Ангел, сошедший с небес обетованных

Яростно пламенел закат. Сполохи солнечного пожара окрашивали зависшие над горизонтом слоистые облака. Отчего словно светилось небо… В просветы мглы устремлялись могучие солнечные прожекторы…
На краю холодной скалы, зависшей над гигантской, сырой пропастью в горах, сидел грустный ангел.
Крылья примялись на скользкой изморосной глади скалы.
Ангел вспоминал свои прожитые жизни.

Было время, когда он проживал одну за другой жизни в земном воплощении в образе человека. То - мужчины. То - женщины…
Всякий раз, заканчивая очередное путешествие в земное воплощение, на смертном одре, всякий раз ином и не похожем на прежний, ангел вспоминал все.
Но уже никому не в силах был рассказать.
Как в одной из жизней он родился землепашцем. Любил сырые терпкие запахи земли и, набирая ее в крепкую ладонь, разминал кусочки и понимал, что пора сеять овес, пшеницу. Что урожайным будет этот год. Оглядывался назад и скуповато улыбался крепышам - наследникам, барахтавшимся у межи - не дрались, так, возились. Силушку пробовали. В отца, ширококостные, жилистые, будто канатами вязаные…
Наутро уже пылал его дом. А сам он, связанный жесткой веревкой, брошен в повозку и злобные кочевники, воняя козлиной кожей гортанно ругались - деля его жену и немудреное хозяйство. Жену насиловали гуртом, по очереди. Она уже не кричала и не плакала. Она умерла заживо…
Она всегда была очень гордая.
Дети, гордость его, его кровинка, были увезены неизвестно куда. И проданы в рабство за несколько коров.
Он распутался ночью. Пока стражи спали у костра, опьяненные легкой разбойничьей победой и его - землепашца - хлебным вином, настоянным в дубовой бочке…
И он душил их - спящих - горящими от ненависти ручищами. Словно цыплят. И передушил добрую дюжину. Пока один из них не взвизгнул от ужаса, почувствовав на шее могучие, но уже уставшие лапы смерти.
Проснувшиеся изрубили его кривыми саблями в кровавые лохмотья.
И бросили их собакам.
Кости - добела обглоданные псами, потом степными койотами и воронами, муравьями и жуками - белели долго в степной рыжеватой жухлости.

Ангел знал теперь, что земные воплощения бывают разными…

Две жизни подряд оп пребывал в ипостаси девочки. Дважды умиравшей, читай – возвращавшейся Домой – в возрасте не больше семи лет. Это тот возраст, когда дитя становится человеком. Когда он соприкасается с черствостью человеческого мира и непоправимостью мироздания. Всякий раз детская чистая душа не выдерживала железного холода мира. И уходила, плача, в свой исконный Мир.

В следующей жизни он был смиренным иноком древнего монастыря. Благостно молился день и ночь. Испытывал несказуемое блаженство, когда после недельного поста становился словно воздушен и бесплотен. У него не было свойственной людям умственной путаницы, когда не можешь прекратить ход мыслей. Он умел не думать. Он научился принимать этот Божественный мир таким, каким его сотворил Господь и не предъявлять пустых претензий к людям – тварям Божьим и самому Создателю. И он молился, молился, молился…
Его бывало гоняли в детстве старшие ребята, поколачивали непонятно за что…Он вытирал кровь с разбитой губы и кланялся обидчикам в пояс. От этого они обращались в бегство и издалека кричали ему обидные слова. Но он крестил их руками в ссадинах и просил Бога ниспослать им прощение за то, Господи, что-де не ведают, что творят…
- Прости их, Господи,- шептал он, слизывая солоноватую кровь с губ, - ибо не ведают что творят, да снизойдет на души их благословение Божие, да просветится разум их - освободимшись от пут сатанинских, - очень часто его искренняя самодельная молитва достигала небес…
Вскоре те же самые обидчики приходили к нему - смиренному иноку, когда он служил в храме и пел псалмы, и просили простить их, беспутных…
Потом - взрослыми, с отвислыми животами, с выводком детишек, смирно стояли во время его проповедей, шмыгая иногда носами и дергая за уши неспокойных отпрысков. В глаза не смотрели до  самой своей старости. Все совестно было…

Он умер на рассвете в одинокой келье. В узенькое окошко едва пробился первый луч зари - последний его земной луч. Невесомая душа легко оторвалась от бренного тела и, влекомая чудесной золотистой силою, вспорхнула в небеса обетованные.
Домой…

Ангел вспоминал, как в противовес благостной жизни низвела его предписанная судьба во искушение плоти…
И как искушения он не выдержал.

Родился в богатом доме самодура - помещика. В удивительно красивом поместье в самом сердце огромной малолюдной России.
Подрастая, щипал за задницу дворовых девок, боявшихся его как огня. И однажды, затащив за поленницу самую юную и робкую, разорвал на ней рубаху и зажал рот ладонью. Глядя в красивые, иконописные, но - помертвевшие от ужаса пронзительно - синие глаза ее, сам, немея от страха и похоти, стянул штаны свои…
А когда все было кончено, он понял, что за это его, скорее всего, убьют братья девкины.
За такое всегда жестоко мстили. Несмотря на чины и происхождение…
Он испугался. Она лежала с закрытыми глазами. И не видела, как он воровато вынул из-за голенища нож и неумело ткнул в горло…
Тело завалил соломой. Нож вытер о штаны. И выбросил.
Вой матери услышал уже затемно. Испугался и накрылся с головой одеялом.
Его вытащили ночью из постели. Зажали рот. Связали и сунули кляп. Бросили в окно. Долго везли лесной дорогой и привезли на заброшенную пасеку с дикими пчелами. Пока братья убитой им девочки мастерили кол, чтобы посадить на него убийцу, тот умудрился распутать сыромятные вожжи, которыми был связан. И тихо - неслышно, бесплотно, дыша через раз, растворился в ночном туманном лесу.
Его нашли только через тридцать семь лет, снежной зимой. Случайно наткнулись на его нехитрое жилье - землянку - охотники на медведей, забравшиеся в поисках нападавшего на людей злого медведя - шатуна в невероятную глушь. Он не удивился им. Как сидел на корточках, перед самодельным столом из толстых веток, так и остался сидеть. Сильно подивились охотники. Кто-то из них вспомнил старую легенду, про беглого барчука, пропавшего после изнасилования деревенской девушки. А вдруг - это он? И насильно, хотя и не слишком сопротивлялся одичавший бородатый старик, усадили его охотники в повозку.
Односельчане не узнали его, даже когда побрили и подстригли. Он не молвил ни слова. Пока решали - как быть, слух о находке дошел до барина, приходившегося беглецу двоюродным братом. Барин прислал полицейских забрать находку.
Полицейские привезли его в имение и заперли в комнате без окон с крепкой дубовой дверью.
Пахло мышами и зерном.
За дверью побрехивали собаки и мычали сонные коровы.
Старик опустился на прохладные доски пола и, терзаемый воспоминаниями о девочке, тихо умер.
От страха, наверное?..


Барин - брат его не узнал. Обругал деревенских охотников. И велел тело увезти в лес. Не подобает на христианском кладбище неведомым лесным людям пристанище находить…

Ангел испытывал адовы муки совести. Безнадежное, непрощаемое чувство вины и жажда наказания подвигли его просить возвращения на землю - в мир твердых материй и гибких моралей…

Когда жизнь земная проходит в терзаниях и решении сложных проблем, следующая жизнь, таково небесное правило, дает в противовес прошлому опыту опыт противоположный.
Суть обретения бессмертной душой бессмертного же опыта в том и заключается, что человек, душа его, вернее, не в силах унести с собой земное - материальное, уносит опыт решения проблем и опыт материального мира. Причем он может быть разным. Вот как было у Ангела.
Его, конечно же - вернули. И обещания его - искупить грехи - приняли… Одарили его великими способностями, поскольку обещал Ангел сотворить великие дела и великими пожертвованиями искупить чудовищный свой грех. Небесные силы всегда так делают. Если воплощению предстоит совершить великие искупления. Он и одаривается богато. Талантами, упорством, способностями различными… Ему – вершить. Ему – терпеть. Ему – выполнять свои обещания…
Вот и помогают. Наперед ведь не все ясно. Свобода выбора есть у каждого воплощенного…

Берлин. Потсдам. Резиденция Хозяина Германии.
- Сначала Польша. Не счесть, сколько там жидов окопалось. Думают там пережить. Переживете...  Россия жидовская покрепче будет. Москву сравняем с землей. Столицу сделаем в... где же сделать её? Столько места. Наместников потребуется много, чтобы навести порядок. Новый порядок. Нойес орднунг!
-        Мой фюрер, разрешите! Срочное донесение от Шелленберга!
-        Ага. Ну вот, начнем. Бог с нами! Великая Германия станет хозяином мира...




2001 – 2002гг.

Виссарион Уральский