Мишка", - говорит мне Поликарпа,  - Но  рыбу  отдал и даже на отдельный возок сгрузил. Теперь бы только продать.
     - И много там рыбы?
     - Пудов с десять будет.
     - Ну и жулик ты, Мишка. Смотри, чтоб покупатели тебя не побили.
    - Не впервой,  сдюжу,  - сказал  Михайла  и  стал  надевать  свой картуз:
    - Спасибо,  за  обед,  барин,  наши  уже  трогаются и я понемногу поеду. Прощайте, барин. 
     - Прощай, Михайла, - сказал поручик и сразу же забыл о нем.
  Вскоре ямщик Пегасова доложил, что лошади готовы. Поручик бросил хозяину серебряный рубль и вышел вон  из  трактира.  Стоял  полдень. Солнце  светило  вовсю  и  искрилось  на снегу так,  что больно было смотреть. Мокрые куры бегали под ногами у лошадей и клевали овес.  В загончике у трактира копошилась в помоях розовая свинка. Рыбный обоз уже успел тронуться и последнии сани уже выехали за ворота.  Пегасов икнул и потянулся. 
    Через два дня поручик благополучно приехал в Москву.
    - Здорова ли тетушка? - спросил он у слуги, помогавшего ему снять шубу.
    - Здоровы-с, слава богу. Приболеть изволили-с, а теперь здоровы-с.
    Пегасов  позеленел  с  лица,  но скоро оправился и целых два дня провел с теткой,  расказывая ей о  столице  и  целуя  ее  сморщенную ручку,  похожую  на  куриную лапку.  Тетка смотрела на него ехидно и угощала чаем с бубликами. 
     - Рад  узнать,  что  вы  здоровы,  Лукерья Тихоновна,  - говорил поручик,  - Я очень беспокоился о вашем самочуствии.  Здоровье  оно, сами изволите знать, прежде всего. 
     - А ты-то, чай, думал, что  в живых меня за застенешь. Знаю я тебя! Ну уж нет, и не надейся. Назло тебе буду сто лет жить!
    - И живите, тетенька, живите.
    - И буду жить!
    - Тетенька!  У меня до вас одна просьба.  Жениться я хочу, мне бы капиталец небольшой... 
    - Умру, тогда получишь,  а пока не проси.  Ишь,  какую моду взял! Сама  я в девках семьдесят лет сижу,  и твоя фифа потерпит.  Ишь ты, денег ей подавай! Накося-выкуси!
    Поручик заскрежетал зубами,  швырнул об пол чайную чашку  и  под шелестящий  смех  тетки  выбежал  из комнаты.  Старуха была упряма и никогда не меняла своих решений.  Судя по всему жить она  собиралась еще долго,  а это значило, что прерасная невеста с приданным уплыла, можно сказать из-под носа.
     Три дня поручик  пил  в  гостинице,  а  на  четвертый  собрался уезжать. Оставаться в Москве уже не было смысла. Но тут на глаза ему случайно попала газета  "Московские  Ведомости",  где  извещалось  о смерти его тетки.  Поручик не верил своим глазам.  Ему потребовалось минут десять, чтобы прийти в себя. Он выскочил из номеров, как был,
в мундире, и крикнул извозчика:
    - К дому госпожи Пегасовой! Живо!
    У дома тетки тон  столкнулся  к  доктором  из  русских,  который оживленно  разговаривал  о  чем-то  с гробовшиком.  Увидев Пегасова, доктор кинулся к нему. 
    - Приехать изволили, а мы уж верхового направили, чтобы вас вернуть. Умерла ваша тетушка, предствавилась.
    - Как! Третьего дня я ее видел. Она была совершенно здорова!
    - Любила покушать старушка. Архангельской рыбки у паренька какого-то купила подешевке, откушала и померла.  У старого человека, сами изволите знать, что за  здоровье. Медицина бессильна. Да,  кстати...  Я к тетушке вашей два раза заезжал  на дню, кучу лекарств на нее употребил. Десять рубликов уж пожалуйте...  Рыбкой отравилась старушка, спаси ее господи! Наука бессильна!